– Я никогда не была одержима паранойей… до последнего времени, – тихо сказала Анастасия, – Но в последнее время меня не покидает ощущение, что за мной следят. Наблюдают, по меньшей мере. Мне на глаза постоянно попадается машина – “жигули” седьмой модели. Регулярно. Настолько регулярно, что я даже записала номер… – открыв сумочку, Настасья достала оттуда миниатюрный карманный блокнот и, вырвав оттуда листок, протянула его Волконскому.

Он мельком взглянул на номер (безусловно, местный), затем снова на Анастасию.

– Не сочтите за бестактность, но ваш супруг…

– Горицкий Станислав Георгиевич. Президент “Бета-банка”.

Волконский кивнул.

– Разве у господина Горицкого нет службы собственной безопасности?

– Конечно, есть, – ответила Анастасия (как показалось Волконскому, с досадой), – Одна загвоздка – господин Лебедев, шеф этой самой службы безопасности, в данный момент находится в незапланированном отпуске по причине, вроде бы, неудачных родов супруги, а человеку, который его замещает, я… не слишком доверяю. Вот и все.

Волконский вышел из-за стола, приблизился к окну. Чуть раздвинул жалюзи.

Во дворе (это окно выходило именно во двор здания, часть которого арендовалась агентством “Кондор”) стоял серебристый автомобиль марки “Пежо 207”, и на водительском месте маячила фигура мужчины.

“Один… всего один охранник, он же шофер, – отметил Волконский (конечно, мысленно), – Негусто… Экономит банкир на безопасности молодой жены, экономит… Как бы расплачиваться не пришлось.”

Он опять повернулся к Анастасии лицом.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, Настасья Валентиновна, – мягко попросил. Мягко… но одновременно давая собеседнице понять – шутки в сторону, разговор ведется по существу, – Во-первых, на каких основаниях вам вообще пришло в голову записывать этот номер?

Последующий рассказ супруги банкира свелся к тому, что впервые этот невзрачный и неказистый “жигуленок” она увидела возле кафе, куда обычно заходит (одна, изредка с приятельницами) после занятий в фитнес-клубе, проводящихся два-три раза в неделю. “Жигуль” резко диссонировал с прочими ухоженными иномарками – теми, что обычно останавливались возле кафе, – чем, собственно, внимание Насти и привлек.

Вдобавок, там, в машине, находились двое парней отнюдь не мажорного (скорее, маргинального) вида.

Собственно, неприятное зрелище для дамы, в последние семь лет регулярно бывавшей в крупных европейских столицах…

…однако, и не настолько экстраординарное, чтобы немедленно хватать блокнот и записывать номер оскорбляющей в целом пристойный вид центра города машины.

…Но! Вот здесь-то и начинается самое интересное. Едва серебристый “Пежо” с супругой банкира (и ее личным водителем) отъехал от кафе, куда наркоманов-люмпенов, безусловно, не пустили бы ни под каким видом, “Жигули” двинулись следом.

И двигались – неспешно и неотвязно – вплоть до развилки, где одна (идеально, по европейским стандартам заасфальтированная) дорога вела в поселок Денисово (тот самый охраняемый поселок для важных персон, где располагался дом президента “Бета-банка”), а другая (местами “украшенная” обычными российскими ямами и колдобинами) уводила к дачным поселкам, строившимся еще в советское время, когда каждый честный труженик мог заработать законные шесть соток неплодородной земли и возвести на них фанерную времянку, с какого-то перепугу гордо называвшуюся дачей.

…Следующее посещение Анастасией Валентиновной Воронцовой фитнес-клуба произошло через два дня. И, к ее крайне неприятному удивлению, неизменные грязно-белые “Жигули” опять стояли напротив кафе “Пегас”. Впрочем, в тот день желания посетить кафе у нее не возникло.

Вместо этого она отправила своего водителя (и по совместительству охранника) Валеру поинтересоваться, что за “мальчики” сидят в машине (в разгар рабочего дня) и что, собственно, им нужно?

Валера сходил, поинтересовался, и, вернувшись, успокоил хозяйку – дескать, обычные “торчки”, толкачи дури. Возможно, тут у них “точка”. Подыскивают клиентов.

Как ни странно, вместо того, чтобы успокоиться, Настя еще больше занервничала – слишком уж стрёмная здесь “точка”, стоит приблизиться постовому милиционеру (полицейскому) или даже кому-нибудь из частных охранников – и парням придется уносить ноги.

Вдобавок, где же покупатели – те же самые “торчки”, мечтающие отдать последнее ради получаса (или даже минут) вожделенного кайфа?

…– Простите, – Настасья осеклась и чуть виновато улыбнулась, – Вероятно, я попусту отнимаю у вас время?

– Ничуть, – возразил Волконский, заставив себя улыбнуться в ответ, – Пожалуйста, продолжайте.

Она повела плечами и посмотрела на Волконского как-то неуверенно.

– Вы определенно решите, что у меня паранойя, но… одного из этих молодчиков я узнала. Более того… и он меня узнал.

…В очередной раз выходя из кафе (и уже заставляя себя не смотреть на грязно-белую машину), Настя услышала развязное:

– Ну, здравствуй, сестрица Аленушка…

Резко обернувшись на звук неприятного скрипучего голоса, столкнулась с водянисто-голубыми и какими-то мутноватыми глазами худощавого блондина, как раз таки вышедшего из злосчастного “жигуленка”.

– Сестрица Аленушка… простите, так вас называли в школе? – поинтересовался Волконский.

Настасья отрицательно мотнула головой.

– Нет, в школе меня называли… несколько иначе. Но вы правы – впервые я увидела этого парня лет восемь назад. Дело в том… – легкая заминка и опять чуточку смущенная улыбка, – Дело в том, что я некогда натравила на него собаку.

Последние слова она выпалила буквально на одном дыхании.

Волконский чуть приподнял брови.

– Собаку? Овчарку?

– Нет, дога. Черного дога по кличке Лорд. Я обычно прогуливала его на пустыре, неподалеку от дома. Дома, где мы жили с папой…

– И этот парень, вероятно, пытался к вам пристать?

– Не ко мне. Там была, если можно так выразиться, стая. Стая подростков лет шестнадцати… И они избивали одного. Лежачего, – Настя коротко вздохнула и снова закончила едва ли не скороговоркой, – И я натравила Лорда на неформального лидера этой стаи.

– Выходит, повезло избиваемому? – полюбопытствовал Волконский.

– В тот раз – да, – Настя перевела взгляд на свои руки (переплетенные пальцы еще сильнее сжались в “замок”), – Мы с Дэном ушли вместе, – ее умопомрачительные – нежные и чувственные – губы сложились в легкую полу-улыбку, полу-усмешку. Довольно горькую усмешку, как показалось Волконскому, – Потом даже стали встречаться, подружились… впрочем, дальше дружбы дело не пошло.

“И определенно не по вине этого мальчишки – Дэна”, – мысленно закончил Волконский.

–Следовательно, Настасья Валентиновна, – ему в очередной раз пришлось приложить волевое усилие, чтобы голос обрел деловые (и даже суховатые) интонации, – Этот ваш друг… или бывший друг знает того, кого вы… э-э… отпугнули собакой? Кстати, ваш дог его не покусал?

– Нет. Лорд его просто припугнул. А насчет того, что знает… да, определенно. Кажется, Денис даже называл его имя – Гарик.

– Гарик… иными словами, Игорь? – уточнил Волконский.

Настасья снова кивнула.

Он сделал пометку на листке настольного календаря.

– Еще вопрос, Настасья Валентиновна, вы делились подозрениями еще с кем-нибудь? С супругом, к примеру?

Очередная легкая усмешка.

– С супругом? Исключено. Более того, я попросила б и вас, если это возможно, не ставить господина Горицкого в известность о моем к вам визите. Я сама – лично – оплачу затраченное вами время…

Волконский улыбнулся в ответ.

–Пока вопрос об оплате не стоит – не забывайте, я все-таки скорее сыщик… а не психотерапевт.

Но… правильно ли я вас понял – ваши отношения с супругом далеки от доверительных?

Настя пожала плечами.

–Не так, чтобы… Ничего дурного о господине Горицком я сказать не могу (“А если и могла, не сказала бы”, – подумал Волконский), просто… у нас с ним большая разница в возрасте и порой…

…порой он не принимает меня всерьез. Думаю, расскажи я ему то, что рассказала вам, он посоветовал бы мне посетить невропатолога. Из самых лучших побуждений.

– Понимаю, – нейтрально (и невозмутимо) согласился Волконский, – Но для начала, думаю, следует все же выяснить личности этих молодых людей, которые отираются рядом с кафе, куда их заведомо не пропустят, и фитнес-клубом, который им самим не придет в голову посетить.

А вы, Настасья…

– Валентиновна, – мягко подсказала Настя.

Волконский невозмутимо кивнул.

– Разумеется, прошу прощения, Настасья Валентиновна. Запишите мой телефон – по нему вы сможете связаться со мной в любое время. Увидите что-нибудь подозрительное – или вам просто нечто покажется странным, – звоните, я вас выслушаю, не перебивая.

– То есть… с равным успехом вы допускаете и зачатки у меня паранойи, и то, что мои подозрения могут быть обоснованными?

Волконский слегка улыбнулся.

– Признайтесь, вы попросту выдумали эту историю с подозрительной машиной?

Ее глаза – и без того огромные – расширились. Потемнели.

– Неудачная шутка, Сергей…

– Петрович, – в свою очередь напомнил Волконский.

– Именно, – холодно сказала Настя, – Если б мне пришло в голову подобное… просто пришло в голову… на какой эффект в этом случае я могла бы рассчитывать? – она резким движением ладони отбросила назад выбившуюся из прически прядь волос. – Или, по-вашему, я таким оригинальным образом пытаюсь привлечь внимание слишком поглощенного своим бизнесом супруга?

– Не думаю, – ответил Волконский со всей возможной (в данный момент) искренностью.

Он действительно не думал, что такой женщине, как Настасья Валентиновна Воронцова, требуется прибегать к каким-то дополнительным ухищрениям, а то и попросту авантюрам, чтобы привлечь к себе дополнительное внимание.

Внимания ей и так наверняка хватало. Всегда. А порой хватало и сверх меры.

…Вдобавок, Волконский, имеющий определенное отношение к силовым структурам и по этой причине в свое время углубленно изучавший психологию (в том числе – преступную), считал, что недооценивать людей наркозависимых нельзя ни в коем случае. Наркоманы ничтожны? Слабовольны? Бесхарактерны?