Цитаты из книги «Япония. История и культура: от самураев до манги»

Достойными парами для таю в «веселых кварталах» были цу, речь о которых шла выше, — городские модники, изящные и хорошо воспитанные, воплощавшие в себе дух ики и хари. Идеальный цу должен был быть щедрым, обходительным, внимательным, умным, чистосердечным, утонченным, остроумно шутить и не выглядеть деревенщиной. Он увлекался живописью, поэзией, пением, чайной церемонией, икебаной и каллиграфией. Недруги ругали цу пустыми щеголями и дилетантами, хотя любой мужчина — завсегдатай «веселого квартала», от самурая до простолюдина, претендовал на этот статус. В XVIII веке особую популярность приобрели книги жанра сярэбон с инструкциями, как стать настоящим цу. Эстетический идеал мужчины из Эдо воплощает Сукэроку, герой Кабуки, с его изящной внешностью, манерами и безупречным вкусом.

У таю был суровейший кодекс поведения: им запрещалось касаться денег, есть в присутствии клиентов и когда бы то ни было грубо выражаться. С другой стороны, их защищал хитроумный протокол, запрещавший клиентам удовлетворять свою страсть раньше, чем на третьем свидании. В отличие от обычных проституток, таю могли отвергнуть нового или некрасивого клиента. Если постоянный клиент был дважды замечен с другой куртизанкой, его могли схватить и наказать, обычно отрезая волосы на макушке — это было позором, и перед выходом на люди в таком случае приходилось сначала посещать мастера париков. ) за их способность разорять своих почитателей — даймё. С другой стороны, самим куртизанкам приходилось тратить огромные суммы на поддержание красоты и костюма, и поэтому они были в бесконечных долгах перед своими публичными домами. Каждая была обязана ежедневно зарабатывать определенную сумму, и, если она по любой причине не могла работать в какой-то период, даже из-за своей болезни или смерти родственника, ей приходилось вносить эти деньги самой.

Помимо своей всем известной красоты, куртизанки высокого ранга должны были обладать также высоким уровнем культуры, необходимым, чтобы привлечь и удержать внимание клиентов — богатых утонченных знатоков. Они хорошо разбирались в поэзии, живописи и других изящных искусствах. Как и актеры Кабуки, эти женщины определяли моду в костюмах и украшениях, диктовали новые культурные веяния. Высшим рангом среди куртизанок был . Неприемлемыми считались низкий зад, отвисшие веки, кривые зубы, курчавые волосы и кривые ноги.

Власти не поощряли посещение самураями этих кварталов, а даймё и вовсе было официально запрещено это делать, но многие не могли удержаться. Они маскировались, пряча лица под широкими полями шляп.

кварталы развлечений во многих отношениях были сердцем культуры укиё и основным местом действия ее романов, пьес и ксилографий. Сёгунат, всегда старавшийся ограничить непродуктивную трату ресурсов на избыточные удовольствия, предпринимал меры по контролю коммерческого секса и эротики. Публичные дома было разрешено устраивать только в специально отведенных для этого кварталах, окруженных высокой оградой с одним-единственным входом, чтобы проще было контролировать движение людей. Также в таких кварталах находились чайные дома и комнаты, где можно было выпить и закусить, куда можно было позвать для развлечения музыкантов, танцоров и шутов и где происходили встречи куртизанок с их клиентами. Куртизанки и проститутки были прикреплены к домам, в которых жили, и им было запрещено выходить за ворота «веселого квартала», если только их не выкупал оттуда богатый покровитель. В Эдо кварталы удовольствий под названием Ёсивара появились в 1617 году, и в них обитали 6000 секс-работниц. В Осаке увеселительные кварталы назывались Синмати (основаны в 1624 году), в Киото — Симабара (основаны в 1640 году).

мужчин-денди, называемых в Японии цу

актеры, игравшие женские роли, разработали искусство оннагата — особую манеру речи вкупе с набором стилизованных жестов, выражающих, по мнению создателей, идеальную женственность. Их целью была не реалистичная передача поведения противоположного пола, а преувеличенное вымышленное изображение женской грации, красоты и манерности, отличающейся от преувеличенно маскулинного стиля и помпезности ролей арагото. В это время актеры оннагата часто вели женский образ жизни и за пределами сцены, одеваясь в модные кимоно, делая себе женские прически и даже пользуясь женской половиной общественных бань. Многие оннагата периода Эдо продолжали вступать в сексуальные отношения за плату, причем их патронами были как мужчины, так и женщины. Однако в наши дни большинство актеров оннагата не ведут трансгендерный образ жизни, часто вступают в гетеросексуальные отношения и заводят такие же семьи.

По легенде, Кабуки зародился в начале XVII века, когда бродячая танцовщица по имени Окуни в русле высохшей реки в Киото показывала бурлескные танцы и сценки. Само название происходит от глагола «кабуку» (отклоняться, странно себя вести, странно одеваться). Окуни осмеливалась играть, переодевшись в мужское платье или в иностранную одежду — парчовые штаны, кожаные куртки, и даже надевала огромное распятие. Иногда она, облачившись в роскошное женское кимоно, танцевала с партнером-мужчиной. На волне ее успеха аналогичные представления начали давать и группы проституток, включая мужчин, и вскоре представления Кабуки были неотделимы от занятия проституцией. В 1629 году власти запретили женщинам играть на сцене; тогда женские роли стали исполнять миловидные юноши (предшественники («юношеское») Кабуки

До наших дней сохранились три формы традиционного японского театра: Но (см. главу 4), Кабуки и Бунраку. Театр Но обрел популярность в Средневековье среди военных и придворных элит и продолжал привлекать утонченных любителей прекрасного в период Эдо. Однако городское население наиболее привлекали Кабуки и Бунраку

Когда в 1850-х годах Япония открыла границы для торговли с другими странами (см. главу 8), гравюры укиё-э и другие жанры японского художественного и прикладного искусства начали влиять на европейских и американских художников. Японские ткани, керамика, перегородчатая эмаль и бронза стремительно набирали популярность среди иностранных коллекционеров. Укиё-э, которое первоначально считалось дешевым, низовым искусством для простолюдинов, поначалу не экспортировали. Гравюры случайно «открыл» французский художник, разворачивая доставленный ему японский фарфор: посуда была завернута в экземпляры «Хокусай манга». Парижские магазины, торговавшие японскими товарами, начали привозить и гравюры, и среди их самых горячих почитателей и коллекционеров оказались известные художники. Яркие цвета и композиционная свобода укиё-э вдохновляли импрессионистов — Клода Моне, Эдуарда Мане, Эдгара Дега. Большую коллекцию гравюр собрал Винсент Ван Гог — он заимствовал оттуда яркие живые тона, необычную перспективу и сюжетные мотивы. Его работа «В японском вкусе: цветущая сакура» — это копия «Сливовой рощи в Камэйдо» Хиросигэ;