Цитаты из книги «Декабристы»

Нельзя представить изумления, ужаса, даже, можно сказать, оцепенения, каким поражены были жители столицы при сих неслыханных звуках правды и укоризны, при сей борьбе младенца с великаном. Все думали, что громы кар грянут, истреблят и дерзновенного поэта и тех, которые внимали ему; но изображение было слишком верно, очень близко, чтобы обиженному вельможе осмелиться узнать себя в сатире.

Ода была направлена – как догадывались – против всесильного Аракчеева.

Французская революция. Свободомыслие в политике.

Если бы ты видел приказных в русских провинциях – это настоящие кровопийцы, и я уверен, что ни хищные татарские орды во время своих нашествий, ни твои давно просвещенные соотечественники в страшную годину междуцарствия не принесли России столько зла, как сие лютое отродие… В столицах берут только с того, кто имеет дело, здесь – со всех… Предводители, судьи, заседатели, секретари и даже копиисты имеют постоянные доходы от своего грабежа, а исправники

Военная молодежь александровского времени явилась, бесспорно, передовым культурным элементом в глухой провинции, куда она была заброшена после походов 1813–1815 годов, и Рылеев, один из лучших представителей этого сословия, отдавал

Это, хотя и очень краткое, пребывание за границей должно было оказать немалое влияние на образ мыслей Рылеева. Известно, какие впечатления вынесены были нашей военной молодежью из их знакомства с Западом в период войн за освобождение.

Возвращение Наполеона с острова Эльба заставило его опять выступить в поход, и спустя несколько месяцев Рылеев был в Париже. Здесь он пробыл до осени 1815 года, когда побрел назад в Россию.

Походная жизнь Рылеева продолжалась всего полтора года, и то с перерывом. Необычайно быстро доехал он до Рейна и потом с такой же быстротой вернулся в Дрезден, где мы его и застаем в сентябре 1814 года.

Война 1812 года отшумела, прошел и кровавый 1813-й год, и только зимой 1814 года Рылеев надел эполеты прапорщика 1-ой резервной артиллерийской бригады и помчался за границу, чтобы быть свидетелем хотя бы последних событий наполеоновской эпопеи

Экзальтированная, доверчивая и сентиментальная душа боролась в мальчике с искушениями скептического ума, вера в людей сталкивалась с подозрением, надежды на «прелести» жизни – с первым раздумьем о ее опасностях. Рылеев стоял на распутье между двумя миросозерцаниями, – сентиментально-благодушным и критически-активным, ожидая много от жизни «светской», т. е. в данном случае от жизни за стенами училища, которое он должен был скоро покинуть.