От Во-ле-Виконта до Версаля. Конец эпохи правления первых министров

17 августа 1661 года. Этот день был чрезвычайно душным и жарким. Даже земля растрескалась, а застывший раскаленный воздух обжигал все живое. Над дорогой, ведущей из Фонтенбло^[31], поднималось густое черное облако пыли. Королевский кортеж пустился в путь в самое тяжелое время дня – в три часа пополудни. Окна карет, украшенных позолоченными дворянскими гербами, были наглухо закрыты. Придворные задыхались в своих наглухо застегнутых камзолах, накрахмаленных кружевах и тяжелых париках. Дамы не могли найти спасения от едкого запаха лошадиного пота и пыли, проникающей во все щели. Карета короля летела, словно на крыльях, уносимая шестеркой белоснежных лошадей. Рядом с королем находились его мать, Анна Австрийская, и брат, герцог Филипп I Орлеанский (1640–1701). Охраняли процессию вооруженные мушкетеры и гвардейцы.

Дворец в Фонтенбло

Путь королевского кортежа лежал в замок Во-ле-Виконт^[32], что располагался в 55 км от Парижа. Его владельцем был сюринтендант финансов^[33] Николя Фуке (1615–1680). Визит короля не был обычным событием. Этот день изменил историю Франции. До сих пор король лишь официально считался правителем, тогда как реальная власть принадлежала первым министрам, чаще всего лицам духовного звания. Отец Людовика XIV, Людовик XIII, как политик ничего собой не представлял. Он целиком положился на политическую дальновидность сначала мудрого кардинала Ришелье, а затем, после его смерти, кардинала Мазарини. Сам король предпочитал предаваться своему любимому развлечению – охоте. Собственно, для этой цели и был выстроен охотничий домик в Версале. На символ королевской власти он явно не тянул.

Что же касается Николя Фуке, то в течение восемнадцати лет он служил кардиналу Мазарини. Вернее, формально Фуке был подотчетен королю, а на деле обогащался сам и способствовал невероятному обогащению Мазарини, который ко времени своей смерти являлся владельцем более чем полумиллионного состояния.

Фуке, человек блестящего ума, умел в равной степени вызывать как чувство восхищения, так и откровенную ненависть. Он обожал поэтов, красивых женщин и изящное искусство, настоящий меценат, правда, забывший о том, что Меценат немыслим без Августа. Этот честолюбивый человек не мог ждать чересчур долго, что являлось препятствием к достижению им намеченных целей. Он с двух концов поджигал свечи своих немыслимо роскошных венецианских люстр. Он распоряжался казенными деньгами и не считал обязательным придерживаться каких-либо правил; главное – достичь успеха любой ценой! Подобные качества возбудили ненависть короля и завистливого интенданта Кольбера^[34]. Собственно, и сам Фуке усугублял свое положение тем, что обращался с Кольбером как с бедняком, а с королем – как с недоразвитым подростком. Кроме того, Фуке, привыкший подкупать придворных дам, предложил королевской фаворитке Луизе де Лавальер^[35] 200 тысяч франков. Женщина была оскорблена и заявила, что не уступит министру финансов ни за какие деньги, и немедленно рассказала Его Величеству о предложении Фуке. Как может отреагировать мужчина на подобное заявление? Это была поистине непоправимая ошибка Фуке.

Во-ле-Виконт

Короля несказанно раздражали богатство Фуке, его необузданная гордыня и его герб. Герб был со значением: серебряный, с белкой (между прочим, в просторечии белка именуется «фуке»). Семейный девиз гласил: «Куда я только не взберусь?» Министр финансов мог купить все; он нанял лучших во Франции архитекторов, художников, оформителей, которые возвели ему дворец – предмет зависти влиятельнейших и богатейших правителей Европы.

Во владениях министра финансов находился дворец Во-ле-Виконт, способный поразить воображение самых тонких ценителей прекрасного.^[36], художник Шарль Лебрен^[37], скульпторы Франсуа Жирардон^[38] и Франсуа Ангье^[39], садовник Андре Ленотр^[40]. Фуке, обладая изысканным вкусом, вникал в малейшие детали архитектурного замысла, меблировки и внутренней отделки.