Тонкая, свитая из белоснежных молний верёвочка встретила лезвия шшхора вместе с палицей – но не отлетела в сторону от удара, а словно прилипла к ним, приклеилась, опутывая, стягивая, не позволяя расточиться. Единственное, что пришло Кларе в голову – «белый аркан», старое и требующее многих сил, но весьма популярное у боевых магов заклятие. Как раз против всяческих призраков, обожавших исчезать из реальности, едва за них брались всерьёз.

Клара чувствовала, как аркан пьёт её силы, как дрожит ладонь Хальбарта, как бьётся попавшаяся в ловушку тварь – сильная, очень сильная тварь, Клара, пожалуй, таких ещё и не встречала, – но волшебница упрямо не отпускала заклятия. Шшхор его, конечно, разорвёт и одолеет, но сейчас хоть на краткое время надо связать призрака, обездвижить, замедлить!

Она не промахнулась. Продержалась, сумела продержаться! Аркан опутал шшхора, сделав видимым – бесформенный мерцающий ком размером с домик в Долине, где жила сама Клара, – прилип, словно паутина, и с каждым движением шшхор только сильнее в нём запутывался.

Сейчас, ещё немного…

Призрак отстал на время, сосредоточившись на попытках вырваться. Яростно завывал, перекатываясь в Ничто возле тропы, дёргался и бился, словно в падучей. Похоже, аркан его ещё и обжигал. Клара бы подержала его и дольше, но тут Хальбарт выдохнул:

– Сейчас упаду, госпожа…

– Всё! – Клара отпустила заклятие, и призрак, завывая, покатился в сумрак, сдирая с себя остатки прилипших молний. Он, конечно, вернётся – но они должны успеть убраться раньше.

– Пошли. Хальбарт, я помогу…

– Госпожа, – полуорк решительно перехватил едва передвигавшего ноги воина. – Ведите лучше нас, госпожа.

– Обоим премию из моей доли, – пробормотала волшебница, карабкаясь по призрачному склону к свету. – И преимущество при следующем найме.

– Справедливо, – довольно рыкнул десятник. – Ведите нас, госпожа, а уж мы-то не подкачаем!

* * *

Домой, в Долину, Клара Хюммель вернулась измотанная сверх меры; давно так не уставала, не злилась, давно не случалось с ней таких неудач, словно сама судьба делала подсечку за подсечкой. В судьбу Клара не верила – а вот в собственные промахи вполне.

После встречи со шшхором, оставившей Клару без сил, они с отрядом ещё довольно долгое время бродили по Междумирью, пытаясь пробить прямой путь в Долину. Их закинуло куда-то совсем далеко, но в один прекрасный момент Клара с облегчением начала узнавать известные приметы, поняла, где находится и сумела выстроить путь. Отряд получил причитающееся вознаграждение и отправился по домам – снабжённый амулетами, по нахоженным тропам в ближайшие к Долине миры, где боевые маги обычно и набирали дружины.

А Клара же просто торопилась домой – следовало продумать доклад мессиру Архимагу, ибо сбившиеся тропы, странное течение силы да ещё и шшхор означали зарождение в Междумирье чего-то странного, что не стоило оставлять без внимания.

Нет, по отдельности – ничего удивительного не было даже в шшхоре, но в совокупности, одно за другим…

Где-то не слишком далеко от Долины заваривалась изрядная каша.

Рассуждая так, Клара забыла на какое-то время даже про Аветуса – вспомнила только, войдя в пустой, пахнущий нежилым дом.

Да, Аветус здесь в последнее время не бывал, предпочитая окрестности самой Долине, встречаясь с волшебницей то здесь, то там, но когда-то… когда-то… Особенно остро ощутив эту пустоту, Клара поняла, что и весточки о себе он тоже не прислал.

И точно, ни письма, ни смешного рисунка, как когда-то, бывало, ни стопки исписанных желтоватых листков – порой он присылал ей свои записки прежде, чем отправлял их в печать.

Ничего.

Что ж тут поделать…

«Клархен, душа моя, – знакомый старческий голос коснулся слуха легко, словно пёрышко. Мессир! Самолично! – Ты вернулась, цела и невредима, хвала всем силам священным и заповедным. Прошу тебя, дорогая, зайди нынче ж вечером, будь добра – завтра Совет, а я хочу поговорить с тобой прежде него».

«Буду как стемнеет, владыка, и надеюсь, наше уединение никто не нарушит!»

«Клархен, – волшебница почувствовала, как Архимаг шутливо грозит пальцем, – общение с наёмниками тебе не на пользу, шутки становятся всё более двусмысленными! Буду тебя ждать, дорогая».

Мессир Архимаг… Некогда Кларисса Хюммель, адептка первого года обучения, потеряла в одночасье обоих родителей – и как-то само собой получилось, что прославенный чародей, милорд мэтр Игнациус Коппер заменил ей семью. Он никогда не помогал напрямую, считая, что так она ничему не научится, но всегда ободрял и указывал путь; всегда подсказывал, как повести себя с тем или другим человеком, кому доверять, а кому не стоит – и никогда не ошибался. Остужал, если Клара выходила из себя; необидно журил, когда бывала несправедлива или излишне резка; от души хвалил, когда делала успехи. И если б не Архимаг и не собственное упрямство, навряд ли она добилась бы того, чего добилась, – владения мечом и магией на уровне лучших чародеев Долины, частых, хорошо оплачиваемых заказов, уважения в Гильдии, места в Совете…

И да, порой она позволяла себе с ним фривольные шутки, сама не зная зачем; ей казалось, что старому чародею они приятны, забавляют, смешат.

А ей хотелось, чтобы ему было лучше.

Клара швырнула в угол вещевой мешок, сбросила куртку, отстегнула перевязь со шпагой.

Прежде всего – чистка. Оружие и доспех должны блистать, как бы ей, Кларе, ни хотелось залезть немедленно и более того, сейчас же в горячую ванну. Силы небесные, сколько ж дней и недель она была этого лишена!..

Прислугу Клара, в отличие от большинства магов Долины, не держала. Дом был её крепостью, и даже Архимаг не мог зайти сюда без приглашения – то есть, конечно, мог бы, но не заходил, прекрасно понимая Кларину натуру. Единственным, кого она пустила сюда, был Аветус.

Но у этой защищённости, у этой крепости были свои недостатки. Например, чистить оружие и готовить себе ванну приходилось самостоятельно.

Дверной колокольчик брякнул именно тогда, когда клинки и кольчуга уже сияли, а горячая ванна исходила ароматным паром; на деревянном столике в боевом порядке выстроились склянки с кремами и восстанавливающими маслами – вот что значит иметь родственниц в Гильдии парфюмеров, сама Клара этим бы никогда не озаботилась, но троюродные племянницы считали, похоже, своим долгом снабжать «тётушку Клариссу» всем, чего душа пожелает.

Колокольчик грянул вновь – а сама Клара стояла при этом в одной нижней рубашке. Ругаясь на чём свет стоит, волшебница снова натянула штаны и прищёлкнула пальцами, открывая входную дверь. Спустилась навстречу гостю – кого это, интересно, принесло?.. Архимаг прийти не должен, да если б даже пришёл – не стал бы звонить в колокольчик, дал знать о себе мыслеречью; у Аветуса был ключ, а больше Клара никого не ждала.

В дверях собственной персоной маялся Ричард, кавалер д’Ассини.

Самый молодой в истории Гильдии боевых магов её глава; красавец и сердцеед; прекрасный фехтовальщик, поговаривали – что и дуэлянт, особенно когда дело происходило подальше от зорких глаз мессира Архимага; обладатель внушительной коллекции зачарованного оружия, а также бархатного бордового берета с пером, сделавшегося в Долине притчей во языцех; хладнокровный и сильный боевой маг; и прочая, прочая, прочая…

Клара вдруг устыдилась того, как небрежно она выглядит: босая, грязная, уставшая, в прилипшей к телу пропотевшей рубашке.

– Чем обязана, Дик? – буркнула она, глядя в притолоку.

Ричард понял её правильно и коротко поклонился:

– Прости, Клара, дорогая, вижу, что я не вовремя. Могу зайти попозже, но… у меня важные вести.

Клара вздохнула и покачала головой. Важные вести у него, видите ли. Нет на свете таких вещей, которые для неё были бы сейчас важнее настоящей горячей ванны – если не считать письма от Аветуса.

Ричард отчего-то продолжал мяться на пороге, совершенно не похожий на всегдашнего победительного себя; к боку он прижимал объёмистый свёрток – нечто, небрежно завёрнутое в походный плащ. Что там у него, очередные гоблинские амулеты невиданной силы? Черепа вымерших драконов? Мечи-кладенцы?

Не отделаешься ведь от него, с этими «важными вестями». Небеса и бездны, пусть уж скорее.

– Слушаю тебя, Дик, – вздохнула она.

– Клара, гм, Клара… – Ричард взглянул на неё странно, словно бы с жалостью. – Официально я пришёл позвать тебя на срочное заседание Гильдии, ровно через два часа. Неофициально… я хотел сказать сам. Подумал, лучше тебе знать заранее.

У Клары сердце подпрыгнуло и ухнуло в пропасть. Силы великие, что ещё случилось?!

Ричард шагнул к круглому столику в углу и осторожно положил на него свёрток. Внутри что-то брякнуло.

– Посмотри.

Медленно, как в дурном сне, Клара развернула истрёпанную ткань. На покрытом пятнами и местами прожжённом тонком сукне лежали кинжал в простых чёрных ножнах, гладкое серебряное кольцо, маленький ключ с затейливой бородкой и резная костяная шкатулочка, почему-то покрытая сверху копотью; в этой шкатулке – знала Клара – хранились писчие принадлежности.

Вещи Аветуса.

– Ключ от моего дома, – мёртвым голосом сказала Клара. – Как ты это нашёл, Дик? И где? И что… с ним?

Ричард замялся, прикусил губу, избегая глядеть ей в глаза.

– Да, вещи Аветуса Стайна, Клара. Теперь… теперь мы точно знаем, что он погиб, а не пропал без вести. Да… Прости, что я… – он запнулся, – что я принёс тебе эту весть.

Клара молчала, в упор глядя на разложенные вещицы. Тишина становилась невыносимой, и Ричард заговорил вновь:

– Мы со страж-орками… был глубокий рейд, к самому Дну Миров… вернулись только что, одновременно с тобой, я домой едва успел заскочить… – он стащил свой всегдашний берет, зачем-то пригладил волосы. – Странные там места, Клара, и опасные – я троих потерял, отличных ребят… Тьфу, о чём это я… – Он по-прежнему избегал смотреть Кларе в глаза. – Как нашёл, спрашиваешь?.. На след наткнулись, старый, даже очень, но явственный. След боевой магии, знакомой… Пошли по нему, по следу, значит – спустились в один из тамошних миров, то ещё местечко, доложу я тебе… А там – следы боя, оплавленный камень, эхо мощных заклятий – и могила. Зачарованная могила.

Клара судорожно вздохнула. Вот, значит, как…

Ричард совсем сник. Слова он выталкивал с изрядным трудом.

– Вот только мы не знали, что она зачарована, могила та. Моя вина, Клара, я не проверил, дурак этакий… Плиту только подняли – под ней Аветус, ну, совершенно как живой… только ожоги на правой щеке и руки сильно обгорели. До сих пор у меня перед глазами. А потом всё как полыхнуло, как рассыпалось в прах, и осталось вот… только это. Если там и были какие-то записки, то они… нет больше ничего.

Ричард говорил медленно, запинаясь, совершенно не похожий сам на себя. А Клара молчала. Слова улетучились, чувства ушли, осталась одна только пустота.

– Местных мы, конечно, расспросили с пристрастием. Не знают они, кто Аветуса похоронил, да и то сказать, не по силам тамошним этакие чары сотворить. Мир у них вообще странный – ко Дну близко, потоки мощные, грубые, то и дело из Межреальности какую-нибудь тварь выносит; ну а она, само собой, местных жрёт. С какой-то из них Аветус и бился, и погиб, достойной боевого мага смертью. Но с кем, как и, главное, кто ему глаза закрыл – не ведают, говорят, попрятались и долго не вылезали. Ещё, говорят, в тех местах дракона видели…

Чародей запнулся и умолк окончательно.

– Я это кольцо и забыла уже, – тихо проговорила Клара. – Подарила ему когда-то давно… Думала, потерял, не носит, обижалась. А оно у него, оказывается, при себе было…

– Клара… Клархен… – Ричард неловко обнял её, и волшебница не отстранилась. Не потому, что нуждалась в утешении, особенно от Ассини – потому, что ей стало всё равно. Всё стало безразличным, всё потеряло смысл – некого больше ждать и не на что надеяться.

– Клара… Я – я тебе сочувствую, дорогая, очень, – Ричард погладил её по плечу. – Знаешь что? Заседание Гильдии будет посвящено памяти Аветуса, я расскажу о походе, о том, как его нашёл, – но ты не приходи. И так всё знаешь. Побудь дома. Разреши мне только кинжал забрать – покажу нашим.

– Конечно, – Клара механически кивнула, отстраняясь. – Забирай. И… до завтра, Ричард.

Но про Архимага она не забыла.

Ничего не видя и не замечая вокруг, приняла ванну, оделась. Вещи Аветуса так и остались лежать, где лежали – у Клары недоставало духу прикоснуться к ним.

В сумерках, когда часы на Часовой площади отбили восемь, она стояла возле дома мессира Архимага Игнациуса Коппера. Над калиткой, увитой плющом, покачивался фонарь с магическим огоньком внутри, окна за оградой мягко светились, и всё, кажется, оставалось по-прежнему, привычно и тихо. Милая Долина, родной дом…

Калитка бесшумно отворилась, Игнациус сам вышел на крыльцо, протянул навстречу руки:

– Клархен, бедная ты моя… Знаю, всё знаю, дурные вести разносятся быстро. Пойдём в дом, там поговорим.

Клара на деревянных ногах последовала за ним. Архимаг жил весьма скромно. Дом его не шёл ни в какое сравнение с дворцами, какие возводили для себя иные старинные семейства, в особенности целителей и иллюзионистов. И внутри обстановка тоже скорее рабочая: массивные шкафы с книгами, тёмные деревянные панели на стенах, письменный стол, на котором в маниакальном порядке разложены документы, рукописи, артефакты; единственным предметом, напоминавшим о бурном прошлом Игнациуса, был Костяной Трон – высокое кресло из черепов разнообразных хищных тварей, уничтоженных лично мессиром Архимагом в те времена, когда он хаживал по дальним мирам и Междумирью, в бытность свою боевым магом и членом соответствующей Гильдии. Клара покосилась на шипастые, рогатые, бугристые и прочие черепа, подпиравшие Трон, и подумала, что когти шшхора тоже неплохо бы здесь смотрелись. Жаль, не удалось оторвать.

На столе, как обычно, – чай, бисквиты, земляничный джем; Архимаг тоже не держал прислугу, но ему-то, с его могуществом, достаточно было только бровью повести, чтобы переделать всю домашнюю работу. К изумлению Клары, как только они вошли, на комнату легла плотная пелена магической защиты, слегка приглушившая звуки и свет.

– Садись, Клархен, не стой, как укор совести. Знаю, у тебя ни кусочка во рту не было с самого возвращения – поешь. Разговор предстоит серьёзный.

«Всё-таки хорошо он меня знает, – подумала Клара, вяло окуная ложечку в джем. – Я действительно не ела и не хочу. И никаких серьёзных разговоров тоже не хочу, но ведь я обещала помочь… И помогу, не будь я Клара Хюммель!»

Мессир Архимаг, надо признать, не вмешивался в личную и семейную жизнь магов Долины – кроме случаев совсем уж вопиющих. Вот и сейчас, даже зная о постигшем Клару несчастье, он терпеливо ждал, пока она допьёт чай и отодвинет чашку. И она была благодарна ему за молчание.

– Мессир… Последний заказ, тот, что был для вас важен…

– Клара, милая моя, – Игнациус вздохнул и потёр лоб, словно очень устал. – Погоди-ка… Прими моё сочувствие твоему горю. Мои соболезнования. Поверь, я знаю, что это такое – терять близких. Аветус был тебе очень дорог, и мне ведомо, как тяжело ты переносишь всякую утрату. Утешать не стану – утешить здесь нельзя, такие раны лечит только время, да и то не до конца. Но, Клархен, ты истинный боевой маг. Ты не какая-нибудь погодница или парфюмерша, не хрупкий цветочек, который вянет от первого же дуновения. Жалость для тебя не годится, дорогая моя. Поверь, самое лучшее лекарство сейчас – это новое дело. Дело настоящее, нужное, сложное.

У Клары перехватило горло, и в глазах как-то подозрительно помутилось.

– Да… – она кашлянула, постаравшись скрыть дрожь. – Спасибо, владыка. Всё… всё верно.

– Ты сейчас мне очень нужна, Клара. Нужна здесь, в Долине – помнишь, мы говорили об этом? Завтра собирается Совет, и, признаюсь, меня он чрезвычайно беспокоит, да-да. Но прежде обскажи, как прошёл поход. Ты задержалась в пути – что случилось?

Клара как могла кратко пересказала свои злоключения, присовокупив листки с характеристиками изменений в потоках силы. Мессир Архимаг слушал внимательно, потирая подбородок, задавал иногда вопросы – особенно его заинтересовали координаты предполагаемой аномалии.

– Далековато, мессир, навряд ли есть какая-то серьёзная опасность для нашей Долины…

– Как сказать, милая Клархен, как сказать… – Игнациус о чём-то задумался. – Далеко-то оно далеко, а потом вдруг р-раз – и под самым носом. Дважды нас пытались штурмовать всерьёз, ещё нескольких ретивых завоевателей мы остановили на дальних подступах – до твоего рождения, ты не помнишь…

– Как это «не помню»? – аж возмутилась Клара. – Я читала! Учила! Кристаллы памятные глядела!.. Рог’Дромос с его тварями, а до этого – Хигнагос, и…

– Хорошо-хорошо! – Игнациус вскинул руки. – Помнишь. Так вот, оба настоящих, самых тяжёлых штурма начинались с малопонятных возмущений где-то в безопасном отдалении. А потом вдруг всё это оказывалось у нас на пороге, и приходилось… – мессир поморщился. – Все, способные носить оружие… враг у ворот… последний бой, он трудный самый… В общем, повторения б не хотелось.

Да, дела тогда были жаркие – правда, времени минуло столько, что живых свидетелей тому, кроме самого Игнациуса, уже и не осталось. Ну, может, ещё целитель Динтра – но он, кажется, всё-таки не настолько стар…