Цитаты из книг автора «Нэнси Сталкер»

Плохой почерк был столь же вреден для репутации, сколь и плохое, неумелое стихосложение, поскольку почерк считался зеркалом души. Люди с нетерпением ждали первого письма от потенциального любовника, потому что плохо написанное послание наверняка вызвало бы разрыв всяких отношений.

Обмен известными стихотворениями или сочинение к ним продолжений было важным атрибутом праздничных собраний эпохи Хэйан. На поэтических соревнованиях царила жесткая конкуренция: тематика объявлялась заблаговременно, и участники приходили во всеоружии, заготовив прекрасные стихи. Произведения зачитывались попарно официальными чтецами и записывались для потомков. Решения судьи и его доводы также фиксировались. То есть это были не столько игры, сколько настоящие турниры, в которых можно было заработать или разрушить себе репутацию. Другой тип поэтического соревнования подразумевал противостояние мужчин и женщин. Одна команда зачитывала любовное стихотворение, и их соперники должны были немедленно сочинить подходящий ответ с сохранением предложенного тона и образного ряда. Такие поэтические игры пользовались популярностью на протяжении всей японской истории. Даже в наши дни некоторые японские семьи играют в Новый год в карточную игру, в которой необходимо найти вторую часть известных произведений из сборника сотни стихов от сотни поэтов под названием «Хякунин иссю» («Сто стихотворений ста поэтов»).

Поэзия была истинным средоточием придворной жизни; сочинение стихотворений, обмен ими и цитирование было важнейшим средством взаимодействия, и, пожалуй, ни одно другое сообщество в мире не придавало настолько большого значения поэтическому дару

Формальные любовные отношения со старшими и младшими женами также подчинялись ритуалам. После того как мужчина или его семья узнавали от свахи о подходящей женщине, ей писали стихотворение, выражавшее общественно принятые романтические чувства. Женщина должна была немедленно ответить: она либо сама писала стихотворение, либо от ее имени его составляли наиболее талантливые члены семьи или окружения. Воздыхатель тщательно изучал полученный ответ, пытаясь по стилю каллиграфии и уровню поэтического мастерства угадать характер и особенности женщины. Если ответ признавался достойным, мужчина назначал женщине тайное свидание в ее доме в ближайшую подходящую для этого ночь. Строго говоря, это не было такой уж тайной для семьи женщины: само устройство усадеб, скользящие бумажные двери и ширмы, разгораживающие залы на жилые комнаты, не очень-то способствовали секретности. К концу первой ночи мужчина по традиции выражал печаль при виде первых лучей рассвета, которые вынуждают его удалиться. Вернувшись домой, он немедленно писал «утреннее письмо», прибавив к нему любовное стихотворение. В доме женщины посланника с этим письмом встречали с угощением и подарками и отсылали обратно с ответом. На следующую ночь визит повторялся, равно как и обмен письмами. Самой же важной была третья ночь. К такому случаю готовили специальные рисовые лепешки (моти), известные как «лепешки третьей ночи», и выставляли их в комнате. Появление лепешек-моти было центральным элементом брачного ритуала, призывая религиозное благословение на новый союз. Тогда же отец женщины высылал претенденту письмо с формальным согласием. Через несколько дней готовили небольшой праздник с едой и вином, на котором священник совершал ритуалы, а молодожены обменивались чашами сакэ. После этого брак считался официально оформленным, и мужчина мог приезжать к женщине в любое время и оставаться до позднего утра.

Младшие жены, или наложницы, имели официальное признание и принимали участие в тех же самых любовных и брачных ритуалах (о них см. ниже), что и старшие жены. Ограничения по классу и рангу для них были менее жесткими, однако этим женщинам все-таки предписывалось принадлежать к аристократии: дворянин категорически не мог взять официальной наложницей крестьянку. Если старшая жена оказывалась бесплодной, она обычно усыновляла ребенка наложницы. Третьим, самым распространенным типом отношений была обычная любовная связь — как правило, с придворной фрейлиной или с женщиной еще более низкого сословия; при этом обе стороны могли состоять в браке с кем-то другим. Целомудрие не считалось особенной женской добродетелью, поэтому незамужние аристократки, многие из которых владели собственными домами, могли спать с кем хочется, отклонять знаки внимания неугодных им мужчин и завершать отношения. Тем не менее, поскольку женщине полагалось сидеть дома, аристократкам приходилось ждать мужчин, которые пожелают к ним приехать.

Общество Хэйан было полигамным, причем существовало три основных типа взаимоотношений. Старших жен выбирала семья жениха с учетом социальных, политических и экономических соображений. Поскольку количество подходящих кандидатов внутри конкретного придворного ранга всегда было ограниченным, допускались также кросс-кузенные браки и союзы тетки и племянника. В среднем девочек обручали в возрасте 12 лет, а мальчиков — 14; при этом жены были часто на несколько лет старше своих мужей. Старшие жены обычно оставались жить в своей родной семье; муж при этом либо посещал своих жен в их семье (так называемый дуолокальный тип проживания брачной пары), либо сам переселялся в дом жены (уксорилокальное поселение). После смерти отца мужа главная жена обычно переезжала в имение своего супруга.

Хотя женщины эпохи Хэйан пользовались известной степенью уважения и независимости, конфуцианские и буддийские доктрины вообще не ставили под вопрос мужское превосходство и подчиненность женщины. Буддийское учение утверждало, что женщина, будь она сколь угодно добродетельна, не может получить перерождение в более высшее существо, прежде чем переродится мужчиной. Конфуцианские «Три послушания» предписывали женщине подчиняться отцу, братьям и мужу. Несмотря на все свои привилегии, аристократка, не вовлеченная в непосредственные придворные обязанности, была вынуждена проводить жизнь взаперти. Находясь дома в присутствии посторонних, за исключением ближайших родственников и слуг, она должна была прятаться за ширмой или занавесом, проявляя свой тонкий вкус только краешком рукава, как бы случайно показавшимся из-за ширмы (см. илл. выше). Женщине высших сословий редко разрешалось покидать дом, а когда она все-таки выезжала, ей постоянно приходилось скрываться от чужих глаз. В экипаже она пряталась за занавесями; если же выходила пешком, то набрасывала на голову тонкую накидку, дополнительно закрывая все это низко посаженным головным убором с широкими полями. Не испытывая недостатка в прислуге, аристократки эпохи Хэйан были освобождены от домашних забот, включая воспитание детей, и посвящали себя поэзии, каллиграфии и музыке, проводя таким образом время в ожидании письма или визита супруга или возлюбленного.

В период Хэйан аристократки пользовались довольно высокой степенью свободы и безопасности, что не так часто встречается в японской истории: они имели юридическое право вступать в наследование и владеть собственностью, так что у дочерей высокопоставленных родителей обычно был независимый доход и собственный дом. Как видно из брачной политики клана Фудзивара, императорские жены и в замужестве могли продолжать жить в своем родном доме, избегая таким образом тирании свекровей. Девочки были желанными детьми, поскольку путем их удачного замужества можно было продвинуться в придворной иерархии. За руку прекрасных аристократок шли целые баталии, поскольку те могли родить не менее красивых дочерей. По сравнению с мужчинами-аристократами, которым все еще приходилось выполнять общественные обязанности, у женщин благородного происхождения было больше свободного времени, которое они посвящали литературе и художествам. В результате почти все заметные авторы расцвета эпохи Хэйан — женщины. Более того, иногда мужчины даже писали стихи или дневники от женского лица: например, так сделал писатель Ки-но Цураюки (872? — 946?) в своем «Дневнике путешествия из Тоса» ( ).

Важной составляющей женской привлекательности были волосы — прямые, блестящие, разделенные пробором и очень длинные, в идеале до пола.

Существовал также обычай чернить зубы при помощи смеси железа и уксуса; эта практика под названием в последующие эпохи продолжится среди замужних женщин и куртизанок. Тех же, кто пренебрегал этими процедурами, считали отвратительными, поскольку их зубы ужасно блестели.