– Мы не откажемся от встречи с ними, Посланник Богини, – подслушал мысли правителя Дравиг, – эти твари весьма питательны.

– Договорились, – согласился Найл, – они ваши. А с дороги свернем после полудня. Вряд ли пришельцы станут нас разыскивать. Скорее, они предпочтут разграбить город.

Смертоносец, не отвечая, устремился вперед, а его место занял другой:

– Рад видеть тебя, Посланник Богини.

– Шабр? – узнал восьмилапого «ученого» правитель. – Рад, что ты цел и невредим.

– Я не участвовал в походе, – ответил паук. – Мне и здесь работы хватало.

– Какой? – полюбопытствовал Найл.

– Не только человеческие матери нуждаются в медицинском уходе, – уклончиво ответил Шабр. – Скажи, а твоя служанка сопровождала тебя?..

– Нет, – сразу понял его правитель. – Нефтис оставалась в городе, и с ней ничего не случилось. Она здесь, едет в моей коляске. Ты пока не здоровайся с ней, пусть поспит.

– Хорошо, – согласился паук и счел своим долгом добавить: – Я беспокоился о ней, когда узнал, чем закончилось сражение у плато.

– С ней все в порядке, – повторил Найл.

– Кстати, Посланник Богини, наверное, тебе будет интересно узнать, что из людей, которые ушли из города вместе с тобой, по крайней мере половину я выбрал бы для эксперимента по оздоровлению человеческой расы.

– Нам сейчас не до экспериментов, Шабр, – покачал головой правитель.

– Ты не совсем правильно понял мою мысль, Посланник Богини, – ласково пожурил Найл а паук. – Но это не страшно, скоро сам догадаешься, о чем речь.

– Надеюсь, – не стал попусту обижаться правитель. – Скажи, а почему у вас так мало паучих? Насколько я помню, только в походе участвовало во много раз больше смертоносцев.

– Самцов всегда рождается намного больше, – охотно разъяснил Шабр. – Ведь самец может оплодотворить самку только раз в жизни, а самка способна иметь детей два раза в год. К тому же детская смертность бьет по ним сильнее. В общем, соотношение, которое поддерживалось раньше, было нормальным. А то, что творится сейчас, – это кошмар. Нам понадобится не меньше двух поколений, чтобы восстановить равновесие. А вот среди вас, людей, все наоборот. Каждый мужчина может наделать детей огромному количеству женщин. Так что малое количество самцов среди людей нисколько не повредит деторождению.

– На спинах паучих много уже родившихся детей.

– Это только кажется. Двуногие детишки куда более живучи, а у нас вырастает взрослым только один из многих и многих. Из оставшихся в живых воинов-смертоносцев большинство свой долг по продолжению рода уже выполнили. У людей таких проблем нет, так что, несмотря на наше кажущееся численное преимущество, ваше положение значительно благоприятнее.

– Ты забываешь, что люди вырождаются.

– Вот мы и вернулись к началу разговора, Посланник Богини: из тех людей, которые ушли из города вместе с тобой, по крайней мере половину я выбрал бы для оздоровления человеческой расы.

– У меня такое ощущение, Шабр, что ты не воспринимаешь происходящего всерьез. Для тебя все это – не более чем очередной эксперимент.

– Случившегося все равно не воротишь, Посланник Богини, а возникшая ситуация весьма интересна. Ведь помимо слуг, просто преданных тебе, из города ушли и те, кто самостоятельно решился изменить свою жизнь. Некоторые из мужчин увязались за твоими стражницами, вместе с которыми жили, некоторых служанки прихватили для развлечений, но часть их все же ушла не по приказу, не под угрозой, а сами решив поступить именно так. Кстати, женщины – те, что вместе с принцессой, – тоже поступили необычно для надсмотрщиц. Одно дело – наводить порядок в своем городе с молчаливого согласия Смертоносца-Повелителя, и совсем другое – этот город покинуть, как бы ты всех желающих с собою ни приглашал. Произошел отбор по крайне вредному для слуг параметру – повадке задумываться над выполняемыми приказами, над своими поступками.

Восьмилапый специалист по выведению людей увлекся, все глубже и глубже забираясь в дебри науки качественного воспроизводства двуногих.

– И вот тут вступает в действие тот самый фактор, о котором я уже упоминал: количественная разница между самцами и самками. Произойдет нежелательное при искусственном выведении перекрестное оплодотворение, и хотя бы некоторые из «активных» женщин произведут детей от «активных» мужчин. Возможно, произойдет суммирование свойств, а ведь именно привычка «думать» присуща дикарям, которых мы использовали для освежения породы. Может быть, это свойство идет в паре с общим здоровьем организма…

– А как будут размножаться смертоносцы? – не выдержав, перебил Найл.

– У нас все плохо, – чуть не вздохнул Шабр. – Нет половозрелых самцов. Нужно ждать, пока вырастут дети, и еще неизвестно, дождутся ли этого взрослые самки. Но вот люди… – Паук свернул на любимую тему. – Тут появились хорошие шансы. Надеюсь, я доживу до того дня, когда увижу, чем все это кончится…

– А что будет, если самки «не дождутся»? – Правитель опять вернулся к теме смертоносцев.

– Тогда откладывать яйца придется молоденьким самочкам, а их детишки всегда слабее, и потому смертность будет еще выше.

За разговором миновал полдень, походная колонна свернула на рыхлые пески пологих барханов. Идти людям стало заметно труднее.

«Хорошо еще дюны не такие крутые, как возле Диры, – подумал Найл, – а то бы половина горожан с непривычки завязла».

– Простите меня, господин мой, – подошла начальница стражи, – я уснула.

– Ты выполняла приказ, – рассмеялся правитель. – Как там Джарита?

– Пошла проверять, не пропало ли что-нибудь из вещей.

– Рад видеть тебя, Нефтис, – обратился к стражнице паук. – Нам предстоит трудный путь. Запомни: что бы ни случилось, какие отношения ни сложились бы между людьми и смертоносцами, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, а я всегда буду готов тебе помочь.

– Спасибо тебе, Шабр, – узнала восьмилапого заметно смутившаяся девушка.

– И прости, – добавил Найл. – Нужно посмотреть, не отстал ли кто на бездорожье.

Как и ожидал правитель, перегруженные повозки засели по самую ось, не проехав по песку и сотни шагов. Мерлью уже поняла свою ошибку и руководила разгрузкой: несколько женщин, скинув котомки, перетаскивали узлы с первой повозки на коляску принцессы. Похоже, дальнейший путь дочь Коззака тоже собиралась преодолеть пешком.

– Не поможет, – хладнокровно прокомментировал правитель, подойдя ближе.

– Что не поможет? – не поняла принцесса.

– Нужно облегчить коляски, как минимум, на две трети. То есть раскидать груз с одной на все три повозки.

– А остальное мясо куда? Бросить?

– У тебя столько мяса? – поразился Найл. – Однако ты запаслива…

– В дороге лишней провизии не бывает, – отрезала Мерлью.

– Это точно, – согласился правитель и повернулся к стражнице: – Нефтис, к нам присоединилось довольно много народу налегке. Собери их и приведи сюда. Принцесса Мерлью обеспечит им поклажу.

– Может, твою коляску тоже нагрузим? – предложила принцесса. – Все равно пустая.

– Так и сделаем. А где Симеон?

– Вперед побежал. Подожди, я сейчас. Мерлью перепоручила хлопоты с узлами Савитре, вернулась к Найлу и взяла его под руку.

– Я уже забыла, когда в последний раз гуляла по песку. Словно в детство вернулась.

– Завидую, – усмехнулся Найл. – Я бы предпочел другие воспоминания.

– Почему? – удивленно приподняла брови девушка.

Найл промолчал и ускорил шаг, нагоняя уходящую вперед колонну.

– А мои… служанки… нас… догонят? – начала задыхаться принцесса, изящные туфли которой вязли в сыпучем песке.

– К вечеру, – кивнул правитель. – Следы от нас остаются заметные, не заблудятся.

– Постой секунду, – взмолилась принцесса, – дай передохнуть!

– У тебя очень красивые туфельки, – похвалил Найл, – впервые такие вижу.

– Да-а? – кокетливо, несмотря на усталость, улыбнулась Мерлью.

– Да, – кивнул Найл. – Ты бы сняла их да пошла босиком.

– А долго еще идти?

– Дней десять.

– Великая Богиня! – охнула принцесса и села на песок.

* * *

Все-таки Найл не устоял и позволил Мерлью до вечера ехать в своей коляске. Правда, утром эта красавица надела уже не туфли, а низкие мягкие сапожки, красное же платье сменилось ярко-белой блузкой и бирюзовой плиссированной юбкой. В ушах сверкали жемчужные серьги, в волосах – заколка из яшмы.

– Ты что, весь гардероб с собой забрала? – съехидничал Найл.

– Что же я его – врагам брошу? – поджала губы принцесса, и правитель махнул на нее рукой.

Правда, нужно отдать ей должное, Мерлью поднялась на ноги без единой жалобы. Повторить ее подвиг смогли только гужевые, охранницы Смертоносца-Повелителя, Нефтис и еще несколько стражниц. Остальные люди валялись на песке, держались за ноги и тихонько стонали.

Не мудрствуя лукаво, Найл попросил помощи у Дравига. Через минуту несколько пауков пробежалось по лагерю, и вскоре все «болящие» вскочили и расхватали котомки. Правда, порядок движения немного изменился: рабы теперь шли позади свиты принцессы, а паучихи с детьми переместились в хвост колонны, хотя смертоносцы по-прежнему держались впереди.

Теперь уже ни у кого не появлялось желания переброситься парой слов, обогнать впереди идущего или оглянуться на тех, кто следом. Все сосредоточенно наблюдали за собственными ступнями, загребающими песок. Легче стало только гужевым: ввечеру правитель позаботился о том, чтобы воду и еду все брали с повозок, а не из собственных котомок, да и принцессу утром в коляску уже не пустил. Та, конечно, обиделась, но спорить не стала.

Первой – часа через три после выхода – свалилась одна из охранниц. Раньше всех на месте происшествия оказался Дравиг. Замер на секунду над женщиной, потом позвал Найла.

– Она жива, Посланник Богини. Ее никто не трогал, сама упала.

– Я знаю, – ответил правитель. – Приведи Симеона, мне его искать долго.

– Слушаюсь, Посланник Богини.

Найл дошел до своей коляски, послал гужевых вперед и запрыгнул напоследок на мягкие сиденья.

Симеон добежал до охранницы, сел рядом. Пощупал лоб, пульс. Открыл ей рот и осмотрел язык.

– Все ясно. Прохладный компресс, тень, покой.

– Клади ее в повозку, – спрыгнул рядом правитель. – Сам тоже садись. Поедешь позади, будешь подбирать упавших.

– Думаешь, еще будут? – выпрямился медик.

– Наверняка. Солнце так печет… У нас больше пяти сотен человек, обязательно несколько сомлеют. – Найл безнадежно вздохнул. – По пустыне ночью ходить нужно! Да вот пауки не могут…

К вечеру свалились еще пятеро женщин, все – из свиты принцессы. Правитель подозревал, что они, имея собственные бурдючки с водой, просто опились на жаре и «поплыли». Симеон подобрал всех и к следующему утру поставил на ноги.

На третий день колонна поднималась еще труднее, среди людей царило уныние. Большинство проклинали тот день, когда решились отправиться в путь. Бодрыми казались только Симеон и принцесса Мерлью, которая считала ниже своего достоинства выглядеть плохо. Даже постоянно находящаяся рядом Нефтис начала спотыкаться. А Найл думал о том, что пока еще хоть воды и продуктов в достатке. Настанет день, когда их станет не хватать.

В середине дня по небу поползли все более и более пухлые кучевые облака, подул ветерок. Найл начал всерьез надеяться на грозу, но вскоре облака рассеялись – так же быстро, как и появились, а ветер вместо капель кидал на пересохшие губы мелкие невесомые песчинки, не ощущаемые языком, но постоянно скрипящие на зубах. Противно, но ничего не поделаешь, их даже сплевывать нельзя – пользы никакой, а пропадающую зря влагу жалко.

К вечеру Симеон подобрал уже три десятка выдохшихся, среди которых оказалось шестеро мужчин. Гужевые еле волокли перегруженные повозки, колеса опять стали зарываться глубоко в песок.

Вечером Симеон тяжело уселся рядом с блаженно вытянувшим ноги правителем и предупредил:

– Ты должен дать людям отдых.

– Нельзя, – устало покачал головой Найл. – Провианта впритык. И так-то, похоже, не хватит.

– Завтра сможет идти только половина из тех, кого я подобрал. Еще кое-кто просто не встанет. Выдохлись люди, устали, можешь ты понять?! Не привыкли они сутки напролет песок месить! Они к городу привыкли, к ровным улицам, хорошей еде, воде вдоволь. Передохнет ведь половина, не дойдут до твоего Счастливого Края!

– Нам десять дней пути, Симеон. Дать отдых – получится двенадцать. Потом ты еще отдыха попросишь. Будет четырнадцать. Воды у нас дней на десять, еда – копченая да соленая. Значит, считай, и того меньше. На четырнадцатый день в пустыне без воды сдохнут все.