Однако лес молчал. То ли у инквизиторов не осталось больше стрелков (в чём Фесс очень сильно сомневался), то ли у них был какой-то иной план. Например, захватить опасного адепта Тьмы живым и подвергнуть показательному сожжению, в назидание прочим. Вполне в духе преподобного отца нашего Этлау, да поразит его Спаситель поносом. С потерями в таких случаях подобные отцу Этлау не считались. Шестеро тел на тонком снежку, успевшем даже растаять от тепла остывающих трупов, – это ещё один шаг, Фесс, шаг туда и к тому, от чего ты так старательно убегаешь…

Конечно, большим соблазном было поднять сейчас два-три десятка неупокоенных, бросить их вперёд на засаду и спокойно досмотреть до конца кровавый спектакль, потому что отцы-экзекуторы, несмотря на всю свою силу, с тридцатью зомби всё-таки не справятся. Тут не помогут ни мечи, ни копья – только магия, и Этлау наверняка смог бы отбить такую атаку. Он, но не его миньоны.

И наверняка та самая Тьма ждала от него именно этого. Однако он выбрал другое. Пусть, да-да, пусть пробудится ещё какая-то часть его памяти, на радость тем самым маскам – он победит честной сталью, не хитрой магией. Магия сейчас – ловушка, того же рода, что и силок, расставленный на его пути инквизиторами. Сливаться с Тьмой в стиле незабвенного Салладорца – нет, это не для него. Как ответил Смерти один герой древней сказки: «Да нет, что ты, что ты, я никак не хочу тебя беспокоить! Я ещё лет пятьдесят спокойно могу подождать, ты не думай!»

Снег мягко расползался под сапогами. Фесс шёл тихо, как только можно – и всё-таки недостаточно тихо. Во всяком случае, инквизиторы на сей раз заметили его первыми. И он едва не опоздал, уловив отзвук плавно нажатого спускового крючка на лёгком егерском самостреле.

Стрела обожгла щёку – он увернулся, но недостаточно быстро. Вторая стрела тоже готова была сорваться – но Рысь и на сей раз успела первой. Фесс не видел её взмаха, он просто почувствовал стремительно пронёсшуюся смерть и муку души, расстающейся с молодым, полным силы телом.

Воительнице понадобился один неразличимый миг, чтобы дотянуться сталью до горла второго арбалетчика, Фесс услыхал звук падения ещё одного тела, и в этот миг снег вокруг них словно бы взорвался. Плотная сеть падала сверху и одновременно – оплеталась вокруг их ног, устремляясь вверх и увлекая их за собой.

Даже Рысь, с её нечеловеческой быстротой, не успела отскочить. Господа инквизиторы идеально спланировали свою западню. Не одна приманка – две, чтобы уж наверняка. И – сработало. Господин некромант позволил себе отвлечься и, ожидая чего-то экстраординарного, не нашёл времени подумать о самой обычной сети, ну разве что сплетённой из тонкой металлической проволоки. Обычные верёвки, очевидно, были сочтены ненадёжными.

Фесс с Рысью оказались вздёрнуты на высоту примерно двух человеческих ростов. Рысь, шипя сквозь зубы, повела саблей по узлам сети – раздался скрежет, сталь заскребла о сталь, посыпались искры, но ни одна ячейка сети не лопнула.

– Проклятые… гномья сталь, одан! – процедила она сквозь зубы. – Осмелюсь ли я предложить одану рыцарю применить доступную магию, потому что иначе они сейчас нас просто расстреляют!..

Фесс размахнулся, насколько позволяли путы, что было силы рубанув рунным мечом – и клинок беззвучно закричал от боли и ярости. Его сил не хватало, он словно встретил на своём пути несокрушимую ледяную броню. Правая рука Фесса едва не отнялась, и он чуть не выронил оружия.

– Осмелюсь ли я настаивать… – отчаянно зашептала ему в ухо Рысь, но тут вокруг них на земле вспыхнули десятки факелов. Огненное кольцо сжалось и надвинулось, Фесс увидел фигуры в долгополых рясах, почти все – не вооружённые, и лишь нескольких дружинников, державших наперевес свои арбалеты.

Пришла пора магии, подумал Фесс. Интересно, эти инквизиторы на самом деле такие глупцы, что считают – у него не найдётся средства и против такой уловки?..

Налетел порыв ветра, швырнул в лицо некроманту пригоршню мокрого и липкого снега – словно плюнул с презрением.

– Так, так, так, – с издёвкой сказал снизу чей-то бас. – Славная, однако, сегодня добыча! И зверя-трупоеда словили, и пушнинкой разжились в придачу!..

Несколько голосов угодливо захохотали. Фесс не отвечал, только покрепче зажмурил глаза. Видят силы Ночи и Дня, я не хотел этого. Я хотел победить, я хотел прорваться… но не такой ценой!

Что-то сильно сдавило виски, мысли путались, не в состоянии выстроиться в простейшее заклятие разрыва. Это, конечно, не амулет Этлау (если то был амулет!) – но что-то, несомненно, в том же роде.

«Проклятье! Моя сила при мне, но мне… ох, опять срывается… нет, так не получится, так я невесть что наколдую. Ничего не поделаешь, придётся опять просить помощи. Но нет-нет, не у Неё, не у Тьмы…

Шестеро Тёмных Владык, я знаю, я в долгу перед вами. Не ведаю, отзовётесь ли вы на мой зов, дадите ли мне вашу силу?»

Не было сейчас времени собирать себя по крупицам, выжимая Силу из собственной души, если, конечно, она и в самом деле есть у некромантов; Фесс хотел одного-единственного удара, с тем чтобы прорваться и уйти; однако его опередили.

– Бр-росай ор-ружие, вы окр-ружены! – рявкнул кто-то из темноты, да так здорово, что Фесс едва не оглох. «Всемогущая Тьма-Разительница, а этот-то откуда тут мог взяться?!»

Рыку Прадда вторил басок Сугутора, зашедшего с другой стороны:

– Кому сказано, святоши? Мечи наземь, пока всех не перестреляли!

Кто-то из солдат, самый храбрый или же самый глупый, что, как известно, зачастую одно и то же, начал было поворачиваться на голос, поднимая самострел. Сугутор опередил его, всадив тяжёлый болт аккуратно в незащищённое открытым шлемом лицо. Раненый взвыл и опрокинулся на спину, суча руками и ногами.

– Хватит или ещё добавить? – гаркнул со своей стороны орк. – У нас арбалетов на всех достанет!

– Да что же вы стоите, трусы! – заорал тот же начальственный бас. – Их всего двое! Двое, идиоты, двое, а вас… у-о-о-о!..

Дззз… хррряск! – пропела в ответ свою короткую песню ещё одна стрела, вынесшаяся из темноты. В неверном плящущем свете факелов Фесс увидел, как одна из облачённых в рясы фигур ухватилась обеими руками за пробитую грудь и мешком осела в снег.

– Стреляйте! – истерично, срываясь, завопили сразу несколько человек. – Некроманта прикончите! Прикончите!.. И этих двоих тоже!..

Всё-таки в Святой Инквизиции служили, увы, не дураки и не трусы. Фесс имел лишнюю возможность в этом убедиться, увидев, как большинство отцов-экзекуторов, побросав факелы и выхватив из-под ряс короткие мечи, храбро ринулись в темноту, навстречу свистнувшим стрелам. И одновременно пять или шесть самострелов поднялись, чтобы наконец-то попробовать калёным четырёхгранным оголовком боевого болта плоть того самого некромансера, о котором рассказывали столько страшных историй…

Стрелы сорвались густо, дружно, однако пущенные издалека болты Прадда и Сугутора их опередили. Как это оказалось возможно, Фесс понять не смог, но эти два болта перебили крепившую сеть верёвку, точнее, настоящий канат – и вся захлопнувшаяся западня вместе с трепыхающимися в стальной паутине Фессом и Рысью тяжело рухнула наземь, изрядно отбив некроманту правый бок. Скреплявший всё это вместе узел лопнул, дорога на свободу была открыта – и в тот же миг мимо Фесса тёмной молнией мелькнуло тело Рыси, вскинутые сабли сверкнули в лунных лучах словно два громадных клыка какого-то неведомого страшилища. Запоздало выпущенные несколько стрел пронеслись мимо, да и кто мог сейчас попасть в Рысь, вышедшую на Вольную Охоту?..

Фесс поспешно погасил заклятье. Незачем зря тревожить Великую Шестёрку, пусть себе дремлют, их Сила ещё пригодится, чёрный день, увы, ждать себя не заставит, подумал Фесс, поднимая рунный меч и следом за Рысью бросаясь врукопашную.

Инквизиторы и баронские дружинники уже разбегались кто куда, в отличие от сказочных злодеев они прекрасно понимали, что им сулит схватка меч к мечу с такими бойцами. Из темноты по-прежнему летели одиночные стрелы – ни одна не достигала цели; правда, откуда-то сбоку внезапно донёсся яростный рык Прадда, рык, в котором ярость смешивалась с болью и отчаянием.

– Туда! – крикнул Фесс Рыси, отбрасывая оказавшегося рядом инквизитора и устремляясь к орку.

Услышала ли его воительница, нет ли – он уже не понял. Чёрные плащи и рясы раздались перед ним, давая дорогу, кто-то попытался ткнуть копьём в бок – некромант одним поворотом клинка срубил остриё с древка.

Враги отхлынули в стороны, слышался лязг оружия – инквизиторы не бежали, о, отнюдь нет, они явно собирались вернуться, но в тот миг Фесс видел только содрогающуюся груду тел, под которой оказался погребён его орк.

Дружинники и экзекуторы не успели развернуться лицом к новому врагу. Меч Фесса взлетел и рухнул – наискось, перечёркивая, словно школяр пером, чьи-то исчезающие в один стремительный миг жизни. Ему казалось, что рунный меч вообще не встречал сопротивления, словно рассекая один воздух.

Груда тел распалась. Последнего дружинника – застывшего с прорубленной до середины спиной – отпихнул в сторону ногой, хотя это и есть великий грех. Орк лежал на снегу, лицом вниз, и одна рука его была неестественно заломлена за спину.

– Прадд! Вставай!..

Пущенная дрогнувшей в последний миг рукою стрела пробила полу некромантова плаща. Его брали в кольцо – инквизиторы не лезли под удары его меча, они использовали своё единственное преимущество – стрелы. Попасть в своих они, по всей видимости, не страшились.

Уже стало ясно, что Фесс и Рысь нарвались на впятеро больший отряд, чем явствовало из видения Джайлза. Тьма была вся проборождена пятнами факелов, слышались отрывистые команды, звон стали, топот ног. К месту схватки спешили подкрепления, и Фесс понял, что дело плохо – ему не справиться с этим многолюдством, имея в руках один лишь меч. Тот, прежний Фесс, наверное, справился бы, некромант Неясыть – всё-таки нет. Разумеется, если не принимать в расчёт магию. Но свой посох он оставил Джайлзу, а без него…

Вторая стрела рванула кожаный ворот куртки. Третья будет его, это точно.

Странно, но инквизиторы даже не пытались пустить в ход против него магию. Не пытались всерьёз тогда, в Кривом Ручье, не пытались и сейчас. В Кривом Ручье отцы-экзекуторы, собравшись все вместе, могли бы попытаться просто задавить способность некроманта к колдовству соединёнными усилиями, что они уже проделали один раз, когда гнались за ним и его отрядом, улепётывавшим из Арвеста. Тогда, правда, у них это получилось не очень, наверное, решили теперь сменить тактику…

Он попытался подхватить неподъёмное тело орка, и тут третья стрела попала уже по-настоящему. Правда, досталась она не некроманту – впилась в плечо бесчувственному орку. Прадд даже не дернулся.

Фесс физически ощущал нацеленные прямо в них оголовки стрел; медлить дальше – верная смерть, и он всё-таки привёл в действие давно ждавшее глубоко в тени сознания заклятье.

Пришёл черёд обратиться к Великим. Долг возрастёт ещё больше, и в третий раз Шестеро не отзовутся, да скорее ещё сделают так, что не сработают и самые простые чары, из арсенала начинающего некроманта. Так что взятое взаймы придётся возвращать, и притом с большим прибытком, заимодавцу. Но что ещё можно сейчас сделать?..

«Ты мог бы принять меня «, – неслышно подсказала Тьма; или нет, это просто почудилось ему?..

Шестеро Тёмных, древние, изначальные силы, пребывавшие в Эвиале допрежь всех прочих, живых и чувствующих созданий, отозвались на заклинание некроманта. Им было нелегко последние столетия, в населённых землях исчезали их адепты, капища сносились, тяжёлые молоты дробили в мелкую пыль алтари и жертвенники, поклонявшиеся Шестерым первобытные племена отступали всё глубже и дальше под напором того, что потом стало именоваться «прогрессом» и «культурой»; они отступали так до самых тундр, до бесплодных и безжизненных берегов Льдистых Морей; и там, уже стоя одной ногой на белоснежных плавучих полях, они дали последний бой, отчаянный и безнадёжный.

Костяные копья, каменные топоры, короткие луки с тетивами из лосиных жил, кожаные щиты да редкие трофеи – настоящее железное оружие. С таким не выстоять против орды, ощетинившейся длинными копьями, прикрывшейся тяжёлыми, окованными сталью щитами, давящей врага копытами боевых коней, одетых в кольчужные рубахи. Союзники-дуотты не помогли, укрылись в своём последнем прибежище, магией отводя глаза людским разведчикам, и тем, кто стоял спиной к океану, оставалось только одно – погибнуть вместе со всем своим родом, погибнуть так, что навсегда изотрётся даже память об их существовании, чтобы на их исконных землях укрепились бы торжествующие победители, повергшие во прах их богов и теперь повергающих их самих.

Последние шаманы племён, дожившие до этого чёрного дня, стояли узким кружком на белом береговом льду. Они молчали. Говорить было не о чем. В нескольких полётах стрелы от них готовилось к атаке войско южан, пришедшее с тёплых и изобильных земель, где вдосталь еды и где родится много-много детей, настолько много, что им перестаёт хватать того, чем владели отцы, и они покидают родные дома, устремляясь всё дальше, дальше, дальше, чтобы сделать чужое своим, неважно какой ценой.

Шаманам предстояло обратиться к своим богам с последней просьбой. Магия пришельцев велика, они веруют в своего Спасителя и обещают тем, кто предаст правду отцов, прощение и жизнь, как будто люди лесов чем-то перед ними виноваты! Но Тёмные, хоть и отступили, всё же пока не разбиты. А раз так, то могут помочь своим чадам в одном, самом что ни на есть последнем деле…

Время словно остановилось для Фесса. Будто наяву, он видел и заснеженную тундру, и острые пики гор, и бескрайний, затканный одеялом льдов океан, протянувшийся до самого горизонта и ещё дальше. Он понимал, что это – ответ Тёмных Владык на его мольбу, и понимал также – сейчас нельзя проявить нетерпение. Они показывают ему, через что прошли поклонявшиеся им, верно желая дать понять, насколько велика должна быть предназначенная им гекатомба…

Шаманы совещались – как всегда, мысленно, без слов. Они не могли победить, что бы там ни кричали перед строем последних воинов союза лесных племён их военные вожди. Шестеро богов слишком далеко от них. Простыми словами и камланием до них не дозваться, не достучаться, не допроситься помощи. Племенам суждено погибнуть. Даже если какие-то одиночки чудом вырвутся из кольца, самих племён уже не станет. Выжившие постараются затеряться среди победителей, слиться с ними, перенять их речь и привычки – и народа, некогда населявшего громадные лесные просторы к востоку от Зачарованного леса и к северу от Зубьих гор, не станет. Значит, выбора им не остаётся. Они не могут победить, они не могут принять рабства, они не могут отказаться от своих богов, пусть даже эти боги оказались не в силах защитить свою паству.

Значит, они могут только умереть. Вопрос только в том, как.

Один из шаманов, самый старый, хрипло закричал что-то на непонятном языке, закружился, забил в бубен. Он кружился и бил, бил и кружился, удары следовали один за другим, сливаясь в один неразличимый гул. На губах шамана выступила пена, глаза закатились, слепо и страшно глядя на окружающий свет одними только белками. Костяные погремушки, вплетённые в косицы, разлетелись хороводом, забрекотали, кружась в странной своей пляске; острым концом костяного била старик внезапно и резко полоснул себя по запястью, потекла кровь, брызги полетели в разные стороны, обильно орошая снег.

Следом за стариком точно так же закружились, забили в бубны и остальные шаманы, один за другим точно так же вскрывая себе жилы. Алые брызги соткались в причудливую радугу, снег покраснел и начал таять.

Вне круга стоял только один шаман, самый молодой, с пронзительными и холодными глазами. Видя, что один из его собратьев начинает слабеть, шаман, не моргнув глазом, ткнул пальцем в кучку детей, сбившихся испуганной стайкой возле края чёрной промоины. Двое воинов тотчас подтащили к шаману девочку в нарядной меховой кухлянке, наверное – дочь знатных родителей. Миг – и кривой костяной нож провёл алую полосу по её шее, кровь щедро потекла на снег, и начавший было терять силы шаман вновь вернулся в круг, его бубен загремел с прежней силой.

Дети не кричали, не плакали, не пытались бежать. Возле них стояли двое воинов, но не похоже было, чтобы они охраняли несчастных. Молодой шаман ещё трижды прибегал к подобным жертвам, пока наконец небо над головами врагов не потемнело и не начали собираться невиданные, низкие, косматые и клубящиеся тучи.

И тогда военные вожди отдали приказ к атаке. В неё пошли все, от мала до велика, все уцелевшие, включая женщин, стариков и детей – последних, впрочем, оставалось совсем немного.

Небеса набрякли чёрным. Алые молнии вспороли подбрюшья туч, первые крупные капли иссиня-чёрного дождя устремились к земле. Гром грохотал непрерывно, тучи опускались всё ниже и ниже, словно решив наконец познакомиться с землёй, над которой всё время лишь и длился их бесконечный полёт. Войско южан попятилось. Воины растерянно смотрели то вверх, то на устремившихся вперёд «дикарей»; что-то кричали десятники и сотские; их мало кто слушал.

Чёрный дождь хлестнул по замершим рядам южан. Кто-то первым закричал от невыносимой боли – капли обжигали, словно кипяток, но мало того, они разъедали плоть, так что из-под её лохмотьев быстро начали проглядывать кости. Пытаясь прикрыться щитами, южане побежали, но в этот миг их настигли. «Дикари» пробежали отделявшее их от врага расстояние, сцепившись с расстроенными, потерявшими боевой порядок тысячами передового полка. Их точно так же жёг чёрный дождь, они точно так же падали под ноги своих же товарищей, переживших их ровно на одно мгновение, – и всё-таки они побеждали.

А чёрные облака, сея смерть, опустились наконец до самой земли, и битва стихла сама собой. Страшный многоголосый вопль, вопль, вырвавшийся разом из груди всех, кто умирал там, сотряс, казалось, небо и землю, а потом чёрные облака стали медленно рассеиваться. Какое-то время в воздухе ещё маячили смутные очертания шести диковинных существ, весьма мало походивших на людей, но потом сгинули и они.

Остались только Льдистые Моря и мёртвые тела, густо усеявшие берег. Мертвы были все – и те, кто защищался, и те, кто нападал. Обе армии остались на этом берегу, рядом лежали сотник с салладорских берегов и лесной воин из-за Зубьих гор, лежали женщины лесных племён и их дети, лежали мудрые старики и горячие юнцы, лежали вожди и шаманы, предводители и тысячники – все, все они остались на последнем берегу, и некому было прославить в новообретённых землях имя Спасителя и утвердить здесь Его вечный символ – направленную вверх перечёркнутую крест-накрест стрелу.

…Фесс пришел в себя. Рассказ Шести длился, казалось бы, долго, но здесь, в реальном мире, не прошло и исчезающе малой терции. Ночь, пронзающий холодный ветер, мокрый снег под ногами, тяжёлое непослушное тело орка на руках Фесса, и стрелы, стрелы, стрелы, нацеленные в них и уже в них летящие; и в то же время его заклятие начало действовать.

Сила Тёмных Владык – древняя и беспощадная, как беспощадна сама природа – вливалась в него, сила Владык, испокон веку питавшихся от жертвоприношений, получавших от этого всю свою власть.

Стрелы бессильно падали на землю вокруг Фесса и Прадда. И вместе со стрелами падали инквизиторы и солдаты. Мёртвыми, точно камни. Тёмные Владыки не признавали всяких там эффектных умерщвлений. Они просто забирали жизни, когда имели такую возможность. Ночной сумрак казался перевит бесчисленными лентами чёрного тумана, ещё плотнее, чем темнота, и они, эти ленты, сейчас жадно скользили по неподвижным телам, высасывая, подобно пиявкам, последние остатки тепла и жизни.