Цитаты из книги «Матрица и потенциал характера. С позиций архетипического подхода и теорий развития. В поисках неиссякаемого источника духа»

Из-за отсутствия сильного Эго такого человека легко выбивает из колеи любая критика, обоснованная и даже высказываемая в самой мягкой форме. Любое замечание извне воспринимается так, словно это реальное обвинение в личный адрес. Например, жена говорит мужу: «Ты обидел меня, потому что забыл о моем дне рождения». Что же слышит он? «Ты – никудышный муж». Он злится, замыкается и отступает. Внутренне он может продолжать подогревать свой праведный гнев примерами, подтверждающими, что, несмотря ни на что, он хороший муж. Но может перейти и в контрнаступление, заявив, что всему виной его слишком тяжелая работа и т. д. Или же он будет погружаться все глубже и глубже в переживание фатального поражения. А о чувствах жены уже никто и не вспоминает. Дни рождения проходят незамеченными, отношения оказываются на грани развала, а пассивно-агрессивный супруг лишь дуется, пытаясь таким образом манипулировать, и беспокоится исключительно о собственных интересах, при этом не понимает, что прочно застрял в этом замкнутом круге. Если человек с психопатической или альфа-нарциссической структурой характера отыгрывает свою фрустрацию на своем непосредственном окружении, то пассивно-агрессивный человек чаще всего делает выбор в пользу сидячей забастовки и бездействия: отложить, забыть или устроить обструкцию.

Клинический опыт показывает, что пассивно-агрессивный ребенок воспринимает своих опекунов как подавляющих и несговорчивых, а самого себя как поверженного и незамеченного. Это приводит к возникновению смутного страха, что он неадекватен и неполноценен. Из двух предыдущих глав мы уже узнали, что в антагонистическом паттерне формирующееся Эго ребенка опутал сетями архетип трикстера, который как бы накрыл нарождающееся сознание пеленой бессознательного. Во взрослом состоянии у пассивно-агрессивного человека на сознательном уровне присутствует лишь неясное ощущение того, что он повержен. По большей части это ощущение бессознательное.

Если подросток всего лишь экспериментирует с такой формой поведения, то человек, в характере которого этот паттерн глубоко укоренился, ведет себя подобным образом постоянно – сопротивляется, саботирует, вредит самому себе.

Он возвращается домой, и тут родители начинают свои разговоры о нарушенном договоре, пристают с вопросами, почему ничего не сделано, упрекают в безответственности и с рассерженным видом стоят над душой, проверяя, чтобы все было выполнено как следует. В тот самый момент, когда сопротивляющийся ребенок просто хочет лечь спать, яростный тиран силой заставляет его делать то, чему он противится, да еще в его собственной спальне! Он заползает в свою постель, обессиленный, поверженный и подавленный, а родители – в свою, чувствуя, что их обманули, разозлили, а завтра утром эта сцена повторится вновь, как бы они ни старались изменить ситуацию.

Любой родитель, чей ребенок по инерции откладывает уборку комнаты до утра субботы, а в назначенный час намеривается удрать в кино, испытал на себе фрустрирующее воздействие пассивно-агрессивного поведения. Такой родитель имеет дело с подростком, который, вероятнее всего, вообще не хочет убирать свою комнату, но напрямую никогда не отказывается от этого занятия. Он просто тянет время. А когда время проходит, он увлекается другим делом и «забывает» о договоре.

Пассивно-агрессивная структура характера

Диагностировав альфа-нарциссизм как «общий нарциссизм», терапевты обычно применяют такие терапевтические приемы, как эмпатия, отзеркаливание, интерпретация идеализаций и т. п. Но все эти приемы не позволяют проработать импульс к деструктивному отыгрыванию зависти, постоянное обесценивание аналитика, нападки на хороший объект и идентификацию с архетипическим хищником, которая лежит в самой основе альфа-нарциссической динамики.

Сталкиваясь со скрытой идеализацией или повторяющимися нападками в форме отвержения или насмешки, аналитику нелегко сохранять самообладание. Чувства, возникающие в контрпереносе, могут быть диаметрально противоположными. Идеализированный терапевт чувствует себя значимым, особенным, исключительным, авторитетным, посвященным в некое тайное общество. Обесцененный терапевт в полной мере испытывает уязвимость, отрицаемую пациентом. При этом он чувствует себя раздавленным, преследуемым и затравленным настолько, что готов нанести ответный удар, чтобы защититься. В контрпереносе терапевт может почувствовать соблазн выступить в роли тирана-садиста.

сначала довольно долго переносит на терапевта обесцененный и полностью отвергаемый аспект Я, который затем и атакует.

Нередко я чувствовала себя измученной, фрустрированной и злой. При этом я иногда задавалась вопросом, не виновата ли я в той или иной мере в ужасных страданиях своей пациентки. По наблюдениям Нэнси Маквильямс, переживание клиницистом подобного рода враждебности отражает «шок и сопротивление тому ощущению, что уничтожается присущая ему идентификация с целителем»