При Михаиле завершилась война со Швецией, и Россия вернула себе Новгород и Ладогу, но потеряла Ивангород и крепость Орешек. Также был подписан мирный договор с Польшей (королевич Владислав в 1617 году стоял у Кремля, под стенами Белого города, но вынужден был уйти ни с чем), по которому Смоленск и черниговские земли отошли полякам, зато Россия сохранила независимость. При этом продолжали досаждать набегами крымские татары, в Поволжье вспыхивали крестьянские восстания.
Что касается столицы, город отстраивался после польской оккупации. При этом многие «торговые и мастеровые люди» нарушали положение, установленное еще при царе Федоре: улицы в Белом городе должны быть шириной по 12 саженей, а переулки по 6 саженей. На деле же улицы оказались шириной всего от 3 до 4 саженей. Не удивительно, что восстановлению Москвы изрядно препятствовали часто возникавшие пожары.
После пожара 1629 года царский указ повелел составить опись «столичного граду Москвы».
И по государеву цареву и в. кн. Михаила Федоровича всея Руси и отца его государева в. г. святейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси указу окольничий Лев Иванович Долматов-Карпов да дьяк Иван Грязев в Белом в Каменном городе по пожарным местам по Тверскую улицу измерили и описали улицы большие и переулки и тупики и около церквей и монастырей и от городовых стен до дворов в государеву указную в дворовую сажень в ширину, которая большая улица и переулки и тупики и около церквей и монастырей и от города до валу было до нынешнего пожара, как поставили дворы после московского разорения; а измерив и написав на роспись порознь и по статьям, о том о всем докладывали. <...>
От водяных от первых ворот Белого Каменного города по пожарному месту, едучи возле вал к Чертольским воротам, у водяных ворот от валу до погорелых дворовых мест по мере три сажени; а против церковного горелого места Николы Явленского от валу две сажени с четвертью, а от Всех Святых – от каменного храма до дворов четыре сажени, а тот храм Всех Святых стоит в валу.
А приехав от Чертольских ворот к Арбатским воротам у каменного у самого застенка были дворы сотника стрелецкого Ермолы Уварова да Карпа Чудова и иных всяких людей; и в пожар от тех дворов застенок попортился: камень и кирпич во многих местах от огня истрескался и пообвалился, а наперед сего до московского разорения в том месте подле застенка дворов не было. <...>
Улица Знаменская большая, едучи от Кремля города к Белому городу, меж погорелых дворов, посторонь двора боярина князя Ивана Ивановича Шуйского, по мере поперек три сажени, а двор боярина князя Ивана Ивановича Шуйского, и иные дворы к Благовещению и у Николы на Старом Ваганькове, в пожаре уцелели; Знаменские ж улицы по левой стороне, мимо окольничего Ортемьева двора Васильевича Измайлова, к Онтипью чудотворцу переулок, – с одну сторону дворы целы, а с другой стороны дворы погорели, – по мере меж целых и погорелых дворов две сажени; да в том же переулке направо тупик к Ортемьеву двору Лодыгина, по мере меж дворов две сажени; Знаменские ж улицы налево переулок, мимо Знамения Пречистой Богородицы до Николы Турыгина и до Пречистой Ржевской, по мере меж дворов две сажени. В том же переулке налево переулок, мимо Федорова двора Толочанова, к Онтипью Чудотворцу, по мере меж дворов три сажени; да против того переулка направо переулок к Луке Евангелисту, по мере меж дворов полторы сажени; на той же стороне переулок к Луке Евангелисту, по мере меж дворов две сажени; да от Луки Евангелиста налево тупик к Федорову двору Малого, по мере меж дворов две сажени без четверти. <...>
Арбатские ворота меж каменных застенков по мере шесть сажен.
Улица Никитская большая, едучи от Кремля к Белому городу, у решетки меж погорелых дворов боярина князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского, да Исака Погожего, по мере поперек шесть сажен.
С Никитской же улицы к Тверской улице, мимо Михайлова двора Бутурлина, переулок по мере меж дворов три сажени с четвертью.
А против того переулка, меж дворов Михаила Бутурлина да дьяка Ивана Болотникова, по Никитской по большой улице по мере шесть сажен.
Да от церкви от Воскресения Христова налево ж, позади Иванова двора Бороздинцова, к овражку переулок, по мере поперек сажень.
А по сказке Воскресенского попа Матвея, что тот переулок бывал исстари до московского разорения проезжий на вражек, а после разорения проходили только тем переулком меж дворов ко вражку пешие люди; и в нынешнем-де во 137-м (1629) году тот переулок весь занял к себе во двор подьячий Иван Бороздинцов. И били челом государю тот поп Матвей и иные тутошние всякие люди, чтоб тот переулок велели у подьячего у Ивана из двора отгородить по прежнему в переулок. <...>
Улица Тверская большая левая сторона, стольника от Олексеева двора Годунова дворы горели, а с другую с правую сторону боярина от князь Офонасьева двора Лобанова-Ростовского дворы целы во всю Тверскую улицу и по самые Тверские ворота, а по мере промеж тех целых и погорелых дворов у решетки поперек семь сажен с четвертью. <...>
Тверская ж большая улица, меж князь Васильевского двора Тюменского и меж Воскресенского монастыря, проехав святые ворота, по мере восемь сажень без четверти; да у Воскресенского ж монастыря против алтаря церкви Василия Кесарийского на правой стороне стоят пять лавок у самого моста, а от лавок до церкви Василия Кисарийского большая улица, по мере поперек пять сажен, а под лавками занято уличной земли 7 сажень с четвертью.
А по сказке тутошних всяких людей, что та земля, которая под лавками, была исстари большой Тверской улицы, а не лавочная, а лавочные люди сказали, что им тое землю под лавки давал на оброк Воскресенского монастыря игумен Иона за монастырскую землю.
А у самых у Тверских ворот меж лавок по мере четыре сажени, а лавки стоят по обе стороны по самый мост; да тут же у ворот на левой стороне стоят на уличном месте к алтарю к церкви Дмитрию Селунскому четыре лавки; а по сказке тутошних лавочных людей, что в том месте лавок исстари не бывало, а поставлены те лавки внове.
А Тверские ворота по мере меж каменных застенков шесть сажен.
А позади лавок на левую сторону у Тверских ворот церковь Живоначальной Троицы деревянная, и дворы по двум переулком до Николы, что в Гнездниках, в пожаре уцелели. <...>
По тем же пожарным местам, по большим улицам и по переулкам, монастыри и приходные церкви, и к тем монастырям и к церквам по старым дачам монастырские и церковные места, а на тех монастырских и на церковных местах жили дворами, поставясь под самые церкви, всякие люди по даче из оброку тех монастырей игуменов и попов, и многие церкви каменные и деревянные, которым было в пожар и можно уцелеть, от тех от ближних дворов, которые стояли на монастырских землях, погорели. <...>
И в 137-м (1629) году г. ц. и в. кн. Михаил Федорович всея Руси и отец его государев в. г. святейший патриарх Филарет Никитич Московской и всея Руси, слушав докладные выписки, указали: в Белом во каменном городе от вала, где было до пожару до дворов поперечнику по пяти и по четыре и по три сажени, быть по-прежнему, а где по две сажени и по полутора и меньше, и в тех во всех местах велели учинить от вала до дворов поперечнику по три сажени, а в большие улицы и в переулки указали прибавлять земли поперечнику от погорелых от дворовых мест и от ломаных дворов, а от целых дворов, которые от пожара уцелели и не ломаны, прибавлять не велели, а велели в улицах учинить поперечники. <...>
Ближе к концу правления Михаила Москву в составе голштинского посольства посетил датчанин Адам Олеарий, оставивший известное «Описание путешествия в Московию».
1 октября у русских справлялся большой праздник, в который его царское величество со своими придворными и патриарх со всем клиром вошли в стоящую перед Кремлем искусно построенную Троицкую церковь, которую немцы зовут Иерусалимскою. Перед Кремлем, на площади с правой стороны, находится огороженное место вроде круглого помоста, на котором стоят два очень больших металлических орудия: у одного из них в диаметре локоть. Когда они теперь в процессии подошли к этому помосту, великий князь с патриархом одни взошли на помост. Патриарх держал перед царем книгу в серебряном переплете, с рельефною на нем иконою; царь благоговейно и низко кланялся этой иконе, дотрагиваясь до нее головой. Тем временем попы, или священники, читали. После этого патриарх опять подошел к царю, подал ему для целования золотой с алмазами крест, длиною с добрую руку, и приложил тот же крест ко лбу и обоим вискам его. После этого оба пошли в означенную церковь и продолжали свое богослужение. В эту же церковь направились и греки, которых русские охотно допускают в свои церкви, так как и они греческой веры; других исповеданий единоверцев своих они совсем не терпят в своих церквах. Для участия в той же процессии находилось здесь бесчисленное множество народа, который поклонами и крестным знамением выказывал свое благоговение.
Что касается Москвы, столицы и главного города всего великого княжества, то она вполне того стоит, чтобы подробнее на ней остановиться. <...>
Город этот лежит посередине и как бы в лоне страны, и московиты считают, что он отстоит отовсюду от границ на 120 миль; однако мили не везде одинаковы. Величину города в окружности надо считать в три немецких мили, но раньше, как говорят, он был вдвое больше... Она совершенно – вплоть до Кремля – погорела в 1571 г. при большом набеге крымских или перекопских татар; то же самое произошло с нею вторично в 1611 г., когда ее сожгли поляки... Говорят, еще теперь насчитывается до 40 тысяч пожарищ.
Жилые строения в городе (за исключением домов бояр и некоторых богатейших купцов и немцев, имеющих на дворах своих каменные дворцы) построены из дерева или из скрещенных и насаженных друг на друга сосновых и еловых балок... Крыши крыты тесом, поверх которого кладут бересту, а иногда – дерн. Поэтому-то часто и происходят сильные пожары: не проходит месяца или даже недели, чтобы несколько домов, а временами, если ветер силен – целые переулки не уничтожались огнем. Мы в свое время по ночам иногда видели, как в 3–4 местах зараз поднималось пламя. Незадолго до нашего прибытия погорела третья часть города и, говорят, четыре года тому назад было опять то же самое. При подобном несчастье стрельцы и особые стражники должны оказывать огню противодействие. Водою здесь никогда не тушат, а зато немедленно ломают ближайшие к пожару дома, чтобы огонь потерял свою силу и погас. Для этой надобности каждый солдат и стражник ночью должен иметь при себе топор.
Чтобы предохранить каменные дворцы и подвалы от стремительного пламени во время пожаров, в них устраивают весьма маленькие оконные отверстия, которые запираются ставнями из листового железа.
Те, чьи дома погибли от пожара, легко могут обзавестись новыми домами за Белой стеной: на особом рынке стоит много домов, частью сложенных, частью разобранных. Их можно купить и задешево доставить на место и сложить.
Улицы широки, но осенью и в дождливую погоду очень грязны и вязки. Поэтому большинство улиц застлано круглыми бревнами, поставленными рядом; по ним идут как по мосткам. Весь город русские делят на 4 главных части: первая называется Китай-городом, т. е. «средним городом», так как она занимает средину, она окружена толстою каменною так называемою Красною стеною. С южной стороны стена эта омывается рекою Москвою, а с севера рекою Неглинною, которая за Кремлем соединяется с Москвою-рекою. Почти половину этой части города занимает великокняжеский замок Кремль, имеющий окружность величиною и шириною с целый город, с тройными каменными стенами, окруженными глубокою канавою и снабженными великолепными орудиями и солдатами. Внутри находится много великолепных, построенных из камня зданий, дворцов и церквей, которые обитаются и посещаются великим князем, патриархом, знатнейшими государственными советниками и вельможами. Хотя прежний великий князь Михаил Федорович, живший во время нашего посольства, имел хорошие каменные палаты, а также и для государя сына своего, нынешнего великого князя, построил весьма великолепное строение и дворец на итальянский манер, но сам он – ради здоровья, как они говорили, – жил в деревянном здании. Говорят, что нынешний патриарх также велел теперь построить себе для жилища весьма великолепное здание, которое немногим хуже здания великого князя.
О проекте
О подписке