Глава 2

Такси приехало с опозданием на четыре минуты, заставив Камински изрядно понервничать. Он ждал внизу у подъезда с чемоданом и сумкой. Нервно расхаживая взад-вперед по мокрой от мелкого дождя дорожке и выглядывая машину с шашечками на крыше.

В город наконец пришла осень, сильно запоздав и отставая от календарной почти на три недели. Листья на деревьях только-только подернулись золотом, по утрам на траве выступала роса и воздух наполняла прохлада, но поднималось над горизонтом ещё тёплое солнце, прогревало все вокруг и дни могли сойти за летние.

Но именно в это утро небо затянули тучи и когда Камински, груженный дорожной кладью, вышел из подъезда, начал накрапывать дождь. Зонт, как на зло, конечно же был забыт дома. И сейчас, к переживаниям о опаздывающей машине, прибавилась необходимость принять решение – взять вещи и подняться на свой четвертый этаж за зонтом, или же плотнее запахнуть твидовый пиджак, уйти под каменный козырёк над подъездом, и дожидаться машину. А зонт купить на месте. Может быть даже в аэропорту. Должны же там продаваться зонты конце-то концов?!

Чёрный автомобиль с логотипом службы такси медленно, даже торжественно, вплыл во двор и, кажется, остановился только потому, что Герхардт выскочил перед ним на дорогу отчаянно махая руками.

Водитель через стекло смерил его тяжелым взглядом рыбьих, навыкате, глаз, и, когда Камински рванул пассажирскую дверь с возгласом:

– В аэропорт!

Медленно кивнул и открыл багажник. Из автомобиля он так и не вышел и Герхардту самому пришлось грузить чемодан. Аккуратно устроив его в не слишком чистом багажнике, он юркнул на заднее сидение, прижимая к груди коричневую сумку на длинном ремне и небольшой чёрный рюкзак. Решение взять его было спонтанным. Уже на пороге, перед самым выходом, Герхардту пришло в голову взглянуть на прогноз погоды в городе, куда он направлялся и очень удивился, когда все сайты единодушно показали +5 – +10 и дождь.

Резким движением человека, который вот-вот опоздает из-за того, что погода на земном шаре не одинакова, Камински схватил с вешалки рюкзак, вытряхнул содержимое прямо на тумбу в коридоре, вытащил из шкафа синюю стеганную куртку, шарф и запихав вещи внутрь, выскочил из квартиры.

Жаль, не взял зонт.

Просто идиот, что не взял!

В салоне такси плотно пахло кокосом и, по случаю дождя, окна были наглухо закрыты. Таксист, хмурый пузатый мужик с красным лицом, выдававшим вспыльчивого любителя горячительных, так грозно посматривал на пассажира в зеркало, что Камински сразу понял – беседы не будет. И просить открыть окно тоже – не стоит.

Не то чтобы Герхард сильно любил болтать с незнакомыми людьми, но когда ведешь замкнутый образ жизни, порой это развлекает.

Ну, нет так нет.

Камински поерзал на заднем сидении, устраиваясь поудобнее, поправил ремень безопасности и ремешок сумки на тощей груди, пригладил волосы, которые чуть намокнув немедля начали завиваться, наплевав на количество втертого в них средства для укладки, и протёр стекла очков специальной тряпочкой, которую носил в футляре.

Путь до аэропорта предстоял неблизкий, а таксист включил любимое радио всех таксистов, где пели исключительно почему-то про ушаночки, телогреечки, Мурок-предательниц и чистую лебединую любовь на пруду.

Вставляя в уши наушники, Герхард рассеянно размышлял о том, как же странно все устроено в мире – французский шансон трогает сердце, а от русского почему-то хочется сигануть в окно. Хотя вроде бы по сути смысл песен примерно об одном – коварство и любовь.

Камински открыл приложение в смартфоне и выбрал специально Эдит Пиаф, что бы под пронзительный вокал маленькой француженки наблюдать, как за окном медленно проплывает город в жёлтых пятнах осени и потоках дождевых струй. Рука потянулась к внутреннему карману пиджака, где лежал маленький блокнот в чёрной обложке и ручка, но Камински одернул себя – это будет только больше нервировать и без того взвинченного водителя. Герхардт давно заметил, что людям не слишком нравится стать вдруг объектом зарисовки. Зато наблюдать стоя за плечом и раздавая советы, совсем другое дело. Тут каждый был критик и каждый художник.

Камински прикрыл глаза и постарался сосредоточиться на музыке:

Balayés les amours

Позабыта печаль,

Avec leurs trémolos

Позабыта любовь,

Balayés pour toujours

На века. Их не жаль -

Je repars à zéro …

На счету снова ноль…

Герхардт знал французский не слишком хорошо, понимая лишь общий смысл. И музыка настроила его на лирическую волну. Он тоже чувствовал себя в "точке зеро".

Последние отношения закончились пару лет назад и он потерял надежду найти ту, что будет терпеть его отлучки и внезапные визиты родственников.

Герхардт, переживший первую любовь, как драму, а физический аспект близости с женщиной воспринимая исключительно через призму похоти и грязи, долгое время сторонился женщин, но природа, как водится, была умнее и взяла своё. Однажды на студенческой вечеринке все же случилось необратимое – Камински напился и сдался под напором симпатичной однокурснице. Долго их быстро вспыхнувший роман не продлился, но хотя бы изменил отношение к физической стороне любви.

Впрочем, Камински, как настоящий интеллектуал быстро понял, что женщина для любовных утех и женщина для жизни это не всегда одна и та женщина. Но смириться с этим не мог. И отчаянно искал "ту самую". Раз за разом разочаровываясь или разочаровывая.

Он понимал, что возможно все дело в рассказах бабушки, Гертруды Олафовны о его предках. По ним выходило, что все браки в их семье заключались примерно по одному сценарию – мужчина и женщина встречались и одного лишь взгляда было достаточно, чтобы понять – вот с этим человеком я проживу свою жизнь!

Например, сама бабушка увидела во сне своего избранника. Он привиделся ей стоя у окна в ярко-голубой майке причесывающим волосы маленьким гребешком. Так все и вышло! Молоденькая Гертруда поехала погостить на лето к подруге в соседний городок. И однажды, прогуливаясь по тенистой улочке вдоль маленьких одноэтажных домов, девушка увидела в окне его – парня в ярко-голубой, в точности, как из сна, майке. Он причесывался и не замечал наблюдающих за ним через низкий заборчик девушек. А потом и вовсе – вышел из комнаты, скрывшись в глубине дома. Гертруда была мягко говоря, обескуражена. Ведь парень из сна не обратил на неё никакого внимания, в то время, как сердце девушки было уверенно – этот тот самый человек, с которым она свяжет жизнь! Он и только он!

Деятельная Гертруда попыталась выяснить у подруги хоть что-то о молодом человеке, но оказалось, что та его не знает. И, не смотря на то, что городок небольшой, никогда его не видела.

Могло ли это остановить девушку, уверенную в том, что она повстречала спутника жизни? Конечно, нет.

К вечеру, через знакомых и знакомых знакомых, удалось выяснить, что парня зовут Юрий. Что он проходит службу в армии, а сюда приехал в отпуск в гости к сослуживцу. И продлится увольнение ещё два дня. А потом парни вернутся в расположение. На остров в Северном море.

Узнав это Гертруда пришла в сильнейшее волнение – только два дня! А они даже не знакомы.

Вечером, разрядившись в пух и прах, они с подругой явились на городскую танцплощадку – обе были уверены, что парни обязательно захотят потанцевать с красивыми девушками, что бы было, что вспомнить потом, длинной северной ночью.

Расчёт оказался верным. Гертруда сразу увидела голубоглазого незнакомца, а вот он, атакованный местными красавицами, не сразу её заметил.

Как быть, если вы живёте во времена, когда хорошие манеры не пустой звук? Когда сделав что-то не так, поведя себя слишком смело, можно навсегда запятнать свою репутацию. И никогда не то чтобы не выйти замуж, а прослыть вертихвосткой.

Но и здесь Гертруда проявила упорство и хитрость.

В те времена небыло никаких магнитофонов, стереосистем и музыку на танцах молодёжи обеспечивал гармонист – пожилой небритый дядя Ваня. Он за небольшие деньги мог исполнить любимую мелодию, которых знал великое множество. Когда гармонист уставал, то заводили старый скрипучий патефон. И под его шаркающие негромкие напевы, молодёжь тоже "передыхала". Девушки поправляли наряды, промакивали лица платочками. Хихикали, сбиваясь в яркие стайки и делясь впечатлениями. Парни вели себя более сдержанно – доставали с важным видом сигареты, кто-то бодрился глотком домашнего кислого вина, после которого уже более смело улыбался своим симпатиям.

Гертруда быстро оценила обстановку. На танцах в своём городке она была настоящей звездой. Не красавица – слишком большой нос делающий её далёкой от идеала – девушки с личиком фарфоровой куколки, но Гертруда умела себя подать. Она мастерски подчеркивала свои достоинства – пшеничные густые волосы, огромные голубые глаза, тонкую талию и изящные маленькие ножки. Она носила туфельки 34 размера. Их шили по индивидуальной мерке у лучшего сапожника, специально за этим отправляясь в Ростов. Мужчины от этих ножек просто теряли голову. Вот и сейчас Гертруда собиралась сразить голубоглазого красавца в военной форме, своим главным оружием.

Пошептавшись с гармонистом и сунув ему в карман потрепанного пиджака, целый рубль, Гертруда одернула пышную юбку, поправила волосы и приготовилась.

– Белый танец! Дамы в белом, приглашают кавалеров! – провозгласил скрипучим голосом гармонист и растянул меха. Пальцы ловко забегали по клавишам и прежде чем густой баритон затянул:

– Звёзды над лесом тёмным

Белых берёз листва

Я на всегда запомню

Эти слова…

Гертруда стояла перед стнеглазым парнем, с улыбкой протягивая ему руку в белой перчатке, приглашая на танец.

Популярная песня Марка Бернеса с, как бы сейчас сказали, провокационным названием "Наша любовь" была выбрана, конечно, не случайно. Здесь Гертруда шла ва-банк, ставила все на карту и рисковала.

Парень, конечно, растерялся, но приглашение принял, закружив девушку в танце.

– А танцевал он, примерно, как медведь! – всегда со смехом вспоминала Гертруда и в её выцветших голубых глазах появлялся молодой блеск и морщинистые щеки подсвечивал румянец.

Парень двигался тяжело и неловко, краснея от ласковой улыбки партнёрши, которая не сводила с него огромных красивых глаз. Он оттоптал ей все ноги, но она даже не пикнула. Но когда песня уже заканчивалась и гармонист, вкладывая всю душу тянул:

– Сердцем взлелеяно, дружбой овеяна

На-а-а-а-ааша-а-аааа любо-о-о-оооовь…

Гертруда вдруг охнула и упала в объятья партнёра. Он смутился, покраснел, и постарался вернуть её в вертикальное положение.

– Я подвернула ногу! – жалобно сообщила девушка.

Как воспитанный кавалер, парень помог ей дохромать до грубо сколоченных их досок скамеек, а усадив, рассчитывал видимо уйти, но хитрая Гертруда ухватила его за рукав солдатской гимнастерки и попросила:

– Вы не посмотрите? Я, кажется, сломала каблук.

Она очень выразительно посмотрела на красную туфельку на маленькой ножке. Парень не понимая чего от него хотят и, почему девушка сама не может снять с ноги башмачок, все же присел перед ней на колено, снял туфли с маленькой ножки, осмотрел острый изящный каблук, постучал им по большой широкой ладони, потом по скамейке и аккуратно одел обратно.

– Все в порядке? – с надеждой спросила Гертруда.

– Да, – кивнул парень, краснея.

– Нога ещё болит, – сказала девушка, хлопая длинными ресницами. – Вы не проводите меня домой? Самой мне не дойти!

Конечно, он не мог отказаться!