ГЛАВА 5. Где рыжая, становится грозой пауков.

Мягкий лунный свет пробивался сквозь вход пещеры. Ночь была теплой и как бы ни было это странно, уютной.

Мы сидели на земляном полу, опираясь о стену, напротив друг друга и молчали, думая каждый о своем. Не знаю, о чем думала Аля, может о сусликах, которых никто не видит, но они определенно где-то есть, может о законе всемирного тяготения, но мыслительный процесс был явно на лицо. Она о чем-то размышляла, то глубоко задумавшись, глядя в одну точку, то хмурилась, а потом снова смотрела пустым, расфокусированным взглядом. Я молчал, глядя на нее до тех пор, пока она резко не дернулась и слегка покривилась, словно от боли.

– Альбина? – подскочил я с места и бросился к ней, опускаясь рядом. – Что с тобой?

– Я… я не знаю, – неуверенно произнесла девушка, фокусируя взгляд на мне. – Меня словно током ударило.

– Можешь объяснить, о чем ты думала все это время? – слегка нахмурившись, задал я вопрос.

– Знаешь, у меня было такое странное чувство, …ну, не знаю, словно я … адаптируюсь? – слегка вопросительно закончила она фразу и посмотрела на меня более внимательно. – Это словно живешь всю свою жизнь в загазованном городе с громкими соседями, а потом вдруг переезжаешь куда-то в горы, где помимо идеально чистого воздуха и более низкого атмосферного давления, нет еще и соседей. Поначалу становится сложно, и голова болит, да и постороннего шума порой не хватает, а потом, вроде как привыкаешь ко всему этому, адаптируешься. Вот и у меня так же, – нахмурившись, словно прислушиваясь к себе, она продолжила– А потом… в груди что-то словно щелкнуло и … встало на место, – неуверенно сказала Альбина. – Во мне будто что-то изменилось, и такое впечатление, что если вернуть все, так как было, то я уже не смогу жить без этого. По крайней мере, полноценно.

Очень странно. Как может чувствовать адаптацию человек в магическом мире, прибывший из полностью лишенного этой магии мира? И потом, что значит, что-то изменилось? Либо магия есть, либо ее нет, тем более что ее в принципе в Альбине и не было никогда. Ладно, с этим разберемся позже, все равно сейчас голова отказывается полноценно работать. Нужно отдохнуть.

Решив, что на земляном полу спать будет не так удобно, как прошлой ночью, на траве я, недолго думая, раскрыл крылья и позволил девушке разместиться на одном крыле, сверху прикрывая вторым. Ночь хоть и не холодная, но так будет удобнее и … чего греха таить, мне просто хочется быть хоть немного ближе к Альбине. Мне было приятно то, как она проводит своими ладонями по перьям, а ее ласковая улыбка – просто завораживала. Странно это, я столько лет жил под проклятием ведьмы, полностью разочаровавшись в любви, желая только одного, найти покой в душе. И когда Виола помогла мне в этом, попутно подарив еще и свободу, я всем своим существом готов тянуться к этой странной рыжеволосой девушке, которая несколько часов назад, вытащила меня из лап грейниров, когда я поддался панике.

Наблюдая за тем, как девушка во сне что-то сладко мурлычет, лаская крылья, и мило улыбается, я и сам не заметил, как провалился в недолгий сон. Недолгим он оказался потому, что в какой-то момент девушка, в моих объятиях резко дернувшись, завозилась и с тихим оханьем открыла глаза.

– Сон? – спросил я.

– Нет, – шепотом проговорила девушка, и стала озираться по сторонам. – Такое чувство, что сюда кто-то или что-то направляется.

Не доверять предчувствиям девушки у меня не было никакого желания. Слегка приподнявшись, понял, что ограничен в движениях, так как Альбина все еще лежала на моем крыле, но почувствовав мое желание подняться, девушка тихо и аккуратно отползла в сторону, освобождая меня и давая возможность спрятать крылья.

Тишину ночи нарушил тихий звук, словно множество лапок направляются в нашу сторону, а спустя минуту, мы увидели с десяток красных точек.

– Мамочки, – взвизгнула девушка. – Дариус, я с детства боюсь пауков, а это…– она замолчала, все больше раскрывая глаза, и с тихим ужасом взирала на пять огромных тарантулов.

Поняв, что девушку трясет крупной дрожью, и она замерла словно статуя, я аккуратно задвинул ее к себе за спину, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать нападение, и выпустил когти, принимая боевую ипостась.

Сейчас, моя кожа меняла не только цвет, принимая металлический оттенок, но и свою структуру. Теперь, она стала словно броня. Так же, я стал гораздо выше и сильнее. На кончиках волос появились маленькие лезвия, а когтям, позавидовал бы самый опасный хищник, которого я когда-либо встречал. Я мог бы раскрыть еще и крылья, так как я уже однажды говорил, они могут быть смертоносными, превращаясь из мягких и перьевых, в огромные лезвия, но делать я этого не стал, опасаясь за Альбину. Ведь они становились не только острыми, но и имели на кончиках лезвий – яд, смертельно опасный для любого разумного создания. Единственный минус в таких крыльях, это невозможность летать.

Пауки же, были такими огромными, что даже при моем изменившемся росте, доходили мне до подбородка и имели панцирь, похожий на хитиновую броню.

Поняв, что их жилище занято, они как один, бросили свою добычу, что в виде человеческих тел свисали из их пастей на пол, и по одному, еще увеличившись в размере, понеслись в нашу сторону.

Бросившись навстречу, я резко выпустил крылья, мимоходом полоснув ими по лапам первого паука, заставляя того завалиться на брюхо с отрезанными всеми восемью конечностями, и уже когтями наносил удары по второму.

Пещера хоть и была широкой, но завалившийся первый паук и пытавшийся отбиться от меня второй, не давали возможности остальным подобраться к Альбине. Краем глаза заметив, что девушка отмерла и спряталась в один из ответвлений, я уже отрывал голову второму и принялся приближаться к третьему. Похоже, они поняли, что меня просто так не возьмешь, поэтому перегруппировались и атаковали сразу втроем. Пока я разбирался с одним из них, другой, после пары неудачных атак, решил заняться более легкой мишенью и направился за Альбиной. Добив третьего паука, я бросился на спину четвертому, который уже пробрался через погибших братьев и торопился поскорее добраться до девушки.

Разбивая, разламывая панцирь, я старался добраться до внутренностей, чтобы вырвать сердце этого паука переростка и не заметил, как последний, подобрался ко мне со спины, и схватил своими лапами-канатами, сдавливая так, что я почувствовал, что меня словно в мясорубке перемалывает. Боль была адской, но если бы я не принял боевое обличье, то уже валялся бы на полу разорванный пополам. В последний момент, прежде чем последний паук сумел оторвать меня от своего брата переростка, я успел проломить его броню, попутно что-то вырывая внутри него. Несколько раз трепыхнувшись, четвертый паук завалился на бок и перестал шевелиться, а я остался висеть, обхваченный лапами последнего. Оказавшись зафиксированным, я не мог даже крыльями пошевелить и понимал, что даже усиленная броня моей кожи долго не выдержит. Как же мне не хватает сейчас магии. Но, в какой-то момент, видимо от нестерпимой боли закрыв глаза и стараясь вырваться из капкана, в котором оказался, я почувствовал звук удара и сильную вибрацию, после которой меня просто выронили. Глянув в сторону только что державшего меня паука, я не поверил своим глазам. Рядом с ним, стояла Альбина и со словами «Не хрен приставать к чужим мужикам, своего найди, его и лапай», била своей битой по этим самым лапам, которыми меня лапали.

– А это тебе, чтобы думала в следующий раз, почём курс валют и сколько ног у сороконожки, – продолжала шипеть на паука Альбина и молотить его – то по голове, то по лапам, которыми он пытался закрыться от впавшей в ярость женщины. – А это за то, – не останавливалась девушка, – что не знаешь зоологию и не ведаешь, что пауки должны быть как минимум такими, чтобы их можно было раздавить пальцем, а как максимум, прихлопнуть тапком.

Я еще много чего услышал, за что все-таки досталось пауку, прежде чем тот не выдержал, и в панике за свое сотрясение мозга, которого, по словам Альбины у него не было, с визгом не бросился убегать из пещеры. Но куда там. Злая женщина – это страшно, а рыжая злая женщина – страшно вдвойне. А если она еще и бегает с такой скоростью, которой и гепард позавидовал бы, в общем, у бедного паучка и шансов не было. Хотя, некоторую свободу себе он все же отвоевал, когда от очередного поджопника выкатился из пещеры.

От комичности ситуации я даже забыл, что пауки нас вроде как убить и схомячить собирались, а конкретно этот, меня даже спеленать умудрился, поэтому пожалел, что никого нет рядом, чтобы сделать ставку, на то, кто из этой бегающей парочки окажется ловчее. Либо паук сумеет свалить от сбрендившей девушки, либо она его все-таки достанет и нокаутирует. Ну а что, тотализатор и у нас процветает.

Не, похоже, что сотрясение чего-то паук все же получил, хоть Альбина и причитала о том, что там и сотрясать-то нечего, иначе чего бы он словно пьяный ежик бегал как по минному полю, периодически впечатываясь то в одно дерево, то в другое.

– Вправо, вправо бери, – выкрикнул я пауку, указывая направление, чтобы он сумел избежать очередного удара по местами уже помятому панцирю. – На кой хрен тебе столько лап, если они у тебя так заплетаются? – продолжал веселиться я. – А теперь, левее. Да левее тебе говорю. Ты чё, глухой что-ли? Во, молодец, – комментировал я безбожно проигрывающему гонки – паучку. – Ты на кой черт на дерево полез, придурок, она же тебя сейчас …, ну вот, я же говорил, придурок.

В общем, несколько минут спустя, наполненными весельем для меня и наверняка матами паука, по-своему, по паучьему, где он уже успел проклясть тот день, когда появился на свет, а так же мать, что в свое время не рассказала ему про то, что такое валюта и как выглядит сороконожка, и даже наверняка про не знание той самой зоологии он, споткнувшись в очередной раз о свои же лапы, завалился, и получил контрольный удар по голове, после чего его сознание решило отдохнуть. А Альбина, довольная собой, с чувством выполненного долга и посильного вклада в воспитание такого невоспитанного паучка, устало опустила биту и направилась в мою сторону. А я для себя решил, что мне, вот просто жизненно необходимо разузнать все и про валюту, и про эту самую зоологию все, что только можно. Ибо страшно мне как-то.

– Я думал, что ты боишься пауков, – сказал я подошедшей и устало опустившейся рядом со мной на поваленное пауком дерево, девушке.

– А я думала, что пауки меня не боятся, а ты только глянь, как мы заблуждались, – довольно улыбаясь, сказала она.