3-1.2.-5.Так как поддающееся логическому анализу уже автоматически живёт по законам распада, то отсюда следует, что мир живет не благодаря законам распада²⁴ (он просто этим законам обозримо подчиняется), иначе бы он давным-давно исчез, а по законам противным логике – становлению. То есть после грехопадения материя состоит как бы из двух составляющих её естество: первая выражена так – шарик закатывается на вершину; вторая – шарик с неё скатывается. В нашей ограниченной грехом возможности познавать Божественное опосредовано только того, что родственно злому – скатывается, деградирует от Божественного. Иными словами, надо быть сразу готовым к тому, что познать с помощью логики и чувств Вселенную мы никогда не сможем, только принять все как есть – такова природа грехопадения. Мы можем лишь занять своё законное место в мироздании, то есть соединиться с ним в Творце и созерцая то, что оказалось в сфере распознавания посредством воспаленной грехом природы видеть за этим шоковым барьером естественное нашему духу и душе – Божественное. Иными словами, созерцая только уже далекое следствие случившегося, можем понять это уже свершившееся, осознать замысел Творца и закон развития. То есть то, благодаря чему мир удерживается невозможно объяснять с помощью законов, согласно которым мир распадается. «Мы не можем понять, что есть Бог, однако мы понимаем, чем Он не является и в каком отношении к Нему находятся другие вещи.» (Фома Аквинский). Единственное в наших силах и возможностях с помощью нашего понятийного языка обозначить место системе координат относительно нас самих и тем самым указать лишь некоторые контуры Божественных явлений. Из-за непонимания этих вопросов в теориях точных наук много путаницы, не смотря на то, что везде присутствует закономерность. Именно в этом смешении явлена утопия в данных системных учениях о мире. То же самое нужно сказать об учениях исторических процессов.

3-1.2.-6.В то же время можем утверждать и обратное. Здесь следует добавить, что равновесие здоровья наше постоянно не может пребывать в стабильном состоянии вершины, оное колеблется. Повествуя нашим примитивным языком, колебания шарика вокруг точки равновесия, образно говоря, будут иметь место всегда, то есть ничего в этом мире стоять на месте (и при этом на самой вершине) никогда не сможет – такова жизнь, ибо всегда имеет место влияние сил сторонних, от действия коих постоянно нужно восстанавливаться каждый миг. Таким образом, логика может стать инструментом познания Вселенной при одном условии – когда явления мира вписываются в возможности логического анализа, когда всё оказывается в границах логического обозрения, когда приобщённый к Богу разум получает возможность охвата всех сторон естества одновременно. Естественный сектор обзора логики очень узок, а потому площадь обозрения в близости земли малая, зато на вершине обзор всеобъемлющий, с набором высоты при том же естественно малом секторе обзора логики площадь охвата увеличивается – вот о чём тут речь. Степень приобщения к разрешающей способности, свойственной высоте обзора всегда различная, что связано именно с этими неизбежными и естественными колебаниями вокруг оси, благодаря чему обзор то увеличивается, то уменьшается. Когда мы близко к земле, то видим мало. Когда мы близки к вершине – обзор увеличивается. То есть самая важная задача исследователя – стоять на этой вершине постоянно, с колебаниями близкими к нолю. (Такова уж наша жизнь, что слишком много на неё идёт покушений, которые приводят нас в состояние вечной борьбы за жизнь. Это либо когда данные колебания в самом верху бытия минимальны, сведены максимально на ноль, либо точка обозрения Вселенной находится там, где все бытие вокруг вершины имеют такой разброс, при котором единство мира не ускользает из области обозрения разума – это место Ось Вселенной, исходящей от Творца²⁶. Но это уже не анализ, а открывшийся вид на мир). Таким образом, религиозность и анализ не сопоставимые, но взаимно дополняемые категории.

Далее, что мы познаем? Мы познаем то, что востребовано реальностью жизни в данный момент и то, что оказалось в области нашего обозрения. О чём здесь речь? Речь здесь о том, как происходило Божественное творчество или о том, как исповедуется Шестоднев (первые шесть дней творения Бога, описанные в Книге Бытие) понятийным языком современной науки. Надо вновь сделать оговорку и провести разграничения между эволюционным процессом в истории и тем, что именно стимулировало самое это явление, названное эволюцией возрастания до подобия Богу. Дело в том, что сам Акт Творения произошёл до грехопадения, а потому надо быть сразу готовым к тому, что законы бытия в нашей реальности будут иными, выражающими бесконечно ограниченное грехопадением естество Вселенной. Через призму этого производного нельзя судить о Первообразном, ибо в поле зрения анализа всегда попадает только естественное подобие естеству ограниченной грехом природы анализа²⁷. Таким весь спектр законов, известных ныне науке – это есть естественная реальность для данного качества окружающей природы, ограниченной причастием ко греху. В то же время Бог не оставил мир и Он вмешивается и промышляет, исповедует Себя и своеобразно, удободоступно свидетельствует о Себе через Свое подобие нам в конечных образах эволюции нашего становления. Так как природа греха является безжизненной, то очевидным будет то, что сам процесс размножения должен выражать простой закон, который гласит, что только благодаря приобщению к Нему появляется эта возможность способность и к творчеству, и рождению. Только после этого вновь появляется возможность развития от общего к частному или от простого к сложному. Если причастие к Богу нарушается, то грех должен останавливать жизнь, что и происходит в реальности (многообразно). В флоре и фауне порождающееся частное должно иметь новое приобщение только к общему, чтобы родить. То есть родившееся потомство вновь должно вернуться в общее стадо, а не к родителям для возможности рождать²⁸,, ибо в стадо сильнее исповедует образ Божий, так как только Бог родит Свое частное проявление, ибо только Он наделён этой способностью рождать. По этому образу и подобию живет Его творение. При этом следует сказать одно, что данный закон должен работать и в иных гранях живого (плотоядные животные не могут без приобщения к Божественному общему, то есть не могут употреблять в пищу плотоядных). По этой причине этот момент сотворения животных в Писании занимает место до грехопадения, ибо после него он уже невозможен. (Совпадение со Священным Писанием). Пока мало научных данных, но ясно одно, что без приобщения к Божественному жизнь не может продолжаться. К примеру, если из стада, как выразительницы общего, выделяются частное самец и самка для спаривания, то их потомство должно вернуться для приобщения вновь к общему, как несущему более полно Божественное свойство – к стаду. То есть искать партнёра или партнёршу из общего – из стада, ну никак не от родителей, между собой в семье. Именно по этой самой причине, мы молимся и причащаемся Святых Таинств, ибо нам также нужно общение с Общим. Вот так являет себя богословие в критериях познания. То же самое имеет место в физике элементарных частиц.

3-1.2.-7.Таким образом богообщение стало основой всего. Всякое эволюционное совершенствование возможно лишь в одном случае: если есть борьба противоположностей. Вне этого противостояния, когда Божественное постоянно требует подобия Себе для бытия, об эволюции не может быть и речи – нет стимулятора их (противоречий) – Бога. То есть, вне борьбы никакого эволюционного возрастания к более совершенным формам, обеспечивающим успешное ведение этой борьбы в жесточайшем естественном отборе, невозможно. Противоречия будут всегда, ибо Сам по Себе Творец – это Абсолют совершенства и какими бы не были возрастания совершенства в процессе эволюции, они так и останутся бесконечно далеко от абсолютного совершенства, а потому движитель эволюционного возрастания, активирующий противоречия между Творцом и Его творением будет всегда. Таким образом, с одной стороны, эволюция может иметь место, а с другой – оной нет в бытии. Эволюция в процессе естественного отбора выделяет организмы с особыми полезными мутациями, что наделяет животное какими-то особыми достоинствами, благодаря которым оное может утверждать своё бытие в данных условиях. Так появилась флора и фауна. Но у человека нет никаких достоинств, обеспечивающих успешную борьбу за выживание. Почему? Человек стал человеком благодаря тому, что не участвовал ни в какой борьбе физического характера, ведь он несет в себе Божественное предопределение, при котором человек остаётся жителем райских обителей, где, как известно, нет никаких противоположностей, а значит и борьбы, и связанных с ней страданиями. Это важно сказать, ибо данный критерий познания Бога определил образ человека и его прообраз монастырской формы ведения хозяйства²⁹. Приведу пример, который односторонне выражает реальность, но помогающий понять суть вопроса. Пусть мы имеем пожар леса. Зверь чувствует запах дыма и видит огонь на большом расстоянии, что позволяет ему спастись бегством. Насекомое, летящее на свет открытого огня, только после того, как распознает тепло, начинает спасаться от опасности. Гибнет только то, что не имеет никакой чувственной природы (бесы изображаются в огне именно по этой причине), либо начинает успешную борьбу за выживание в возникших (ранее не распознанных) тяжёлых условиях. Благодаря эволюции в процессе естественного отбора, организм приспосабливается к жизни в данных жёстких условиях. Именно острая чувствительность становится тем свойством, которое избавляет живое от пагубных воздействий, исключая необходимость в особых полезных мутациях (то есть мутации есть, но так как они не имеют значимости, то для естественного отбора не играют никакой роли в деле выживания, хотя красота тела становится приоритетной для любви, как эстетическая категория) приспосабливающих жизнь под данное опасное воздействие, то есть человек, не изменивший Божественному Образу может видеть даже самые малые контрасты Божественному, которые становятся самыми ранними вещателями о грядущем. Нет, мы всё же можем передвигаться и всё же можем что-то предпринимать для своей защиты, но этого достаточно при наших возможностях отчётливо видеть событие, причем за долго до его проявления в реальности. Таким образом, мы можем дать новое определение греху. Грех – это не сам конечный результат, а слепота жизни, это поражение болезнью. Представьте себе ослепшего человека, идущего по дороге. У него много травм из-за того, что много раз куда-то падал и ударялся. Отсюда явственно следует, что эволюция человечества, как уже ранее сказано, может идти только в одном направлении – в бегстве от греха. Человек в процессе эволюционного становления все лучше и лучше видит всеобъемлющее Божественное и так как Он один, то и движение человека имеет только одно направление, что и отразилось в природе людей. Грех сильно ослепил человека, из-за чего, говоря понятийным языком современной науки, он обрел образ самой примитивной формы богообщения – но это уже был первый орган созерцания окружающего мира. Процесс эволюции – это вечное прозревание человека, опосредовано постоянно усложняющихся органов зрения в естественном отборе, то есть эволюционно улучшаются возможности видеть грядущее явление, а именно Божественное, носителем коего это явление есть. Вот что такое религиозность, благодаря коей человек не мог терпеть какие-то мутации, тем самым остался самим собой, неся сквозь миллионы лет именно то, чем был изначально.

То есть человек не приспосабливался к постоянным ударам судьбы из-за своих ошибок живя во грехе, а боролся с самой причиной этих ошибок – с грехом в своей природе. Побеждая в себе грех, он исключал возможность ошибки, а потому и не востребованной оказывалась полезная мутация, наделяющая человека достоинством, благодаря которому человеку сопутствует успех в борьбе за выживание в естественном отборе. Из сказанного следует очевидное, что человек – это не животное, а животное – это человек, только когда-то отколовшееся от человеческого пути эволюционного становления из-за того, что перестал бороться со грехом и потому защитившийся от последствий своих смертельных ошибок в окружающем его мире полезными мутациями. Это хоть и звучит несколько странно, трудно совместимо с богословием, но первым возник для привычного современного нашего обозрения человек, а потом за ним уже из Царствия Небесного вышли флора и фауна^{См.примечан.№304, 2тома}. Человек – это врата соединяющие этот мир и мир Царствия Небесного. Образы зверей и гадов не возникли на ровном месте – они вышли из того образа воспаления, коим наделен был первородный грех – образ змия-искусителя³⁰. Это древо жизни, на самом деле реальность – это то, что попало в поле нашего зрения, оказавшимся пораженным первородным грехом. Просто данная природа во грехе никоим иным образом свидетельствовать о Боге не способно. То есть, если человек не приспосабливался к постоянным ударам судьбы из-за своих ошибок живя во грехе, а боролся с самой причиной этих ошибок – с грехом в своей природе, то будущее животное приспосабливалось к этим ударам судьбы из-за постоянных ошибок пребывая в греховной слепоте. Противоречия решались двумя способами и очевидное их разрешение оказалось той реальностью, которую мы ныне созерцаем.

3-1.2.-8. Хотя, конечно, противоречия в человечестве возникли ещё в Раю перед самим отпадением – противоречия между образом змия-искусителя и Творца-Господа. Грехопадение навсегда осталось в прошлом, а Бог всегда находится в будущем для нас, а потому в будущем окажется только то, что наиболее подобно Его Божественной Сути и в то же время на природе Вселенной навсегда останется печать образа змея, как образа богообщения (змей – тоже творение Божье). И, соответственно, неизбежна была эволюция, при которой, в конечном счёте, должно было появиться нечто такое, что имело одновременно и признаки Бога, и признаки змея (человек носит в себе змея, но образ имеет победителя над ним, то есть в человеке как бы запечатлена победа Бога над змием, ибо только победа имеет право на существование и жизнь в вечном её исполнении в земных условиях). При этом органы чувств, для распознания Вселенной, должны были быть в таком сочетании, которое бы максимально содействовало победному шествию над смертью в новых условиях земной реальности. Но это уже тонкости формирования эволюции, которые рассмотрены в других главах книги и в иных трудах. Нас же интересует именно эта борьба в самом себе и против самого себя, которая шла человечестве с первых мгновений земного бытия после изгнания из Рая и во имя победы в которой, в конечном счете, человек начал прибегать не только к нудному труду в поле лица, но и ко всем формам культа, что определило образ истории. Имя этого борения – самокритика (что так хорошо выражено в каноне святого Андрея Критского). Так как решение проблемы выживания в создавшихся ранее не опознанных тяжёлых условиях имеет много вариантов, то и мутации для живучести оказываются полезными также многовариантно, определяя многовариантные целые направления эволюции уникальных видов в каждом направлении. Таким образом, вся флора и фауна – это тварные производные Бога, а значит, Он в самой значимой мере является несомым в каждом элементе жизни флоры и фауны – в противном случае в них не присутствовала бы жизнь. Человек первым появился во Вселенной из-за грехопадения в привычном для нас современных обличии и последним обозначился в реальности её как человек во Царствии Небесном в День Шестой. Просто сие вписывается в естество разумного. Изначально, он имел вид самого примитивного организма, из которого возникло все и вся Вселенная. В противном случае, все вокруг было бы для него инородным, то есть не родственным. Подобно тому, как «Священное Писание дает нам откровение о Боге, образуя Божественные имена в соответствии с энергиями, в которых Бог сообщается, оставаясь неприступным по Своей сущности; различается, оставаясь "простым"; умножается, не отступая от Своего единства, ибо в Нем "единения преобладают над различениями"», человек дает животным имена, то есть видит свой неиспорченный образ в них и называет словом о себе самом. Человек видит в каждом живом Божественное, то есть самого себя и, так как без Бога человек ничего сотворить по своей воле не может, кроме греха, а потому творит ныне созерцаемый мир Вселенной грехопадением, и являет себя во Вселенной в образе первородного греха опосредовано флоры и фауны, которые он в привычно созерцаемом ныне виде сотворил своим грехом^{см. Примечан.№304 2тома}. Все дело в том, что для всех созерцателей Вселенной с одной и той же вершины (а вершина для всех нас только одна – близость к Богу) открывается один и тот же вид на окружающую реальность. Различен только набор инструментов, с помощью которых эта картина выражается. Потому таким пугающе примитивным кажется язык Священного Писания.

После грехопадения возникает противоречие между злом хаоса и абсолютной гармонией единства и абсолютно всеобъемлющей полноты Царствия Небесного. Так как Бог один во Вселенной, то развитие времени по природе своей имеет линейные характеристики²⁵