Интерлюдия 11

…Наступило утро. Человек, Дану и вампир шли прочь от проклятой крепости. Навстречу раскрывались Змеиные леса, по словам Эфраима, логово бесчисленных и страшных чудовищ, но сейчас путники, как и по дороге сюда, не видели никого. Тайде молчала, всем телом прижимаясь к Императору; Эфраим деликатно отворачивался. Сеамни не спрашивала ни куда они идут, ни что собираются делать. Она просто была со своим любимым.

На ночёвку они остановились, когда морской берег давно скрылся из глаз, а вокруг вновь раскинулись дремучие джунгли.

– Кхе, гм, э, высокий человек, тысяча извинений, что нарушаю твой покой, но…

– Ты свободен, Эфраим. – Император вскинул глаза на вампира. – Ты свершил всё, что только мог. Твои обещания исполнены, долг уплачен. Можешь идти куда хочешь. Догадываюсь, у тебя множество самых неожиданных дел.

– Ты гонишь меня, высокий человек? – неожиданно спросил вампир. – Ты на самом деле хочешь, чтобы я убрался восвояси?

– Гм… – растерялся Император. – Я полагал, ты служишь из страха и по принуждению. Я помню, у тебя были свои счёты с теми тварями из крепости, но мы с ними покончили. Что осталось? Только разойтись в разные стороны.

– Очень хорошо, высокий человек, – церемонно поклонился вампир. – Позволено ли мне будет поинтересоваться, что ты намерен делать дальше, получив свою эльфку живой и невредимой?

– Странный вопрос, Эфраим. Конечно же, мы намерены вернуться обратно. В наш мир, под наше собственное солнце. Там, откуда я родом, призраки, хвала всем силам, ещё пока не строят себе крепостей.

– И как же ты намерен это сделать, высокий человек?

– Что-нибудь придумаю, – не колеблясь, ответил Император. – Если сумел попасть сюда, значит, смогу и выбраться. Сдаётся мне, что врата всё ещё открыты. Смог упасть – смогу и подняться. Да и эта штуковина, – он потряс левой рукою, по-прежнему закованной в белую броню, – думается мне, сгодится не только вампиресс по стенкам размазывать. Кстати, ты когда-нибудь встречал вампирш-эльфиек, Эфраим?

Вампир остановился, широко раскрывшимися фиолетовыми глазами воззрился на Императора.

– Как ты сказал, высокий человек?

– Та тварь, о которой ты меня предупреждал, Эфраим. Это оказалась вампирша, да вдобавок ещё и эльфийка. Пришлось повозиться. Честно сказать, она едва не выпустила мне кишки.

Прижимавшаяся к Императору Сеамни вздрогнула, но вслух ничего не сказала.

– И ты привёл в действие белую перчатку, высокий человек? – Голос вампира задрожал от страха.

– Привёл, – откликнулся Император.

– Тогда всё погибло, – простонал Эфраим, останавливаясь и чуть ли не падая на колени, словно ему внезапно подрубили ноги. – Что ты видел, высокий человек?

– Не бойся, – покровительственно сказал Император. – Я не использовал всю мощь. Так что ничего страшного… видел какие-то тени, но…

– Умоляю тебя, высокий человек, скажи, скажи точно, что ты видел!

Император как мог рассказал о Звере, родившемся – или пробудившемся – в бездне, когда правителю Мельина пришлось-таки использовать своё заветное оружие. О том, что некогда создатели этого Зверя уже потерпели поражение, о том, как долго, судя по всему, хозяева этого храма исподволь готовили возвращение чудовища…

– Но полной силы он не набрал, – говорил Император замершему перед ним на коленях вампиру. – Если он и вырвется… думаю, с ним найдётся кому справиться. Сильные маги ведь тут есть?.. И уж, во всяком случае, это будет не моё дело. Перчатку тут в ход пускать нельзя.

– Сильные-то маги есть, – уныло заметил вампир, – да только станут ли они с таким, как я, разговаривать? А если и станут – поверят ли? Не знают ведь, что это за Зверь. Они – не знают, а вот я, напротив, кое-что слышал. Когда-то, давно, очень давно – впрочем, я уже и тогда был старейшим среди Ночного Народа – произошла у нас тут одна история…^[2]

…Когда вампир закончил, и Император, и Сеамни долго молчали. Ловушка расставлена была ловко, нечего сказать. Правда, по-прежнему оставалось непонятным, кем была та самая Белая Тень, точнее, кто её отбросил, но, в конце концов, это не самое важное в случившемся. Зверь всё же пробудился к жизни, а это значит…

– Не думаю, чтобы мы смогли его прикончить, – покачал головой Император. – Сила перчатки дала жизнь Зверю… не похоже, что она может её отнять.

– Гвин… – тихо прошелестела вдруг Сеамни. – Но ведь нельзя же оставлять такую тварь за нашей спиной! Как можно покупать моё спасение такой ценой?! Я достаточно насмотрелась на пролитую за меня кровь, пока была Видящей!

– Что ты говоришь, Тайде?! Мы не можем с ним справиться!

– И это говорит победитель Радуги, Император, одолевший мощь Алмазного и Деревянного Мечей? – Сеамни взглянула на Императора с горькой обидой. – Как ты можешь, Гвин? Я… я не понимаю.

Император опустил голову. Да, она права. Он так и не решил для себя, касаются его дела и судьбы этого мира или нет. Холодный разум правителя громадной державы говорил, что самое разумное сейчас – как можно скорее отыскать дорогу домой. Конечно, та же холодная логика подсказывала, что нельзя оставлять за спиной такую опасность – хотя бы из-за Разлома, уже связавшего, на беду, Мельин и Эвиал почти что в одно целое. Ведь те тени, призраки, духи – называй их как хочешь, суть одна – враги; они не остановятся и не успокоятся. Им, судя по всему, очень нужен Эвиал, да и Мельин не помешает. Так что, кто знает, из благородства или нет, но со Зверем драться придётся. Хорошо бы ещё понять, как.

Тем не менее им нужно какое-то убежище, надо где-то добывать пищу, желательно – не улиток и не коренья. Надо понять, есть ли вообще отсюда выход, или Эвиал станет их новым домом, а в Мельине на имперском престоле появится новый правитель.

Этими мыслями Император поделился с Эфраимом. Старый вампир несколько раз энергично кивнул.

– Высокий человек, у меня тут было… э-э-э… убежище. Неплохое для такого реликта, как я. Неподалёку от того, первого замка… место явно магическое, непростое. Там, мне кажется, надо и дорогу пробовать, и Зверя рассмотреть пытаться. Да и… э-э-э… высокородной госпоже, думается, интересно взглянуть будет.

Сеамни выразительно посмотрела на свои ногти со следами иголок под ними.

– Они думали, что моя боль приманит тебя, Гвин… Я боюсь, что они вернутся. Вернутся опять за мной, чтобы скормить своей твари. Зверю не так просто выбраться на поверхность и попировать вволю, перчатка отдала ему гораздо меньше сил, чем задумывали призраки… Но всё равно я не хочу в эту крепость! Там так… так… – Она прижалась лбом к стальному наплечнику Императора и тихонько заплакала.

– Тайде… моя Тайде… но что, если это единственная дорога домой? – Император обнял её, баюкая, словно ребёнка, которого у него никогда не было.

– Мой дом там, где ты. – Сеамни подняла на него глаза. Слёзы чертили блестящие дорожки вниз по запавшим щекам. – Всё остальное мне теперь безразлично. Если кто-то хочет что-то спасать – мне всё равно. Но покупать свою свободу ценой чужой крови всё равно не могу. Хватит, напроливались.

– Отрадно слышать, милостивая госпожа, отрадно слышать, – вежливо поклонился Дану вампир. – Беда Эвиала в том, что все пытались стать могущественными и сильными или по крайней мере отомстить своим врагам за его счёт. Он терпел, принимал всё это, принимал… а потом, наверное, ему надоело. Вот и развелись тут… неведомо какие. Честному Ночному Народу жизни совсем не стало.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал Император. – У нас, получается, тут два дела – Зверь и дорога домой. Зверя не одолеть без помощи магов этого мира и без их силы. Белая перчатка моя, боюсь, тут не поможет. Дорога домой – это, мне представляется, легче…

– Да, – кивнул вампир. – Говорю тебе, высокий человек, крепость в болотах, где мы впервые встретились, – место Силы. Там будет легче построить лестницу… или что-то ещё, подняться или же опуститься в твой собственный мир. Может, стоит подумать о том, чтобы привести помощь? Наверняка же в твоём мире тоже есть сильные чародеи. Быть может, они согласятся помочь? Пусть небескорыстно, но всё-таки – помочь? У нашего мира есть чем заплатить. А если все эти людские короли и правители не смогут столковаться – возьми меня с собой, высокий человек, позволь мне держать речь перед вашими магами, и, ручаюсь, я смогу их уговорить. Ночной Народ владеет немалыми богатствами, которые лежат под спудом. А если ещё и потрясти слегка богатеев-гномов – хватит выкупить не только Эвиал. Как тебе моя идея, высокий человек? Если Зверь встретит магию неэвиальского происхождения, построенную по иным правилам, – он не устоит. Во всяком случае, в это хочется верить. Хотя заранее предсказать, конечно, трудно. Ну а если дело выгорит, то не придётся прибегать к запретным источникам, когда выплата по займу вдесятеро превышает сам заём… Отчего ты так промрачнел, высокий человек, Гвин, как называет тебя твоя эльфка?

– Эфраим, – сумрачно сказал Император. – В моём мире мне пришлось вести с магами смертельную, истребительную войну. Я победил. Чародеи понесли тяжкие потери. Едва ли они испытывают ко мне сколько-нибудь тёплые чувства. Конечно, я могу приказать. Белая перчатка помогла мне выиграть ту войну, поможет и в этом… но не скрою, что помощь магов моего мира – последнее, на что я стал бы рассчитывать.

Эфраим помолчал, задумчиво шевеля тонкими бескровными губами.

– Это не беда, – неожиданно сказал он. – Это даже лучше. Мне будет проще найти слова. Я могу пообещать им… больше.

Император насторожился. Правитель обязан учитывать все возможности, даже самые маловероятные. Великие царства древности, как известно, гибли именно потому, что пренебрегали мелочами. Так в сказках главный злодей терпит поражение потому, что в нужный момент проявляет совершенно никчёмное милосердие, оставляя своего главного врага в живых или не уничтожая его при первой возможности.

– Что ты намерен им пообещать? – подозрительно спросил он вампира. Эфраим не колебался ни мгновения:

– Золото, вообще богатства, которые они смогут употребить на борьбу с узурпатором.

– То есть со мной? – прищурился Император.

– Разумеется! – энергично кивнул Эфраим.

– Гм, – сказал Император, поглаживая меч. – Говорят, что вас, вампиров да упырей, никакое оружие не берёт, кроме серебряного. Проверить лишний раз, что ли? А попытаешься удрать – сожгу. Ты меня ведь знаешь, Эфраим.

Вампир скрестил руки на груди, судя по всему, донельзя довольный собой.

– Вот видишь, высокий человек, ты уже поверил. Значит, поверят и они. А неужто не в твоих интересах, интересах правителя, убрать из империи смутьянов и заговорщиков? Если уж нельзя пресечь мятеж в зародыше – почему бы не спровадить оных мятежников куда подальше? Я стар, высокий человек, стар и циничен. Я не хочу умирать, видя, как мой Эвиал проваливается в пасть Зверю. И если ради этого надо пообещать кому-нибудь златые горы с текущими алмазными ручейками – я это сделаю. А соответствующие горы мы, как говорится, организуем. – Вампир усмехнулся.

– Очень у тебя гладко получается, сын ночи, – прошептала Тайде. – Я была в лапах у чародеев нашего мира и едва ушла живой. Если они на самом деле одолеют Зверя, у них появится соблазн прибрать к рукам столь неожиданную добычу. Я имею в виду – весь твой прекрасный мир, который ты собираешься спасать. И потом – если наши маги выполнят твою просьбу и ты на самом деле отвалишь им всё это золото – это неизбежно обернётся реками крови уже в моём мире, который я тоже пыталась защитить. Что же получается? Твой мир против моего?

– Я бы так не сказал, – прокашлялся вампир. Императору показалось, что Эфраим растерялся. – Реки крови – это всего лишь реки крови. В конце концов, Ночной Народ всегда может прийти тебе на помощь, высокий человек, правитель, Император. Думаю, мы в силах серьёзно изменить расклад.

– Почему же здесь, в Эвиале, вас преследуют, и тебе, старейшему и сильнейшему из всех вампиров, приходится отсиживаться в болотах, довольствуясь объедками с барского стола? – жёстко и в упор спросил Император. – Прости, Эфраим. Не хотел тебя обидеть. Но со Зверем мы или справимся сами, или… постараемся, чтобы справился кто-то другой, но отсюда, из Эвиала. Мой мир я к этому приплетать не позволю. Я несу ответственность…

– Но ты же прыгнул в пропасть за своей эльфкой, – напомнил Эфраим. – Ты же оставил тех, за кого несёшь ответственность…

– Стой, стой, – остановил вампира Император. – Спор не имеет смысла. Как я уже сказал, я готов сам помочь. Но вот магов Мельина я сюда не допущу и на три полёта стрелы. Пойдём, ты был прав, надо устроиться где-то поблизости от той крепости. Там решим, что и как делать дальше.

Эфраим молча покачал головой, ничего не ответил, перекинулся в летучую мышь и полетел вперёд – разведывать дорогу.

* * *

– Я знала, что ты придёшь за мной, Гвин…

Тёмные локоны волной разлились по обнажённой груди Императора. Головка Тайде – на его плече, и кажется – ничего в этой жизни уже больше не надо. Ни царств, ни тронов, ни власти, ни врагов, ни победы над ними. Конечно, это пройдёт, сгинет вместе с уходящими ночными тенями, но сейчас это именно так, и Император с наслаждением пил каждый миг этого чувства. Сейчас он забывал, что он – Император.

– Я знала, даже когда они стали вгонять мне иголки под ногти. Я знала, они хотят выманить тебя. И, когда палач уставал, я начинала молить Великий лес, чтобы ты не услышал моего зова, чтобы мои слёзы не достигли тебя. Потому что – прости, Гвин, прости, я больше не Тайде, я больше не Видящая – моё тело боится боли и смерти, мои губы звали тебя, а они смеялись и требовали, чтобы я звала тебя погромче…

Мышцы Императора каменели, до хруста сжимались кулаки. Эх, эх, не добил до конца тех гадов, не обрушил на них то проклятое гнездо! Правитель взял верх над человеком. Опять. В который уже раз. А единственный раз, когда верх взял человек, – был тот миг, когда он шагнул за край Разлома.

– Но ты пришёл, ты убил их всех… – длился горячий, возле самого уха, шёпот. – Я чувствовала, как они умирали… люди и нелюди. Вампиресса. Она… приходила ко мне. Поиграть, – Император ощутил, как Сеамни содрогнулась. – О, нет, она не притронулась ко мне… клыками… ей не давали заклятия. Зато все остальное… – Дану вновь пробрала дрожь. – Но это всё позади. Я помню боль, с какою она умирала… о, что это была за боль! И… ты знаешь… я была счастлива, что она умирает в муках.

– Но… ты уверена, что вампирша именно погибла? – чуть удивился Император. – Я всего-навсего размозжил её тело. Никаких особенных ритуалов. Ни серебряного клина в лоб, ни осинового кола в сердце. Она оживёт, я боюсь…

– Нет, – прошептала Сеамни. – Она уже не оживёт. Белая Тень – та, возможно… но эльфийка-вампирша уже нет. Её поддерживала сила Тени, без Тени она ничто. И её собственные силы выпила твоя перчатка. Её больше нет, мой Гвин. Есть только ты и я. Я и ты. И так пребудет… до тех пор, пока ты не перестанешь любить меня.

И вновь – волосы, волосы, волосы, её мягкие волосы повсюду. Вампир с Императором долго отыскивали тихую заводь, чтобы Сеамни могла искупаться, долго выгоняли оттуда разнообразную хищную мелочь, Эфраим не поскупился, оградил ещё и каким-то своим заклинанием. И пока Дану плескалась, возле внешнего барьера собралось немало охотников полакомиться. Император не удержался, поднял левую руку – и вниз по течению поплыли перевернутые желтовато-белыми брюхами кверху какие-то зубастые змеи, ящеры и прочие бестии. Всё-таки имелись малоприятные твари в Змеиных лесах, прав был Эфраим…

Император крепче обнял Тайде. Она отозвалась, и Эвиал с его бедами перестал существовать.

Потом они долго молчали, прижимаясь друг к другу. Тайде медленно водила язычком по щеке Императора.

– Мы вернёмся домой, – проговорил Император. – Мы обязательно вернёмся, нет никаких сомнений. А Зверь… мне кажется, я знаю, что надо делать.