Я произвёл экономное удаление инфицированных тканей и оборванных хорд. С помощью заплаты из собственного перикарда, выкроенной в соответствии с формой образовавшегося дефекта створок, восстановил их целостность и для предотвращения провисания заплаты к ее свободному краю подшил одну сохранившуюся хорду от передней створки и пересадил одну хорду от задней створки. Для надежности всей новой конструкции дополнительно подшил опорное кольцо из обшитой тканью титановой проволоки. Остаточный обратный ток крови оценен как 1 степень. Послеоперационное течение гладкое. Переведен на самостоятельное дыхание через 3 часа. На вторые сутки переведен на послеоперационное отделение.

Попытки отследить результат долгое время не удавались, хотя мы знали, что пациент жив. Приезжавший по адресу его проживания доктор даже разговаривал с ним, но сам пациент был «не в форме» (проще говоря, не совсем вменяем) и отказывался появляться в клинике для проведения контрольного УЗИ. Впервые осмотрен через 12 лет после операции. Лично у меня веры к словам этой категории пациентов нет, но сейчас человек звонит и приезжает на контрольные осмотры сам. Последний осмотр – спустя 14 лет и 3 месяца после операции. Чувствует себя хорошо. Проживает в Санкт-Петербурге, не женат. Перебивался временными заработками, но в последние годы работает стабильно охранником.

С собственных слов пациента наркотики не употребляет лет семь- восемь, а последние пять лет ведет и абсолютно трезвый образ жизни. Называет даже точную дату перехода на праведный образ жизни – 22 июня 2016 г. Основная жалоба – страх, что с его сердцем может снова что-то случиться. Лекарственных препаратов не принимает. При контрольной эхокардиографии замыкательная функция трехстворчатого клапана сердца восстановлена полностью. Косвенно это подтверждается тем, что за последние два с половиной года размеры камер сердца не увеличиваются. Состояние реконструированной передней створки и функциональный результат операции приятно удивили. Удивило и другое. Парень, видимо, реально образумился. Читает книги, что сейчас встречается нечасто. Мечтает о семье и о сыне. А был, между прочим, одним из самых «безголовых». Задумаешься.

Фаталист по-цыгански

У Лермонтова есть замечательный рассказ «Фаталист», где русский офицер Вулич, выстрелив себе в висок из выбранного наугад револьвера, не погиб, т.к. пистолет дал осечку, но следующим выстрелом из этого же оружия офицер пробил висевшую на стене фуражку. Однако судьба есть судьба, и в тот же вечер Вулич был зарублен пьяным казаком. Спор между офицерами о предначертанности нашей судьбы так и остался неразрешенным.

У меня в жизни был не столь удивительный и красочно описанный Лермонтовым, но тоже довольно интересный случай. Перед майскими праздниками в клинику поступает пациент 37 лет с тотальным разрушением аортального клапана, небольшим (врожденным) дефектом межжелудочковой перегородки, вегетациями на трехстворчатом клапане и отломившимся фрагментом венозного катетера в правых камерах сердца.

Все выглядит классически – ежедневные подъемы температуры до 40 градусов с ознобами, тяжелая сердечная недостаточность. По моим представлениям, вряд ли человек сможет «протянуть» на этом свете хотя бы месяц. Сам по себе пациент – человек замкнутый, настроенный довольно агрессивно, с явными психопатическими чертами характера. Татуирован с головы до ног. Из своих 37 лет пятнадцать провел в местах не столь отдаленных. К тому же цыган. Не декоративно-артистический, а самый натуральный. Не знаю, насколько еще существует у них своя иерархия, но приходившие с ним сородичи относились к нему с почтением, и кто-то из женщин сказал, что он у них барон.

Так это или нет, мне неведомо до сих пор, но вел он себя со всеми окружающими людьми высокомерно. Единственным исключением был я, потому что простыми словами обрисовал ему перспективы и предложил самому выбрать вариант действий. Более того, я его должен был и оперировать. Операция состоялась и прошла успешно. Инфекционный очаг в сердце устранили, вшили механический клапанный протез, ушили «дырку» (дефект) в перегородке, убрали инфицированный фрагмент катетера и сделали пластику трехстворчатого клапана.

Пациент на второй день встал на ноги, а я уехал на три дня в командировку в Новосибирск. Возвращаюсь теплым майским днем и из аэропорта прямиком в клинику. Иду по внутреннему парку на территории нашего академического городка и вижу впереди идет мой оперированный цыган.

Догоняю, приветствую. Спрашиваю, что он делает на улице на четвертый день после операции? Отвечает, что ходил за сигаретами к Витебскому вокзалу. Аккуратно объясняю, что не надо форсировать процесс выздоровления, но понимаю, что это не тот случай. Надо сказать, что цыгане просачивались к нему постоянно, хотя посещения для обычных людей ограничивались. Более того, в двухместной палате, где наш пациент лежал один, постоянно присутствовала молодая цыганка, которую он представил своей сестрой.

Через неделю он стал требовать выписки, хотя по всем канонам должен был хотя бы еще неделю получать внутривенные инъекции антибиотиков и прочих препаратов. «Требовать выписки» – сказано очень мягко. Он орал матом на персонал так, что слышали все на четырех этажах здания дореволюционной постройки. Мне удалось его успокоить и отговорить от идеи покинуть клинику. Однако на следующий день история повторилась. Я не стал препятствовать. Да это было просто невозможно из-за полной неадекватности пациента.

Его соотечественники уже заранее подогнали ему машину, на которой он и уехал самостоятельно, оставив расписку о своей полной информированности о возможных негативных последствиях. Вечером, однако появился вновь, потому что через прокол для дренажа в грудной стенке вытекла жидкость, что его немного напугало. Однако после пункции и удаления жидкости, он снова прыгнул в машину и уехал восвояси.

Еще через сутки меня встречает санитар из нашего морга и говорит, что к ним поступил наш пациент. На мой удивленный взгляд поясняет, что это цыган, умерший дома от передозировки наркотиков. Оказалось, что это у него была третья госпитализация в реанимацию из-за передозировок. Два раза откачали, на третий не удалось. Вот тебе и судьба. Пережил тяжелейшую инфекцию, хирургическое вмешательство, но покинул этот свет по собственной дури.

Хочу сказать, что более полное понимание ситуации пришло ко мне позже. Думаю, что такое психопатическое поведение было во-многом обусловлено и абстиненцией. Это мудреное слово на языке наркоманов и алкоголиков называется «ломки». В этот момент они чувствуют себя очень плохо и готовы на все ради получения своей «дозы». Мы, хирурги мыслим своими категориями – хирургическими, а о том, что несмотря на отсутствие видимой патологии, человек может себя чувствовать ужасно из-за отмены наркотиков, забываем. В связи с этим мне вспоминается еще один случай. Он не связан с наркоманией, но в чем-то перекликается с этим.

Как-тоне звонит мне один дальний родственник, живущий в Дагестане, но приехавший на подработку в Питер. Подработка простая – водитель маршрутки. Виделись мы редко: у каждого – свой режим работы, и пересекаться часто возможности нет. И вот однажды он звонит и спрашивает, будем ли мы собираться в воскресенье в бане? У нас есть такая традиция – по воскресеньям ходить в баню, где есть еще и тренажерный зал и даже небольшой бильярд. Но главное – это банная компания, общение и чай. Этот родственник никогда не был завсегдатаем наших сборищ, но пару раз бывал там.

Я его в воскресенье пообещал подхватить по дороге. Остановился, сижу в машине, жду. Подходит с тяжелой одышкой, останавливаясь через 20-30 метров, чтобы отдышаться. Садится в машину и начинает сразу говорить о своих проблемах и сует мне под нос свои медицинские справки. Ехать нам минут пятнадцать. Объясняю, что во время движения смотреть бумаги не буду. Приехали. Пока прошли сто метров до входа в баню человек трижды остановился из-за одышки. Я уже понял, что баня сегодня мне не светит. Он что-то говорит о консультациях у гастроэнтеролога, но я понимаю, что здесь ситуация другая. Что называется – мой профиль.

Везу его в Покровскую больницу, на базе которой мы тогда работали. Уложил, прокапали необходимые лекарства. На следующий день сделали коронарографию, т.е. посмотрели сосуды сердца. Живого места нет, как только человек жил? Предлагаю операцию, т.к. другого варианта не вижу. Человек ни в какую. Объясняю все на пальцах. Жить тебе осталось – чуть. Надо бросить курить (выкуривал по три пачки в день) и оперироваться. Операция не дает гарантий, но дает реальный шанс пожить еще, причем полноценной жизнью. Люди стоят в очереди, выбивают «квоты» или платят деньги, а от тебя надо только твое согласие. Не хочешь оперироваться, это твое право и твое дело. Тогда не морочь мне мозги и иди живи, как заблагорассудится. Подумал-подумал и согласился.

Операция прошла стандартно. В себя пришел быстро. Наутро спрашиваю:

– Как дела?

– Плохо.

– В чем проблема?

– Просто плохо. Да и воздуха не очень хватает.

Объективные данные не вызывают тревоги. Гемоглобин хороший, сатурация (теперь все знают это слово) под 100%, газообмен не нарушен. На второй день то же самое. Родственник этот вообще-то по характеру меланхолик, у которых все и всегда плохо. Но тут до меня доходит, что это не главное. Главное – синдром отмены сигарет. Тоже своего рода наркомания. Говорю ему, что в целом у него все хорошо, а самочувствие плохое из-за того, что бросил курить. Есть два варианта – либо снова закурить, либо не возвращаться к сигаретам, а мы ему поможем медикаментозно.

Так и сделали. В итоге выписался, прошел санаторную реабилитацию и уехал домой. Кстати, приехав в санаторий «Черная речка», где выхаживают оперированных на сердце пациентов, он снова звонит мне. Спрашиваю о самочувствии. Ответ стандартный – плохо. Так я и не дождался, когда же станет хорошо.

Прошло два года. Живет-здравствует, к сигаретам не вернулся. Однако жаловаться хотя бы на самочувствие перестал. Остались только жалобы на жизнь в целом. Но это хирургами не лечится.

Чтобы вернуться в оптимистическое русло, расскажу забавную историю о наркоманах. В их среде тоже бывают свои «приколы». Во Владикавказе лет пятьдесят назад жил молодой человек, известный всем как Ворона. Он использовал весь имеющийся арсенал наркоты, начиная от курения анаши и кончая инъекциями морфия. Не брезговал и таблетками. Называли их «колёсами» или просто «каликами». В те времена довольно свободно можно было приобрести в аптеке таблетки от кашля, содержащие кодеин. Нужен был только самый обычный рецепт. Как-то бог послал Вороне вместо кусочка сыра чистый рецептурный бланк. Тот подошел к живущему по соседству студенту мединститута и попросил выписать ему таблетки с кодеином. Студент взял бланк и написал по латыни название препарата, дозировку, а в сигнатуре (где пишут, как принимать таблетки) по-русски добавил: «Дайте Вороне каликов». Из аптеки Ворону со скандалом прогнали, но все в районе над ним долго потешались.