На рубеже нашей эры и в первых веках нашей эры происходит превращение философского даосизма в религию, впитавшую в себя элементы древних народных культов и шаманских верований. При этом последователи этого учения активно используют в своих целях и некоторые образы древнекитайской мифологии, в первую очередь Хуан-ди и Си-ван-му. Хуан-ди теряет характер древнего культурного героя и становится первым бессмертным, родоначальником и покровителем даосизма как религиозной системы. Однако это не способствует появлению новых мифологических сюжетов о нем. Можно предположить, что такая трансформация образа Хуан-ди была предопределена его местом своеобразного верховного божества в предшествующей мифологической традиции. Иначе произошло с образом Си-ван-му. Она вошла в даосский пантеон уже не как страшная владычица запада, насылающая кары, а как хозяйка снадобья бессмертия. В новых легендах о Си-ван-му само снадобье заменяется плодами бессмертия, растущими на волшебном персиковом дереве в ее саду (эта связь своеобразного древа жизни с женским божеством зафиксирована в мифологиях разных народов). В соответствии с теорией 5 стихий владычица запада получает и еще одно имя Цзинь-му («матушка металла»), поскольку металл соотносится с западом, а ее супруг Дун-ван-гун соответственно именуется Му-гуном («князем дерева»), так как дерево – символ востока.
Трансформация образов этих персонажей, их связь с идеей продления жизни и бессмертия объясняется тем, что эти проблемы были ключевыми для средневекового даосизма, сторонники которого занимались алхимией и поисками различных средств продления жизни (с помощью особых дыхательных и иных упражнений типа йоги, диеты и т. п.). Поэтому неудивительно, что и героями даосских мифов были в основном бессмертные гении. Особо широко были распространены предания о «восьми бессмертных» (басян), покровителях различных искусств и некоторых профессий, творивших чудеса и бывших постоянными участниками пиров у Си-ван-му. К ним относят Хань Чжунли (Чжунли Цюай), Чжан Го-лао, Люй Дун-биня, Цао Го-цзю, Ли Те-гуая, Хань Сян-цзы, Лань Цай-хэ и Хэ Сян-гу. В мифологии даосизма большую роль играли и предания о трех мифических горах Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу, плавающих в море, представление о которых было заимствовано из древнекитайской мифологии. Эти острова представляли собой своеобразный вариант даосского рая, где живут многочисленные бессмертные. Превращение даосизма в религию и разделение «сфер влияния» между буддизмом, конфуцианством и даосизмом привело к тому, что за последним закрепилось «право» изгнания всяческих злых духов, унаследованное от шаманизма. В силу этого особую роль в даосской мифологии стали играть различные повелители духов и бесов (например, Чжан Тян-ши, Чжун-куй, Цзян-тайгун). Даосский пантеон насчитывает тысячи всевозможных бессмертных, святых, духов, бесов, героев местных культов, персонажей «низшей мифологии», а также более 30 тысяч духов человеческого тела и т. п. Весь этот необозримый пантеон возглавлялся первоначально тремя абстрактными мистическими символами (в этой триаде можно видеть подражание идее трех государей – сань-хуан в древнекитайской мифологии) Тай-чу, Тай-су, Тай-и, по другой версии, – Тян-и («небесное начало»), Ди-и («земное начало»), Тай-и («высшее единое»). В процессе развития даосской мифологии и ее приближения к народным культам постепенно абстрактные категории этой триады были персонифицированы в образах Лао-Цзы, Хуан-ди и Пань-гу (иногда Тай-и).
В первых веках нашей эры в Китай из Индии через Среднюю и Центральную Азию начинает проникать такое философское и религиозное учение, как буддизм, со своей развитой мифологической системой. Приспосабливаясь к местным условиям, буддизм в Китае включил в свое учение некоторые основополагающие идеи традиционной китайской морально-этической системы (например, идею сяо – сыновней почтительности). Со временем (к VIII – IX векам) буддисты стали использовать для своих проповедей и старинные китайские сюжеты, в том числе и восходящие к древней мифологии (например, «Сказ-бянвэнь о почтительном сыне Шуне»). Постепенно происхождение тех или иных буддийских персонажей стало связываться с китайскими героями. Так, появляется предание о том, что бодхисаттва Авалокитешвара (кит. Гуаньинь), представляемая в Китае преимущественно в образе женщины, есть перерождение принцессы Мяо-шань, дочери одного из китайских князей, которая отказалась выйти замуж и ушла в монастырь вопреки воле отца. Пройдя через многочисленные испытания, связанные с местью отца, и побывав даже в преисподней, Мяо-шань встретилась с Шакьямуни и была препровождена на гору Сяншань на острове Путо, где стала бодхисаттвой Гуань-инь. В средние же века происходит историзация и других буддийских персонажей, например Кшитигарбхы (кит. Дицзан-ван). По одной из версий, в качестве этого мифологического персонажа был обожествлен некий буддийский монах из корейского царства Силла.
Под непосредственным влиянием буддизма происходит и развитие мифологических представлений китайцев о потустороннем мире и преисподней. В древности у китайцев не существовало четких представлений об этих явлениях. Считалось, что после смерти душа человека попадает к Хуанцюань («желтому источнику»), что царство мертвых располагалось где-то на западе или на северо-западе. Согласно представлениям древних, в начале нашей эры царство мертвых было расположено в пределах горы Тайшань, повелитель которой ведал судьбами людей и умерших, а также в уезде Фэнсян (провинция Сычуань). Однако детально разработанные представления об аде (диюй) и многочисленных адских судилищах появились в Китае лишь под влиянием буддизма.
Кроме даосской и буддийской мифологических систем, в Китае существовали и различные архаические и вновь возникающие местные народные культы, а также культы конфуцианских мудрецов и различных героев общегосударственного и местного значения. Если для древнекитайской культуры было свойственно приписывать мифическим героям черты реальных людей, первопредков, то для средних веков более характерен обратный процесс. Реальные исторические деятели превращаются в богов – покровителей ремесел, покровителей городов, отдельных местностей и т. п. Причины подобных обожествлений и установления культа (часто официального, учреждаемого по императорскому повелению) нередко были весьма случайны. Из жизнеописания Лю Бэя, полководца III века н. э., основателя царства Шу, известно, что в юности он плел циновки и соломенные туфли и продавал их. Этого было достаточно для обожествления его в качестве бога плетенщиков. Сподвижник Лю Бэя, известный своей верностью и бесстрашием, был обожествлен в качестве бога – стража монастырей, затем могущественного покровителя демонов, а примерно с XVI века – бога войны (Гуаньди). Все перечисленные мифологизированные образы Бэя Гуань Юя связаны с его воинскими заслугами. В более позднее время реальный герой III века превратился в универсального мифологического благодетеля и заступника. В ряде случаев обожествленные исторические деятели заменяли (и вытесняли) героев древней мифологии, исполнявших те же функции. Так, обожествленные в XII – XIV веках полководцы. Цинь Шу-бао и Ху Цзин-дэ стали божествами дверей (мэнь-шэнь), заменили древнекитайских богов дверей Шэнь-ту и Юй-лэя. Не исключено, что культ мэнь-шэней к концу первого тысячелетия был совсем забыт и с обожествлением реальных военачальников возрожден вновь (никаких сведений об этом не сохранилось). В некоторых случаях в поздней народной мифологии явно воссоздавались древние легендарные персонажи.
К концу первого тысячелетия в Китае происходит все большее сближение различных мифологических систем и создается так называемый религиозный синкретизм (смешение, соединение) и соответствующая синкретическая мифология, объединившая в единую систему персонажей даосской, буддийской и народной мифологии, а также героев конфуцианского культа. Процесс объединения разнородного мифологического материала наиболее активно протекал в сельской местности, в отдаленных районах Китая, не затронутых в значительной степени цивилизацией. Здесь в маленьком деревенском храме рядом могли стоять статуи Конфуция, Будды и Лао-Цзы. В городах и крупных религиозных центрах этот процесс не был завершен. Так, в даосском храме на горе Хуашань кроме даосских святых почиталась одна Гуаньинь. Тогда как в буддийские храмы даосские или народные мифологические персонажи почти не проникали. Однако в народном сознании процесс синкретизации (смешения) привел в средние века к появлению сводного пантеона божеств во главе с Юй-ди, образ которого сложился примерно в VII – X веках. Юй-ди в поределенном смысле заменил верховное божество даосов Хуан-ди и занял место, принадлежавшее в древнейшей мифологической системе Шан-ди. Стоит отметить, что среди огромного разнообразия персонажей китайского пантеона можно выделить несколько групп богов и духов, почитаемых представителями всех религиозных и философских направлений. Это небесные божества Юй-ди и его свита, божества природы и стихий (бог грома Лэй-гун, богиня молнии Дян-му, божества ветра, вод, включая и драконов всех родов и рангов, например лун-ванов – царей драконов и большинство духов звезд и т. п.), местности и городов (Туди, Чэн-хуан и т. п.), дома и общественных зданий (боги дверей – мэнь-шэнь, очага – Цзао-ван, постели – Чуан-гун и Чуан-му, отхожего места – Цзы-гу, стражи храмов – целань-шэнь, покровители ремесел, отдельных профессиональных групп, торговли, а также домашнего скота), медицины (часто объединяемые одним термином Яо-ван, «царь лекарств», а также богини, защищающие от болезней, например оспы – Доу-шэнь, духи, спасающие от заразных болезней, – вэнь-шэнь и т. п.), боги-чадоподатели (Чжан-сян, приносящий сыновей, целый сонм богинь-няннян, дарующих детей, к которым, в народном представлении, примыкает и бодхисаттва Гуаньинь), боги счастья, долголетия, богатства, духи – служители преисподней, множество привидений, теней, бесов, объединяемых термином гуй, и другие представители так называемой низшей мифологии. Из этого объединенного пантеона китайских божеств следует особо выделить наиболее популярные в старом Китае группы персонажей. Это боги-покровители, особенно Гуаньди, боги, дарующие потомство и помогающие при родах (особенно Гуаньинь), боги богатства и долголетия, из домашних богов – стражи дверей и бог очага, наблюдающий за всем, что происходит в доме. Персонажам китайской мифологии, особенно поздней, часто выступающим как реальные герои, посвящены определенные праздники (дни рождения и т. п.), отмечаемые по принятому в Китае лунному календарю, в котором продолжительность месяцев связывается с изменением фаз луны.
Китайская мифология оказывала заметное влияние на художественную культуру страны. Однако в силу рано возникших представлений о божествах как о первопредках, исторических деятелях, развития конфуцианского мировоззрения и отсутствия эпоса и драмы в Древнем Китае мифология мало отражена в словесном искусстве. Кроме творчества поэта Цюй Юаня, образы древнекитайской мифологии разрабатывались лишь в отдельных небольших поэмах, например в «Фее реки Ло» Цао Чжи. В повествовательной прозе, рождающейся в начале средневековья и развивающейся в виде коротких повестей и рассказов, похожих на былички (о встрече человека с духами), представлены образы в основном даосской и низшей народной мифологии. В сказе-бянвэнь, развившемся в VIII – X веках, раскрываются в основном сюжеты буддийского содержания. В них рассказывается о жизненном, философском и религиозном пути будд и бодхисаттв. Зародившаяся в XII – XIII веках музыкальная драма представила интересные, хотя и немногочисленные, образцы произведений на мифологические сюжеты как даосского (например, о восьми бессмертных), так и буддийского характера.
Создававшиеся на основе устного сказа, книжные эпопеи в отдельных случаях также использовали мифологические темы и образы («Путешествие на Запад» У Чэн-эня, «Возвышение в ранг духов» Сюй Чжун-линя, «Сказание о начале мира» Чжоу Ю – все XVI век). Во всех этих поздних эпопеях ощущается заметное влияние народной синкретической мифологии.
Даже в «Сказании о начале мира» наряду с образами древней мифологии, трансформированными авторским сознанием и изображенными с помощью художественных средств, заимствованных из исторических эпопей и романов, упоминаются и некоторые буддийские божества, действующие наравне с китайскими демиургами Пань-гу и Нюйва. В развивающихся (параллельно с повествовательной прозой крупных форм) литературной новелле (с VII века) и народной повести (с XII века) эпизодически используются лишь отдельные образы низшей мифологии. Пример такого рода – новеллистическое творчество Пу Сун-лина (XVII век).
В новейшей китайской литературе примером удачного использования мифологических сюжетов можно считать «Старые истории в новом изложении» Лу Синя. В них автор отчасти с сатирическими и полемическими целями переизложил историю стрелка И и его жены Чан-э, повествование об усмирителе потопа Юе и др.
Мифологические темы также активно развивались в изобразительном и прикладном искусстве (начиная с древней керамики и ритуальной бронзы). При этом в основном изображались зооморфные или иногда зооантропоморфные фигуры.
О проекте
О подписке