Уничтожена была вся передняя часть бронепоезда, и теперь там ставили вооружение на новые вагонные рамы, на скорую руку – видела Молли – забронированные. Не чета, конечно, прежнему «Геркулесу», но ничего, скоро уже придут с юга новые вагоны взамен уничтоженных…

Она осеклась. «Геркулес» покинет эллинг и вновь устремится туда, в горы, сеять смерть и разрушение. Его снаряды обрушатся на головы Предславы Меньшой, Волки и… и Медведя.

На голову Медведя, о котором она, Молли Блэкуотер, вспоминает непозволительно много.

Как она может думать – ничего, мол, скоро новое поставят взамен уничтоженного?!

Молли ощутила, как щёки у неё запылали. И так и стояла в растерянности, когда вдруг за спиной раздался знакомый голос:

– Мэг… ты ли это?! Вернулась? Живая?!

Молли резко обернулась.

Госпожа старший боцман, в замасленном комбинезоне, с разводным ключом в руках. Губа прикушена, пальцы теребят винтовую головку.

Она словно остановилась на бегу. Наверное, хотела обнять её, Молли, но… вовремя вспомнила.

– Мэгги… или…

– Простите меня, мисс Барбара… – Молли опустила голову. – Я… я не Мэгги. Молли меня зовут, Молли Блэкуотер.

Барбара слабо улыбнулась. Слабо, но тепло и участливо.

– Ничего, мисс Молли. Я понимаю. Не всё говорить можно было. Но… ты всё равно молодец! Особый-то Департамент копать копал, да недовыкопал! Извинились передо мной, по всей форме! Регалии все вернули, даже премию заплатили, «за беспокойство»!.. Да, навела ты шороху, мисс Молли! Эх, жалко, не могу тебя больше юнгой назвать, списали тебя, что называется, с потрохами, вместе со мной и мистером Картрайтом. Нас-то вот восстановили, всё обратно отдали, на должность прежнюю поставили, извинения аж вручили, на гербовой бумаге писанные. – Она фыркнула. – А тебя нет…

– Я теперь и не могу, госпожа старший боцман…

– Да понятное дело, что не можешь, – вздохнула та. – Доктор Блэкуотер – кто ж его не знает… Его и дрезинку ту приметную.

Молли заморгала. Мисс Барбара улыбалась, она действительно не злилась на неё за обман, была рада, что та вернулась, но…

Но что-то стояло меж ними, и Молли знала, что именно.

Бешеный, отчаянный выкрик «доченька!..».

И её магия.

И Молли кинулась головой в омут, не в силах выносить эти ложь с недосказанностью.

– Мисс Барбара… то, что вы тогда видели, в бою…

Госпожа старший боцман потупилась.

– Мисс Молли, я…

– Особый Департамент меня проверил, – зачастила Молли, с трудом заставляя себя смотреть прямо в лицо мисс Барбаре. – Проверил меня, госпожа старший боцман, проверил и отпустил!.. А то, что вы видели… это было не от меня, честное-пречестное, не от меня!..

Молли покраснела. Врать вот так, прямо в лицо, в открытую, она не умела… Но что ещё поделать?..

Ведь, в конце концов, это госпожа старший боцман не покладая рук трудится, чтобы гаубицы «Геркулеса» вновь убивали бы «варваров». Чтобы, если повезёт, убили бы Волку и Медведя…

Почему мне неловко ей врать, вдруг подумал кто-то колючий и злой глубоко внутри Молли. Потому что она назвала меня доченькой? Но если б она служила на одном из тех бронированных ползунов подле госпиталя в лесу или возле Мстиславля, ты убила бы её, Молли Блэкуотер. Убила бы и не поморщилась. Поэтому не прикидывайся овечкой. Ты выбрала.

…И, как ни странно, стало легче.

Госпожа старший боцман хорошо к ней относилась. Она заслужила немного тепла и утешения. Пусть знает, что с девочкой Молли Блэкуотер, известной также как Мэгги Перкинс, всё в порядке.

Пусть лучше так. Лучше притвориться, понимая, на какой ты стороне.

– Они мне сказали, что это была магия варваров. Они умеют её использовать, мисс Барбара, только тс-с-с! Это страшная тайна!

– Ого! – Госпожа старший боцман подобралась, посерьёзнела. – Ну, я так и думала, Мэг… прости, мисс Молли, не привыкла ещё. Я-то так и подумала, это другие дураки да трусы завопили… – Она осеклась.

– Чего завопили? – с самым невинным выражением осведомилась Молли. – Я ничего не помню, мисс Барбара…

– А, да так, – с явным облегчением заторопилась госпожа старший боцман. – Со страху орали ерунду всякую. Так ты говоришь, эти Rooskies на такое способны?

– Да, мисс Барбара. – Молли заговорщически понизила голос. – Они ведь как «Геркулес» – то подбили? Маг ихний на него бросился! Они ж от магии, как и мы, помирают, только, когда их срок приходит, вот так вот на нас кидаются!.. Мне это в Особом Департаменте сказали, сам лорд Спенсер и сказал!

– Ну и ну! – Глаза у госпожи старшего боцмана аж округлились. – Лорд Спенсер! Сам! Ни за что не поверила бы, кабы не от тебя услыхала, Мэг… то есть Молли. Значит, не сказки то были, про Седую-то… а я Монса, беднягу, за это гальюны отправляла чистить…

– Всё правильно делали, госпожа старший боцман! Мне вам – и только вам! – его светлость лично разрешили рассказать, вы, мол, не подведёте! А такие, как Монс, он говорил, только панику сеют.

– Точно! – просияла мисс Барбара. – Паника на бронепоезде страшнее всего, случилась – пиши пропало!.. Так вот, значит, почему мы обратно на перевал-то попятились… Теперь понятно. Не волнуйся, мисс Молли, что ты мне сказала, во мне и умрёт. Не сомневалась я, что с тобой всё в порядке, только не знала, как объяснить… а оно вот, оказывается, как просто повернулось-то! Ну, рассказывай теперь, рассказывай, как оно всё дальше-то с тобой было, куда тебя уволокли, что с тобой потом случилось, как домой вернулась?..

…Рассказ Молли поневоле длился долго. Барбара требовала подробностей плена, а их-то как раз у Молли и не хватало. Приходилось отговариваться, как и с лордом Спенсером, – держали взаперти, обращались хорошо, кормили, не обижали, потом отпустили.

Рассказала она и про «егерей», что должны были её «спасти», по версии Особого Департамента. Мисс Уоллес только фыркнула.

– Понятное дело. Им деваться некуда. Нельзя говорить, что варвары тебя в плен взяли, куда ж это годится?.. Так что да, готовься, мисс Молли. Спасибо тебе, что поделилась, что предупредила. Я господина старшего офицера тоже предупрежу… негласно, чтобы он не удивлялся. Но правильно, правильно делают!..

Она повторяла это на разные лады, словно убеждая саму себя.

Впрочем, госпожа старший боцман не обижалась на Молли. Не боялась её и не верила в её «магию». И это сейчас было главное.

Может быть, настанет день, вдруг отрешённо подумала Молли, когда я буду стоять в белом маскировочном халате под вековыми соснами, наблюдая, как надвигается пышащее дымом и паром бронированное чудовище, готовое изрыгнуть огонь; наблюдая и готовясь его встретить.

Что за чепуха, мелькнуло следом. У неё, Молли, и магии-то никакой не осталось… Так что пусть мисс Барбаре Уоллес хоть в этой малости станет легче.

– Но всё равно, – проговорила меж тем госпожа старший боцман, наконец дослушав повествование девочки, – хоть папа твой и доктор Блэкуотер, а лупить тебя так, как он лупил… – Она покачала головой. – Мистер Картрайт вообще на дуэль его вызвать хотел, после того как узнал, что он… что ты… что ты его дочь, в общем.

Молли прикусила язык, с которого уже готово было сорваться, что, мол, никто её никогда не бил и она понятия не имеет, откуда взялись те следы; нельзя, нельзя, надо молчать!

После её повествования разговор как-то очень быстро выдохся. Госпожа старший боцман почему-то не рвалась рассказывать о том, что – в деталях – случилось с ней самой; не рвалась и делиться нынешней судьбой бронепоезда. Наступило неловкое, странное молчание.

– Ну, бывай здорова, мисс Молли, – поднялась наконец Барбара. – Смотри, одевайся тепло, говорят, сонная болезнь в Норд-Йорке опять, несколько случаев было, а она, все знают, от холода проистекает, когда промёрзнешь. Рада я, от всей души рада, что домой ты вернулась… – Госпожа старший боцман улыбалась, но за улыбкой пряталась грусть, и куда-то ушла из неё та сердечность, которую Молли запомнила, пока юнгой бронепоезда «Геркулес» сновала по его вагонам с набором гаечных ключей.

– До свидания, мисс Барбара! Я так рада, что с вами и мистером Реджинальдом всё в порядке! Я буду тепло одеваться, обещаю!..

Госпожа старший боцман как-то кривовато усмехнулась и неуверенно похлопала «Мэгги Перкинс» по плечу на прощание.

Идя сюда, Молли надеялась, что…

Да, на что ты надеялась, идя сюда? Что госпожа старший боцман раскается в том, что служит на бронепоезде, осыпающем «варваров» снарядами? Никогда такого не случится. Никогда и ни за что. «Империи нужно», и это оправдывало всё. Значит, у мисс Барбары Уоллес, где бы она ни служила, всегда будут надраены до зеркального блеска все до единой медяшки, в идеальном порядке будут содержаться все паропроводы, котлы и иные механизмы – а на головы Rooskies будут падать взрывающиеся подарки в десятки фунтов весом.

А ещё они с мисс Барбарой обе старательно делали вид, что не помнят, кому и как кричала срывающимся голосом «доченька!» госпожа старший боцман…

Молли ехала обратно к дому. На душе было смутно и нехорошо. Чего ждала она от этого разговора? Она призналась мисс Барбаре, извинилась за обман. Госпожа старший боцман на неё не сердится. Не подозревает в том, что она – ведьма. И мистер Картрайт, восстановленный в должности старшего офицера бронепоезда, на неё не сердится тоже. Всё хорошо. Но – что-то нехорошо.

Настолько нехорошо, что не усидеть на месте.

Нехорошо-то оно нехорошо, но что именно нехорошо? Что её смущает? Ну не разговоры же о сонной болезни, что так беспокоят папу?

Об этой напасти и впрямь всегда ходили всякие слухи, но случалась она не столь часто, не то что эпидемии, к примеру, холеры.

Нет, не это. Мисс Барбара? Разговор с ней?

Да, ей, Молли, нужно было нечто много большее от мисс Барбары. Наверное, наверное… наверное, нужно было вернуть ту изначальную веру, что она – хорошая. Что с ней можно будет поговорить, и она таки подумает, что стрелять в варваров и убивать их за просто так всё же не слишком правильно…

Но ты ничего для этого не сделала, Молли Блэкуотер, вдруг услыхала она словно бы голос госпожи Средней – так, как она обычно обращалась к ней мысленно, взяв лишь за руку, мягко и незлобиво. Ты ничего не сделала. Не рассказала ей о сожжённых деревнях и торчащих печных трубах, покрытых вечной копотью.

Она бы не поверила. А поверив, решила бы, что «так и надо». «Превратности войны», как писали в толстых приключенческих книгах, где герои Империи завоёвывали для неё новые колонии…

«Превратности войны».

Почему же они не могут понять? Они, хорошие люди, такие как мисс Барбара или мистер Картрайт?!

Молли не знала ответа. Ей просто было плохо от его отсутствия.

Молли вжалась лбом в стекло паровичка. Империал весь забит, публика радуется погожему дню и наступающей наконец-то весне, свежему ветру, унесённой им гари. Молли затаилась в уголке небольшого вагона, низко надвинув машинистский свой шлем и не поднимая кругляши очков.

Оставь в покое старшего боцмана Уоллес и старшего офицера, коммодора Картрайта. Забудь о них. Ты взрывала шагоходы Империи и выворачивала наизнанку бронированные ползуны, вколачивая им в глотки огненные заряды. Ты дралась и убивала. И сейчас ты здесь, в Норд-Йорке, не для того, чтобы тихо ходить в школу, делать книксены и слушаться родителей. Не для того, чтобы просить прощения.

Ты здесь…

Но точный ответ на этот вопрос ей ещё предстояло получить. А пока что мысли крутились вокруг совсем иного: неведомый «связной» от Rooskies… Странная забывчивость такого подозрительного и недоверчивого лорда Спенсера… Неловкие взгляды и ещё более неловкое молчание с мисс Барбарой…

«Стой, а последнее-то тут к чему?» – заспорила сама с собой Молли.

Она не находила логического ответа. Но почему-то три эти вещи – «связной», лорд Спенсер, мисс Барбара – вновь и вновь выстраивались одной шеренгой.

И это было много больше, чем просто подозрения Особого Департамента, странное поведение пэра Империи или осознание того, что им больше не о чем говорить с мисс Барбарой, прежде готовой спасти её ценой собственной жизни.

Молли Блэкуотер казалось, что её отталкивает сам Норд-Йорк. Или даже не отталкивает… а предлагает жизнь, которая ей была категорически не по душе.

И Ди так и не возвращается…

Молли кое-как, понурившись, добрела до дома.

Мама и братик воззрились на неё со священным ужасом; папа ещё не вернулся, а вот Фанни, напротив, подмигнула и даже не стала фыркать, когда Молли кое-как побросала в прихожей верхнюю одежду.

– Вам опять письмо, мисс. – Служанка подала конверт с уже знакомым гербом на всегдашнем и непременном серебряном подносе, не забыв, разумеется, белых перчаток.

Лорд Спенсер не терял времени даром. Фанни же, судя по поджатым губам, послания его явно не одобряла.

Молли торопливо вскрыла конверт.

«Мисс Моллинэр, весьма предусмотрительно с вашей стороны было отправиться сегодня в эллинг. Я подготовлю соответствующие вашему походу известия, кои вы могли бы там получить. Напоминаю вам, что послезавтра – приём в Пушечном клубе, танцевальный вечер отцов и дочерей. Все формальности мной уже улажены. Доктор Блэкуотер сопроводит вас туда. Не упустите случая послушать подлинные разговоры, что станут вести офицеры Горного Корпуса. Поделитесь ими впоследствии со мной, и мы включим часть их в ваши донесения для Rooskies. Как вы понимаете, эти донесения должны содержать известное количество настоящих, правдивых сведений.

Я надеюсь, вы оценили тот факт, что ваше письмо варварам отправилось без моей предварительной цензуры. Однако хочу лишний раз напомнить вам, мисс Моллинэр, что я всё равно располагаю обширным арсеналом возможностей, позволяющих мне быть в курсе всего написанного вами.

Примите и проч.».

Молли уронила руку с листком дорогой бумаги, в изобилии снабжённой персональными водяными знаками в виде родового герба Спенсеров.

Лорд знал всё. И не сколько то, что она делает (тут как раз ничего удивительного не было), а то, что она думает.

А ещё лорд Спенсер очень, очень торопился.