Цитаты из книги «Япония. История и культура: от самураев до манги»

Элиты Камигаты ценили элегантность. Жителей Эдо, предпочитавших новизну и удаль, они считали бестактными и неотесанными ниспровергателями устоев.

Часто эта культура обозначается термином укиё («зыбкий мир»). В Средние века этот термин был связан с буддийской идеей непостоянства как части полного страданий человеческого существования, но в эпоху Эдо он уже означал мир, полный игры, юмора, эротики и потакания своим прихотям.

ограничить разрушительное влияние христианства, ранние сёгуны строго запрещали доступ к иностранным книгам и знаниям. В 1720 году восьмой сёгун Токугава Ёсимунэ (1684–1751) разрешил переводить голландские тексты по тем естественным наукам, которые могли оказаться полезными для Японии. Дозволенные книги делились на две категории: астрономия, включавшая науку о календаре, картографию и географию, и медицина, включавшая химию, физику, ботанику, минералогию и зоологию. Изучение западной науки и искусств получило название рангаку (голландские науки) и было доступно очень узкой группе японских специалистов. Врачам рангаку также требовались особые западные медицинские приемы, которыми они овладевали, наблюдая «хирургию рыжеволосых» голландских докторов на Дэдзиме.

Несмотря на то что в основном голландцы занимали крохотный насыпной островок под названием Дэдзима, ежегодно небольшое посольство, состоящее из главы фактории, секретаря и врача, должно было приезжать в Эдо, привозя сёгуну подарки и новости из внешнего мира.

Возрождением синтоизма, оказала огромное влияние на имперских активистов времен реставрации Мэйдзи.

В качестве памятников письменности он признавал не только древние синтоистские гимны и молитвы (норито), но и «Манъёсю» — самую раннюю из дошедших до нас антологий японской поэзии, самые ранние исторические хроники — «Нихон сёки» и «Кодзики», классическую японскую литературу, например «Повесть о Гэндзи», а также поэтический сборник эпохи Хэйан — «Кокинсю».

Почти в каждом сообществе ритуальная жизнь продолжала строиться вокруг местных синтоистских святилищ и праздников, которые являлись важными символами общинной идентичности и гордости. На базовом уровне синто все это время оставался глубоко в сердце японцев, однако интеллектуалы осознали, что, если они хотят превратить его в настоящую государственную религию, а не просто набор локальных практик, необходимо создать корпус текстов, описывающих доктрину системно.

направление мысли под названием кокугакуха (школа национального учения) ратовало за возрождение этноцентрического синтоизма.

Ниномия Сонтоку (1787–1856), крестьянин-самоучка, известный как «крестьянский мудрец Японии», разработал систему, помогавшую улучшить деревенскую жизнь. Он выделял три главных пункта. Во-первых, ручной крестьянский труд представляет собой высшую форму человеческой деятельности, позволяющей людям получать пищу — дар богов. Во-вторых, непредсказуемость погоды и природных условий заставляет крестьян делать запасы на случай неурожая. В-третьих, успешное земледелие требует совместных усилий всей общины.

На современный вкус его рассуждения кажутся шокирующе патриархальными и сексистскими: женщине предписывается соблюдать конфуцианский идеал самосовершенствования, понимаемый как полный отказ от себя и абсолютное подчинение своему мужу и семье.