Суворов мальчик и солдат

Александр Васильевич Суворов родился в 1730 году в семье русского генерала Василия Ивановича Суворова. Мы не знаем точно, где он родился. Одни говорят, что в Москве, другие называют его родиною Финляндию. Мальчиком он был хил и слаб и не отличался крепким здоровьем. Отец не готовил его в военную службу. Но еще ребенком маленький Суворов любил читать про давнишние войны, любил рассказы о сражениях и усердно занимался военными науками. Отец не мешал ему в его занятиях, но не придавал им никакого значения. Однажды к нему зашел его приятель, старый генерал Ганнибал. Дело было в деревне.

– Ну, что Саша? – спросил Ганнибал отца Суворова.

– И не говори мне про него, – с досадой ответил старик, – просто не знаю, что из него выйдет. Все сидит за книгами, читает, пишет, бредит солдатами… А какой он солдат! Сам посуди. Маленький, тощий…

– А надо посмотреть его, – сказал Ганнибал и прошел в классную маленького Суворова.

Ганнибал был боевым генералом. Он помнил походы Петра Великого, в которых и сам принимал участие.

Он обласкал мальчика, и Александр показал ему свои чертежи и книги. А книги были не по летам серьезные. Ганнибал разговорился с Суворовым и увидел, что мальчик отлично понимал все, что читал, и мечтал стать военным. Задумчивый вернулся старый генерал к отцу Суворова и по душам переговорил с ним. Этот разговор решил участь Александра – он поступил на военную службу.

В те времена на службу записывали детей в двух-трехлетнем возрасте. Они считались солдатами в полках, но, конечно, не служили, а жили у родителей.

А между тем им шли чины, и к тому времени, как они подрастали, они были уже офицерами, не зная солдатского житья. Но Суворов служил не так. Пятнадцатилетним юношей он поступил рядовым в Семеновский полк и добросовестно потянул солдатскую лямку.

Дисциплина – мать победы.

Он никогда не нанимал за себя солдат, но все делал сам. Сам чистил себе платье и оружие и особенно занимался ружьем, которое называл своею женой. Солдатская наука далась ему легко. И особенно он любил караульную службу, потому что в карауле солдат как на войне – жизнью своей отвечает за свой пост и может в случае нужды употребить в дело оружие. И когда приходилось ему стоять на часах, он твердо помнил свои обязанности и не зевал по сторонам.

Случилось ему однажды стоять на часах у Монплезира в Петергофе. Как раз в это время по парку гуляла императрица Елизавета Петровна. Молодцом отошел к своей будке мальчик-солдат и лихо отчеканил «на караул». Императрице понравился бравый часовой, она подошла к Суворову и спросила, как его зовут.

– Александр Суворов, Ваше Императорское Величество, – бойко ответил Суворов.

– Не Василия Ивановича ли сын? – спросила императрица, знавшая отца Суворова.

– Его самого, Ваше Императорское Величество, – ответил молодой солдат, бойко держа ружье перед собой.

– Молодец сын у Василия Ивановича, – проговорила императрица, – на вот тебе рубль от меня на память.

– Покорно благодарю Ваше Императорское Величество, – твердо проговорил юноша, – но взять рубля не могу. Часовому запрещено принимать от кого бы то ни было подарки.

– Молодец, – сказала государыня, – знаешь службу, – потрепала Суворова по щеке и пожаловала поцеловать свою руку. – Я положу рубль здесь на земле, – прибавила она, – как сменишься – так возьми.

Рубль этот Суворов хранил всю свою жизнь.

Девять лет провел Суворов в Семеновском полку в солдатском звании. Он последовательно производился в капралы, что теперь соответствует ефрейтору, потом в подпрапорщики, затем в сержанты, и, наконец, 15 апреля 1754 года был произведен в офицеры.

Но эти девять лет солдатской службы не прошли для Суворова понапрасну. Он полюбил солдат, и солдаты полюбили его. Он научился говорить таким простым языком, что самую мудреную штуку мог легко и быстро объяснить самому непонятливому солдату.

И офицером он не бросал своих занятий – он старался большему научиться, больше узнать…

Непрестанная наука из чтениев!

Так постепенно в мирные годы накоплял Суворов знания, чтобы воспользоваться ими на войне.

Первый поход

Рядом с Россией, к западу, лежат немецкие земли. Теперь это громадное государство – Германская империя, а тогда это было маленькое Прусское королевство. Королевством этим правил король Фридрих Великий. Он всю жизнь свою провел в войнах, защищая и расширяя свое маленькое государство.

Фридрих II Великий

Против него составился союз, к которому примкнула и Россия. Война тянулась семь лет. Наши полководцы не были решительны и потому не подавались далеко в глубь страны и не рисковали сильно наступать на пруссаков. Очень хотелось Суворову попасть на войну, но долгое время ему это не удавалось. Наконец в 1759 году он был назначен дежурным при генерале Ферморе, который командовал русскими войсками. Здесь Суворов не раз получал в командование конные полки. С конными солдатами он смело подступал к неприятелю, узнавал, где и сколько находится пруссаков, и нападал на них.

Я лучше прусского покойного короля <Фридриха>.

Я милостью Божией баталий не проигрывал.

Он участвовал во всех набегах наших войск, а в 1760 году ходил на столицу Пруссии – Берлин, который был занят нашими войсками.

В Берлине казаки захватили красивого мальчика. Суворов увидал его и пожалел. Он взял его к себе, заботился о нем во время похода, а когда его полк был расквартирован, он расспросил мальчика, где живут его родители, и, узнав, что у него есть только мать, написал ей следующее шутливое письмо: «Любезнейшая маменька, ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы захотите оставить его у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка, и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне. Если же желаете взять его к себе, то можете получить его здесь или напишите мне, куда его выслать». Обрадованная мать, сильно беспокоившаяся о своем сыне, поспешила приехать за ним. Три года провел Суворов на войне. Начальство его узнало и полюбило, ему давали под конец серьезные поручения, и Суворов всегда их лихо исполнял. Но на войне Суворов убедился в том, что наши солдаты обучены не так, как следует, и что для войны нужно обучать солдат иначе. И вот 6 апреля 1763 года тридцатитрехлетний полковник Суворов получил в командование сначала Астраханский, а потом Суздальский пехотный полк. Полк стоял недалеко от Петербурга, в Новой Ладоге. Солдаты тогда служили в полку всю свою жизнь. Молодыми рекрутами поступали они на военную службу, а уходили седыми, дряхлыми стариками. Ружья были кремневые, заряжаемые с дула. Нужно было насыпать в дуло порох, забить шомполом пулю, потом подсыпать пороху под кремень у курка, и тогда только можно было стрелять. Поэтому много стрелять было нельзя, да и пуля летела не далеко – шагов на сто, не больше. Солдат больше обучали палкой и мало толковали им, что и для чего нужно делать. При полку было много солдатских и дворянских детей, которые бродили без присмотра, ничему не обучаясь.

Мою тактику прусские принимают, а свою протухлую оставляют.

Живо принялся Суворов воспитывать свой полк. Он построил школу для детей, а на пустыре перед казармами развел сад. Обучать солдат он приказал толково, и сам, постоянно бывая на учениях, всегда повторял: «Первое – храбрость». Стрельба из ружей не могла быть хороша, а потому Суворов и говаривал: «Пуля – дура, штык – молодец». А больше всего он заботился, чтобы у каждого солдата своя голова была на плечах, чтобы мог он делать все с пониманием. И не любил же он, когда на его вопросы ему отвечали: «Не могу знать». «От немогузнайки – большой вред», – говаривал он. Бывало, выведет он свой полк на учения.

Каждый воин должен понимать свой маневр. Тайна есть только предлог, больше вредный, чем полезный. Болтун и без того будет наказан.

Начнет делать повороты, потом поводит маршировкой, поучит скорому заряжению и вдруг ударит одной частью на другую в штыки. А сам бегает, мечется. Он все видит, все знает. Он и полковник, он и ефрейтор, он сейчас заметит, где что не так, и поправит. Или начнет делать марш. «Скорее, скорее!» – кричит он солдатам. Шаг становится бойчее. «Молодцами – чудо-богатыри! А ну, хватите-ка песню!» С веселою песнью шибко идут солдаты. Суворов сворачивает их с дороги, идут по пашне, вот захлюпало под ногами болото, впереди река. Никто не знает, какая ее глубина. Но Суворов вошел первый в воду, и пошли за ним его суздальцы, высоко поднимая ружья над головами. Промокли насквозь. Надо согреться. «Бегом, – кричит Суворов, – вон видите монастырские стены, – там наш неприятель. На приступ! Ура!»… Громко закричали суздальцы «ура» и вихрем налетели на стены. Но стены крутые, высокие. Солдаты не знают, как на них влезть. А Суворов уже тут как тут, он первый среди них. «Подсобляй один другому – вот так», – и стен как не бывало. Сколько отмахали в этот день! Да верст шестьдесят! Пора подумать об отдыхе. Где тут отдых! Только заснули, загремел барабан, поднялась ночная тревога, ночью прошли по другой дороге домой. Устали, измучились, зато узнали, как бывает на войне, и убедились, что с Суворовым и война не страшна.

Солдаты его скоро полюбили. Он всегда был среди них. А войдет кто-нибудь к нему на квартиру и что найдет? На полу насыпано сено, на сене подушки и солдатская шинель – это постель Суворова. А ел он то же, что ели солдаты. Вставал до зари и весь день занимался. Дела было много. Нужно было и солдат обучать, и писать для них наставления. Зато не страшна была суздальцам война – они знали, как им быть на войне, знали, что бывает в походе и как надо и ноги беречь, и сухари сберегать на черный день. И не напрасно они изучили все это. Скоро настало время им показать свое суворовское обучение – Россия начала войну с поляками.

В Польше и в Турции. Взятие Туртукая

В те времена Польша еще не составляла части Русского государства, в ней был свой король, и управлялась она самостоятельно. Однако поляки были между собой не в ладах и не очень почитали своего короля. Нашлись среди них люди, которые захотели возвысить Польшу и унизить Россию, поднялась смута, и поляки напали на русские войска.

Вся Польша покрыта лесом и болотами. Через лес идут небольшие дороги. Неприятель собрался повсюду, каждая деревня, каждый густой лес скрывали в себе поляков. Чтобы разбить их, нужно было действовать быстро и решительно. А такие действия больше всего были по душе Суворову.

Суворов был назначен со своим полком в поход против поляков. Путь в 850 верст от Новой Ладоги до Польши он прошел в 30 дней и подошел к границе. Кругом были мятежники. Суворова вызвали в Варшаву. Он посадил пехоту на повозки и быстро явился к генералу Веймарну, который начальствовал над русскими войсками, бывшими в Польше.

Фельдмаршал Суворов

Поляков было гораздо больше, чем русских, но они действовали недружно, отдельными отрядами. Солдаты их были плохо обучены военному делу. В Варшаве опасались, что поляки нападут на город, слухи об их шайке носились в народе. Генерал Веймарн призвал к себе Суворова и приказал ему разведать, где находятся эти шайки.

Суворов взял своих суздальцев, присоединил к ним нескольких казаков и пошел рыскать по Польше. В иной день больше ста верст пройдут, ночи не проспят, а наткнутся на поляков, и больше ли их, меньше, Суворов всегда разобьет. Его суздальцы были обучены меткой стрельбе. Суворов все им говаривал: «Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять. Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко… Мы стреляем цельно, у нас пропадает тридцатая пуля…»

Всюду и везде в этих поисках он был впереди своих солдат: не раз он подвергал свою жизнь опасностям. Так, глухой осенью на железной лодке, называемой понтоном, переправлялся он через Вислу.

Погода была холодная, сильный ветер дул над рекой. Суворов по неосторожности упал с понтона. Его долго не могли вытащить, наконец одному из солдат удалось схватить его за волосы и вытащить из воды. Но, карабкаясь в понтон, Суворов сильно ударился грудью о борт и лишился чувств, кровь пошла у него горлом. Несколько месяцев Суворов хворал, но дела своего не покидал, и с весны опять носился со своим отрядом, разбивая маленькие шайки мятежников. Один раз за 17 суток прошел со своим отрядом 700 верст, да притом так, что двух суток не проходило без боя. Все восхищались его быстротою, но Суворов скромно отвечал: «Это еще что, римляне двигались шибче, прочтите Цезаря…»

Два года с лишним провел Суворов, носясь по Польше и поражая поляков. Но эта война его не удовлетворяла. Ему хотелось идти воевать с хорошо обученными и стойкими войсками, поляки же сражались не храбро. Он мечтал сразиться с турками, которые в это время воевали с нами. Турки были весьма искусны в защите крепостей, и брать их крепости нужно было умеючи. Суворов просился на эту войну, и желание его было исполнено. В мае месяце 1773 года он был назначен в турецкую действующую армию. Силы турок были громадны, наши же войска, бывшие под командой Румянцева, были немногочисленны и никак не могли переправиться через Дунай. Румянцев решил начать войну рядом мелких нападений на турок и приказал Суворову взять небольшую крепость Туртукай, лежавшую на турецкой стороне.

Где меньше войска, там больше храбрых.

Суворов, прибыв к войскам, бывшим близ Туртукая, убедился, что их слишком мало и притом войска были больше конные, неспособные для атаки крепостей. Суворов настойчиво просил подкреплений, но подкреплений ему не давали. Тогда он решился атаковать Туртукай с тем, что у него было.

Он сам выехал в передовые войска и осматривал, как лучше повести атаку на крепость. Устав на этой разводке, он поздней ночью завернулся в шинель и, привязав лошадь подле, заснул на холме, вблизи от турок. Его разбудил конский топот. Светало. В туманной дали виднелись дома и мечети Туртукая. Там гарцевали турецкие наездники. Часть их с поднятыми над головами саблями неслась к спящему Суворову. Он едва успел вскочить на лошадь и ускакать от турок.

День, который провел Суворов под турецким городом, не прошел без пользы. Он знал теперь, что турок в лагере было до четырех тысяч, и понимал, что слабый русский отряд не может взять Туртукай. Но взять было нужно. Этого требовал Румянцев. Для славы русского оружия было необходимо хорошенько проучить турок. Целый день Суворов беспокоится о том, что у него мало войск, что пехоты не хватает. Он спешивает часть кавалеристов и учит их сражаться по-пехотному. Штурм города он решает произвести ночью. Как только стемнело, он посадил 600 человек бывшей у него пехоты на 17 лодок и поплыл через Дунай. Турки заметили движение русских и открыли по ним огонь. Суворов разделил свои войска на три части и ударил сам с передней на турецкую батарею. Подле него разорвалась граната, и осколком ударило в бок, но он не покинул своего места.