Владикавказ

Город, где прошли мои школьные годы, где живут мои родные сестры, где похоронена моя мать…

Остапу Бендеру Владикавказ не понравился, потому что единственной его достопримечательностью были горы. Но они видны из любой точки города, поэтому брать деньги за их показ не представлялось возможным. Хотя бывают совершенно невероятные ситуации. Жители Владикавказа мне не поверят, но такая ситуация произошла с моим родственником Абсетом Талибовым. Абсет вырос в Дагестане, а большую часть сознательной жизни прожил в Питере, достигнув профессорского звания. Дагестан хоть и называется Страной гор, но в Прикаспийском регионе они невысокие и лесистые. Высоких же скалистых пиков со снежными вершинами там, где жил Абсет, нет. А он мечтал увидеть именно такие горы.

И вот мы на пару дней приехали во Владикавказ. День был летний, но пасмурный, и горы не просматривались. Следующее утро было таким же. Я посмеялся, позвонил друзьям, и мы поехали в Цейское ущелье к самым ледникам. Трасса идет вдоль Кавказского хребта, а от нее в ущелья ведут довольно приличные асфальтированные дороги, которые периодически на отдельных участках размываются горными реками, но быстро восстанавливаются.

Доехали до Алагирского ущелья и двинулись наверх, в те самые горы. Поднимаемся все выше и выше, вокруг утесы, а «настоящих» гор так и не видно из-за сплошного тумана. Мы поднялись на самый верх Цейского ущелья, а гор нет! То есть я знаю, что вокруг сплошные скалы и снежные вершины, а до ледников осталось не более пары километров, но их не видно! Доехали до горы Монах, которая огромной глыбой нависает над дорогой и расположенными вдоль нее турбазами и альплагерями. Но и Монаха тоже не видно. Я себе даже представить такого не мог. Говорю Абсету: «Вот тут огромная гора Монах». Он кивает, но понимаю, что впечатления никакого. В какой-то момент на доли секунды ветер разорвал туман, но тут же все снова затянуло белой пеленой. Так мы и уехали, не увидев гор.

Но мне Владикавказ нравится. Он всегда был для меня уютным и комфортным. В нем царила атмосфера доброжелательности, стремления к знаниям и к достижению жизненных высот. Он никогда не отличался излишней меркантильностью, потому что не стоял на пересечении торговых путей, и дух торгашества ему неведом.

Построен он был как крепость для охраны стратегически важной Военно-Грузинской дороги длиной 206 километров, заканчивающейся в Тбилиси. И хотя защищать ее ни разу не пришлось (да и трудно сказать, от кого ее необходимо было защищать, – и Грузии, и России эта дорога была необходима), но определенный дух воинственности во Владикавказе присутствовал всегда. Недаром осетины называют свою республику страной героев и генералов. Число и тех и других в пересчете на общее количество жителей в Северной Осетии было выше, чем в любой другой республике бывшего Советского Союза. Еще с царских времен военная служба была среди ее жителей в большом почете.

В городе всегда было много вузов, соответственно, жило много студентов. Знания высоко ценились, причем реальные знания ценились выше дипломов. Во всяком случае, мне так кажется. Может, сейчас все по-другому? Я ведь давно там не живу.

Долгие годы для меня было важно одно «тестовое» наблюдение. На остановках трамвая и автобуса всегда посадка происходила по единому неписаному правилу: сначала садились все (!) женщины и только потом начинали садиться в транспорт мужчины. И все эти десятилетия такой порядок соблюдался. Пока была жива мать, я хотя бы раз в год приезжал во Владикавказ и каждый раз убеждался в этом. Но вот уже несколько лет как ее не стало. И я перестал наведываться туда регулярно. С сестрами можно увидеться и в Питере. Поэтому не берусь утверждать, что нравы не изменились. Но хочу на это надеяться.

Мне всегда было интересно, что происходило в моем городе и кто в нем жил задолго до моего появления на свет. Большинство путешествующих из России в Грузию вынуждены были ехать через Владикавказ. Поэтому, думаю, список известных личностей, побывавших в нем, может быть очень длинным. Но следов их пребывания практически не сохранилось. Я как-то попытался выяснить, где же, например, останавливался А. С. Пушкин, но оказалось, что этот постоялый двор давным-давно исчез с лица земли. Известно только, что располагался он с задней стороны здания нынешней администрации республики.

Уже в более зрелом возрасте я вычитал в биографии Михаила Булгакова, что он в годы Гражданской войны некоторое время вынужденно жил во Владикавказе, где работал в Русском драматическом театре. Я даже нашел дом на улице Маяковского неподалеку от театра, где он снимал комнату. Правда, никакой таблички, подтверждающей этот факт, на нем никогда не было. Однажды, во время очередного отпуска, я шел со своим братом Володей Хадарцевым мимо дома Булгакова и рассказал ему о своих изысканиях, посетовав на отсутствие такой интересной информации. Володя с детства жил в двух кварталах от этого места, но ничего об этом не знал.

Прошло два-три года, и мы с Володей встретились в ресторанчике под названием «Очаг» на юбилее у моей старшей сестры. Я сейчас редко бываю во Владикавказе и о таком ресторане не знал. Приехали мы в темноте на такси. В перерыве Володя предложил подышать свежим воздухом. На противоположной стороне узкой старой улочки стоял двухэтажный дом. Володя подвел меня к нему и показал мемориальную доску, на которой было написано, что в этом доме в 1920–1921 годах проживал известный русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков. В самом низу доски стояло: «От жителей города».

Оказалось, что Володю всерьез заинтересовала моя информация. Он не преминул поделиться ею со своим близким другом и бывшим одноклассником Сашей Реутовым (правда, тогда он был уже не Сашей, а Александром Викторовичем и занимал пост министра здравоохранения Северной Осетии). Они сделали запрос в мэрию. Там подтвердили факт проживания Михаила Булгакова по этому адресу. Тогда Володя Хадарцев и Александр Реутов за свой счет заказали памятную доску, но сочли неприличным пиариться и представились «жителями города». Таким странным и непредсказуемым образом, согласно резюме Володи, я тоже внес свой вклад в сохранение истории города.

Почти в каждом городе России есть река. Недаром само название «Русь», по одной из версий, происходит от слова «русло» и означает страну, жители которой обитают вдоль русел рек. Такая версия возможна, потому что реки связывали поселения, как летом, так и зимой, водными или ледовыми дорогами. Так вот, во Владикавказе тоже есть известная всем со школьных времен река Терек. Помните у М. Ю. Лермонтова: «Терек воет, дик и злобен»?.. В черте города он не дик и не злобен. Совсем даже наоборот. А сейчас, когда вдоль реки сделали красивые набережные и прогулочные зоны, Терек стал напоминать не бурную горную, а мирную равнинную реку. Но в любом случае, на мой взгляд, помимо гор, видных из любой точки города и покрытых снежными шапками даже в летние месяцы, Терек тоже является достопримечательностью Владикавказа. На его берегах располагается красивый городской парк и не менее красивая Суннитская мечеть.

А мирным он только кажется. Как и абсолютно все горные реки, Терек непредсказуем. И раз в несколько десятилетий он превращается в страшный бурный поток, сметающий все на своем пути. Происходит это обычно в конце июля – начале августа, в период таяния ледников на вершинах гор. Я видел такой Терек однажды в детстве. Тогда он нес огромные деревья, ворочал валуны. Было это в конце 60-х годов XX века. Водой была залита вся его широкая пойма, тогда как обычно вода течет только небольшим, но быстрым потоком где-нибудь по краю русла, постоянно его меняя.

И еще два слова о цвете воды в Тереке. У каждой реки свой цвет воды. В высокогорных реках она прозрачная, в Неве – свинцовая, в Куре – желто-зеленая, а в Тереке – пепельно-серая. Такие вот личные наблюдения.

Воронеж

Город-миллионник, произведший на меня впечатление не крупного центра, а весьма среднего по масштабам, но очень уютного. Все в нем как-то спокойно и комфортно. Один из моих двоюродных братьев в молодости учился в Воронежской сельскохозяйственной академии (или институте) и до сих пор считает, что самые добрые, душевные, красивые и вообще лучшие люди в России живут именно в Воронеже.

Мягкий климат, плодородные черноземы вокруг, где, по образному выражению А. П. Чехова, если воткнешь в землю оглоблю, то вырастет тарантас. Видимо, все это способствовало выработке у местного населения некоего благодушия. Плодородный слой в Воронежской области, являющейся центром российского Черноземья, достигает четырех метров. Он формировался тысячелетиями. На Всемирную выставку в Париже в 1900 году был доставлен в качестве экспоната кубический метр воронежского чернозема в стеклянной кубышке. И это произвело на публику настолько сильное впечатление, что после окончания выставки экспонат перекочевал в Сорбонну.

В Воронежской губернии, располагавшейся на 52 тысячах квадратных километров (что примерно равно территории таких государств, как Бельгия, Дания или Голландия), было много лесов, пригодных для строительства судов. Даже в топонимах остались следы: название Шипова дубрава как раз и происходило от английского слова ship (корабль) и русского слова «дубрава», то есть дубовая роща (дуб использовался в кораблестроении). Кроме того, здесь было много полноводных, пригодных для судоходства рек – Дон, Воронеж, Хопер и другие. Отсюда же начиналась и Великая Степь, где жили кочевые племена. Здесь проходила южная граница старой Руси.

Неподалеку от Воронежа есть село Костёнки (от слова «кость»), которое известно всем археологам мира. Здесь найдены стоянки первобытных людей, живших 30–40 тысяч лет назад (а самые первые поселения датируются 45 тысячами лет назад). Прямо над одной из таких стоянок воздвигли здание музея, центральной экспозицией которого как раз и является само стойбище. Ценность его в том, что эти атрибуты жизни первобытных людей никуда не переносились и не воссоздавались искусственно. Все осталось именно так, как было тридцать с лишним тысяч лет назад. Жилища строились в основном из костей мамонтов, которые обитали здесь в изобилии. Шкура мамонта использовалась в качестве теплого пола, так как из-за своей толщины и огромного веса она не могла использоваться иначе. Для возведения шатров использовались шкуры более мелких животных.

Раскопки в Костёнках ведутся уже более 130 лет, и здесь же обнаружены первые из созданных человеком образцов искусства – знаменитые «костенковские Венеры».

Костёнки располагаются на правом берегу Дона. Он здесь имеет много изгибов и очень живописен. Эта река отличается довольно большим перепадом высот в верхнем и нижнем течении и содержит много водоворотов. В ней всегда было много бобров, а по берегам селились благородные олени. Все это создавало благоприятные условия для охоты и, следовательно, для обитания человека во все времена. Сейчас в Воронежской области проживает 1 миллион 300 тысяч человек, и еще 1 миллион 39 тысяч человек (по данным за 2016 год) живут в областном центре.

Достопримечательностей в самом Воронеже немного. Одна из главных – корабль-музей «Гото Предестинация» (в переводе – «Божье Предвидение»). Это был первый линейный корабль русского военного флота, построенный по чертежам и под руководством самого Петра I. Когда-то именно здесь начали строить корабли для российского флота. Современная модель одного из первых построенных военных кораблей и стоит на реке. Очень наглядно можно оценить и размеры, и условия жизни и быта на корабле того времени. Длина его составляет 39 метров, ширина – 9,5 метра, а высота грот-мачты – 37,5 метра. Эти корабли строились на верфях на реке Воронеж для завоевания теплых морей (Азовского и Черного с перспективой выхода в Средиземное). Экипаж 58-пушечного корабля состоял из 253 человек, из них 12 офицеров. Судно было построено за два года и спущено на воду в 1700 году. После неудачного Прутского похода Петра I, когда он чудом не попал в плен, корабль был продан туркам в качестве компенсации (тогда его оценили в 96 килограммов золота) и прослужил уже в составе турецкого флота до 1718 года, когда был признан негодным из-за ветхости деревянного корпуса и продан на слом за гроши. Больше корабля с таким названием в русском военном флоте никогда не было. Макет «Гото Предестинации» был восстановлен в натуральную величину в 2014 году, и сейчас он украшает набережную реки Воронеж. Когда для этого корабля отливали судовой колокол-рынду, то в сплав добавили медную копейку петровской эпохи, чтобы сохранить символическую связь времен.

Рядом с кораблем располагается и самый старый храм Воронежа – Успенский Адмиралтейский храм. Он был построен в XVII веке и удивительным образом пережил даже Великую Отечественную войну, во время которой город был разрушен практически полностью.

Из неординарных памятников, специфичных именно для Воронежа, есть еще трехногий «антижлобский» бронзовый стул в сквере у областной администрации, на который можно присесть, чтобы подумать о смысле жизни. Это «лечебный» стул от жадности. Надпись на нем гласит: «Всяк садящийся заряжается добротой и утрачивает жлобскую свою натуру». Чем дольше сидишь, тем добрее становишься.

В этой связи мне запомнился и крошечный домик, в котором жил городской глава Степан Лукьянович Кряжов. Он в 1869 году на свои деньги, оставленные ему отцом на «богоугодное дело», построил для города водопровод. Соорудили его английские специалисты всего за полгода, «закопав в землю» 150 тысяч рублей. Тогда это была очень большая сумма. А сам Кряжов так и прожил в своем малюсеньком домике, где больше одной жилой комнаты вряд ли могло быть. Так что предпосылки к антижлобству в Воронеже закладывались издавна.

В этом городе все очень комфортно для жизни и уютно. Удивило большое количество памятников литераторам: Андрею Платонову, Ивану Бунину, поэтам Сергею Есенину, Самуилу Яковлевичу Маршаку, Ивану Саввичу Никитину (на Никитинской площади) и в Кольцовском сквере, естественно, Алексею Васильевичу Кольцову. Есть еще памятник Владимиру Высоцкому. Тоже ведь был поэт. К этой же категории можно отнести и памятник фольклористу и музыканту М. Е. Пятницкому. Его имя носит всемирно известный хор.

Памятник детскому поэту и писателю Маршаку, говорят, очень не понравился его последнему литературному секретарю, которым, оказывается, был Владимир Владимирович Познер.

И. С. Никитин, живший в XIX веке, мало известен за пределами Воронежа. Но одна из песен на его стихи, «Ехал на ярмарку ухарь-купец», думаю, знакома многим.

Как ни странно, памятник Андрею Платонову расположен не на улице его имени, а на проспекте Революции. На основании памятника начертана фраза, принадлежащая одному из персонажей писателя: «…А без меня народ неполный». Весьма глубокомысленно. Андрей Платонович Платонов на самом деле был Климентовым, но под этой фамилией его знают немногие. В советские годы он мало печатался из-за критики самого Иосифа Виссарионовича Сталина. Однако в Воронеже своего земляка чтут. Ежегодно проводятся Платоновские фестивали, его именем названы улица, библиотека, гимназия.

Удивительно, но Кольцов, Никитин и Платонов скончались от чахотки (туберкулеза) соответственно в 33, 37 и 52 года соответственно. Как-то не вяжется с благодатным мягким воронежским климатом. Похоронены А. В. Кольцов и И. С. Никитин были на местном кладбище, которое в советское время ликвидировали вместе со стоявшей здесь церковью. Сейчас на этом месте располагается здание цирка. Но могилы обоих поэтов (и некоторых их ближайших родственников) сохранили в виде небольшого литературного некрополя. Поэтому район цирка в народе негласно именуется ЖиМ («живые и мертвые»). По иронии судьбы раньше в Воронеже был цирк-шапито, располагавшийся неподалеку от вокзала. Мой однокашник Коля Медведев, родившийся и окончивший школу в Воронеже, в детстве ходил туда на представления. Но со временем тот старый цирк тоже снесли, а теперь на этом месте воздвигли церковь. Все движется по спирали…

На выезде из современного Воронежа неподалеку от аэропорта создан развлекательный центр Сити-парк «Град», весьма популярный у местных жителей. Одной из его «фишек» является океанариум. Везший меня в отель водитель такси настолько активно его нахваливал, что у меня даже возникло желание посетить столь необычное для этих мест заведение. Почему-то вспомнилась фраза о «подводной лодке в степях Украины». Все-таки не в каждом степном городе устраивают океанариум с аттракционами кормления акул. Но мне так и не довелось побывать в нем. Видимо, придется приехать еще раз.

Кстати, есть неподалеку от аэропорта еще один необычный памятник. Его мало кто знает. В отеле «Яр», что тоже располагается по Московскому тракту неподалеку от аэропорта, стоит могучих размеров конь, держащий в зубах кусок рельса. Его при желании можно увидеть даже с трассы. Такая странная композиция объяснилась временем создания памятника. Это был 2009 год, когда в Воронеже ликвидировали трамвайное движение (отсюда кусок трамвайного рельса), а в отеле «Яр» имеется открытый манеж для верховой езды (отсюда конь). Вот их и совместили столь удивительным образом.