Наконец они переместились на площадку в огромном зале с большими резными пилястрами, которые были красиво украшены зеленью и живыми цветами. Посередине зала находился водоем, в который с двух сторон с большой высоты ниспадали разноцветными каскадами несколько водопадов. Стены были украшены массивными символами с общей стилистике, по цвету напоминающие золото, размером в три или четыре человеческих роста. За водопадами открывался панорамный вид на окрестности, который давал представление, что они находятся практически под самым куполом пирамиды. Оттуда же поступал свежий воздух, проходящий через водные струи, который создавал атмосферу весеннего утра, придавая бодрость и силы. Над водоемом, на небольшом возвышении находилось нечто наподобие трона, богато и гармонично украшенного разноцветными драгоценными камнями, где преимущественно преобладали розовые и нежно-бордовые оттенки. На самом троне, где могли бы поместиться несколько человек, сидела Верховная жрица серых странников. На ней была простая короткая белоснежная туника, которая не скрывала стройных ног в легких сандалиях, перехваченная на талии золотым поясом с синей пряжкой. Светлые волосы были убраны в экзотическую прическу, которая едва виднелась из легко накинутого на голову капюшона. Глядя на правильные черты без единой морщины лица и изящную внешность, можно было предположить, что она совсем юная, если бы не глаза, которые светились знаниями и мудростью, словно отражая бремя прожитых лет. За троном, на некотором расстоянии, стояло несколько младших жриц и прислужников.

Золен почтительно приблизился к подножию, пройдя по каменной дорожке и, представив гостей, сделал им знак подойти поближе. Какое-то время жрица внимательно смотрела на всю четверку.

– Пусть подойдут жители Вриина, – звонко прозвучал её сильный голос, несколько усиленный эхом огромного зала. – Я знаю о вашем вмешательстве в жизнь людей Синей Планеты, сказала жрица, – И догадываюсь о многих причинах, которые движут вашим народом, вопреки предписаниям Галактического Совета. Я бы хотела знать, что движет лично вами? Почему вы помогаете людям Синей Планеты и идете вопреки воле некоторых могущественных из вашего собственного народа, рискуя собственными жизнями?

– Не смотрите на меня, о жрица, – криво улыбнувшись ответил Драам, который был больше всех остальных и потому невольно приковывал к себе взгляды, – Я изначально был уверен, что это чистой воды безумие..

– Прошу прощения, о великая жрица, – продолжил Маарв, – На самом деле, мой друг – истинная кладезь самых разных добродетелей, просто он тщательно скрывает это. – Видите ли, продолжал он, – Долгие годы мы с великим усердием изучали жителей Синей Планеты, и я считаю, что даже нам есть чему у них поучиться, ибо в процессе эволюции мы несомненно ушли далеко вперед, но в то же время и что-то забыли.. И самое поразительное, что мы в них обнаружили – человечность – больше основанная на чувствах, чем на логике. И чем больше я их изучал, тем отчетливей осознавал, что мы могли бы взять на себя смелость, принять должное участие в жизни людей и научить их новому, дать им шанс стать частью великого галактического сообщества – мне кажется, они займут в нем своё достойное место.

– Он – мой друг, добавил Драам, поймав на себе очередной взгляд жрицы, – И поначалу я просто не мог бросить его на произвол безумцев, которые есть везде. Я не ученый и не изучал людей, но узнав поближе наших товарищей, – он кивнул головой назад, – Могу сказать, что пойду за ними хоть на край Вселенной, я уверен – как и они за мной.

Жрица задумалась на какое-то время, обдумывая услышанное.

– Никогда до этого не замечал в тебе такого красноречия, – прошептал Маарв уголком рта в сторону Драама, – Ещё немного, и сможешь толкать пышные и пространные речи в Сенате Вриина.

– В таком блестящем капитанском обществе поневоле становишься умнее и лучше, – таким же образом ответил Драам.

– Пусть подойдут жители Синей Планеты, – вновь прозвучал голос Жрицы.

– Многие тысячелетия назад мы посещали ваш мир, сказала она, – Когда вы были на иной вехе своего развития. Мы пытались научить ваши народы многому, но потом поняли, что вы ещё не готовы к Знаниям, и покинули ваш мир с надеждой, что когда-нибудь мы будем вести диалог на равных. Я вижу, что вы сильно изменились за прошедшие тысячелетия – вы научились дружить, и ваши новые друзья тому подтверждение, чему я несказанно рада. Я тоже, в свою очередь уверена, что вы могли бы занять своё место среди галактических народов, и уж никак не заслуживаете геномод, и потому прошу кого-нибудь из вас приблизиться.

Джон подтолкнул вперед остолбеневшего Кейна, – Давай, сынок, – улыбаясь сказал он, – Я слишком стар, чтобы карабкаться по бесконечным ступеням к богине юности.

Кейн поднялся к жрице, с восторгом и удивлением смотря на неё с такого близкого расстояния.

– Прошу меня простить, – сказал Кейн, прекрасно понимая, что она читает его мысли как в открытой книге. – Возможно, на ваш взгляд, мы в чем-то и ушли далеко вперед, но в то же время в чем-то мы остались неизменны. И мне хотелось бы верить, – немного краснея и смущаясь сказал он, – Что это "что-то" – не самое худшее.

– Не самое, – улыбнувшись, ответила жрица. – Прошу вас, возьмите, – сказала она, протягивая ему тонкую железную пластину, – Это – часть Билета, наш вклад, который должен привести вас в большой мир галактического сообщества. От всей души желаю вам удачи и если интуиция меня не обманывает, Кейн, мы с вами ещё увидимся.

Кейн поблагодарил прекрасную жрицу, будучи уверенным, что чтобы не случилось, он навсегда сохранит её чудесный образ в своей памяти, и по ступеням вернулся обратно к друзьям, которые в волнении ждали, чем же закончится эта беседа.

Он передал только что полученную пластину Маарву, который благоговейно взял её обеими руками и поднес ближе к глазам, чтобы как следует её рассмотреть.

– Вот она, часть судьбоносного Билета, который способен решить судьбу целых народов. Прикоснуться к нему, все равно, что прикоснуться к истории и судьбам народов галактик, – бормотал Маарв, затуманенным взглядом смотря куда-то далеко вдаль как бы сквозь пластину, лежащую у него на руках.

Кейн несколько раз помахал ладонью перед его лицом и пощелкал пальцами над ухом. – Маарв, Маарв! – позвал он товарища, – Мне жаль прерывать ход твоих мыслей! Но, кажется, ты слишком уж проникся этой храмовой отрешенностью.

Драам бережно забрал у Маарва пластину у него из рук и положил к себе в карман за пазухой, и устало улыбнувшись, хлопнул Маарва по плечу, подмигнув при этом Кейну с Джоном, – Неплохое начало, друзья! Давайте уже выберемся на поверхность этой горы и вызовем Арму – ужасно хочется поесть и отдохнуть в привычной обстановке!

Они по очереди горячо поблагодарили Золена, который пожелал им удачи и подвел к нужному порталу. Перед тем как шагнуть за друзьями, Драам достал из небольшой боковой сумки небольшой тряпичный мешочек и передал его Золену, – Чуть не забыл! Я бы хотел, чтобы он вернулся к тебе, старый друг! Хватит мне уже за всем присматривать, – сказал он на прощание, и крепко пожав ему руку, шагнул в портал перехода.

Друзья очутились на большой смотровой площадке, на самой вершине горы, откуда открывался потрясающий вид на окрестности. Несмотря на ночное время суток, вековечный лес под горой освещался таинственным светом двух лун Омеры, а в кратере было видно золоченую верхушку пирамиды. Маарв вызвал Арму и, сообщив ей координаты местонахождения, попросил подобрать их.

– Я знаю, где вы находитесь, – бодро ответила Арма, и уже на подходе.

– Следишь за нами, криво усмехнулся Кейн, – Боишься, что мы потеряемся?

Неожиданно со стороны лестницы, ведущей на площадку, возникли два темных мощных силуэта. Кейн интуитивно почувствовав опасность, повернулся к ним лицом, а вслед за ним обернулись и все остальные, почувствовав неладное. Вместо приветствия незнакомцы, одетые в тяжелые кожаные доспехи, какие обычно носили наемники, сходу открыли огонь из массивного оружия, которое у них было наготове. Яркие вспышки выстрелов озарили площадку, и Кейн увидел грубые звериные лица нападающих, покрытых темной шерстью, и злые зеленые глаза, светившиеся звериной жестокостью и беспощадностью. Маарв успел активировать защитный экран, который принял на себя несколько выстрелов, а Драам, доставая оружие, замешкался, и один из выстрелов разорвался у него на груди, отбросив его к дальней стене, где он остался лежать неподвижно. Маарв захватил ближнего к нему врага силовым полем своего щита, которое приподняло нападавшего над землей и, развернувшись, изо всех сил швырнул его с площадки в бездонную пропасть. Силовое поле по инерции протащило его далеко к барьеру площадки и он, едва не сорвавшись вслед за врагом, в последний момент ухватился обеими руками за парапет, повиснув над бездной. Джон, который был рядом, поспешил к нему на помощь, схватив его руки и не давая ему упасть, но его сил было явно недостаточно, чтобы затащить Маарва обратно. Второй нападавший, оставшись один на один с безоружным Кейном, издав хищный рык, уже поднял оружие, но выстрелить не успел. Позади него вспыхнул яркий свет и мощный вибрирующий звук двигателей зависшего в воздухе Армаона заставил врага обернуться. В следующую секунду тяжелый световой снаряд разнес его в клочья, разбросав синие куски останков по всему периметру, как следует обдав стоящего рядом Кейна.

– Черт возьми, Арма! – завопил ошарашенный Кейн, пытаясь протереть лицо руками, – Я же весь в этом.. Да в чем же это я?! Крик о помощи Джона быстро привел его в себя и вдвоем они кое-как смогли втащить Маарва обратно.

Арма, которая уже доставила Драама в специальной капсуле в медотсек, объявила, что тот жив, просто слегка обожжен в районе груди – пластина во внутреннем кармане, с которой тоже все в порядке – Драам, очнувшись, сразу про неё спросил вместо «здрасти», приняла на себя основной удар.

– Кейн, тебя тут никто не обижал? – заботливым тоном мамы спросила Арма, – Беги скорее домой, я тебя отмою!

– Пойдем, любимец женщин, – в свою очередь по-отечески похлопав Кейна по плечу, сказал Джон, и тут же брезгливо отдернул руку, – Как следует помыть тебя точно не помешает, да побыстрее.

– И это вместо "спасибо", что я принял на себя основной удар! – возмутился Кейн, – Могло и вас накрыть… этим самым.

Дождавшись, когда все зашли на корабль, Армаон наглухо задраил люки и, включив режим выхода из атмосферы, взмыл за облака.

XII

Солнце едва взошло, а Тадек был уже на ногах. Первый раз за долгое время он удивительным образом выспался. Сначала он даже не понял этого и никоим образом не осознал, но потом, заваривая кофе на допотопной плите, до него дошло – никто почему-то не шумел всю ночь напролет… А постоянный шум, крики и странные перемещения в ночное время здесь были явлением обычным на протяжении всего времени, что он вынужден был ютиться в этом общежитии, регулярно просыпаясь от бесконечных разборок и криков пьяных соседей и их постоянных, подозрительного вида гостей. Тадек отдернул выцветшую полосатую занавеску и открыл окно, пустив в комнату солнечный свет и свежий осенний воздух, с удовольствием позавтракав в тишине, которую нарушало лишь пение уличных птиц и звук редких автомобилей за окном. Все выходные он без устали и почти не отвлекаясь перерывами на еду корпел над статьей в этой крохотной, заваленной книгами затхлой квартирке. Статью нужно было отправить на этой неделе для участия в очередной научной конференции. И теперь, вдохнув полной грудью утреннюю свежесть, он пожалел, что не сходил вчера на пруд и не покормил лебедей, да и давнишние друзья, которых он поневоле и к своему стыду, игнорировал уже которую неделю, звали его в их любимый бар выпить пинту-другую старого доброго эля.

Закончив университет, Тадек решил посвятить себя миру науки, попутно преподавая лингвистику и зарубежную литературу, и к своим тридцати двум годам уже получил степень профессора, кафедру в местном институте и малюсенькую квартиру в институтском общежитии, что по местным меркам, считалось изрядной роскошью. Как и большинство людей подобного рода, Тадек был немного рассеян, немного беззащитен и совершенно не подкован в плане жизненной мудрости, да и вообще не очень-то приспособлен к суровым жизненным реалиям. Студенты любили этого слегка неуклюжего и неловкого на вид ученого, который никогда за словом в карман не лез и всегда забавно шутил, а коллеги по цеху уважали за профессионализм и порядочность. Он посмотрел на часы и ,осознав, что уже вовсю опаздывает на лекцию, на скорую руку оделся, взял свой потертый темно-коричневый портфель, сунул в карман плаща очки, намотал на шею шарф и вышел, закрыв за собой дверь. Несмотря на то, что в подъезде горел свет, плотный холодный туман окутывал все помещение, сводя видимость практически к нулю.

"Боже, что же они там варят", подумал Тадек, "сумасшедший дом, да и только"!

Необычно тихий и немноголюдный для будничного утра парк, казалось, ещё не проснулся от сна. Легкая дымка стелилась по зеркальной глади озерной воды, по которой мирно плавали дикие утки, то и дело ныряя и выныривая, вызывая ровные круги на воде, на которых играли солнечные лучи и от этого немного рябило в глазах.

Тадек достал из кармана штанов большие круглые часы на цепочке, посмотрел на время и голосом кролика из сказки смешно заахал –Ах, боже мой.. Я опаздываю!.

В институтском коридоре была тишина, видно, занятия уже начались, и Тадек виновато прокрался по свежевымытому полу вдоль стены на цыпочках, чтобы не дай бог не попасться на глаза злой уборщице. Войдя в аудиторию, он с удивлением обнаружил лишь несколько человек, лениво восседавших в полудреме на задних рядах.

– А где же все остальные? У нас что, какие-то изменения в расписании? – с недоумением спросил он.

– Наверное, все в большом холле, ответил самый пухлый из студентов, – Новости смотрят.

– Какие новости могут быть в понедельник?! – немного выходя из себя, пробормотал Тадек, – Хотя по понедельникам обычно все в разной степени чудят…

Он поднялся в большой холл, где висела большая информационная панель, по которой шли последние новости. Зал был основательно забит людьми, которые сидели, стояли и даже лежали на подоконниках, но несмотря на это, стояла гробовая тишина, которой позавидовал бы любой даже самый заправский лектор. Недалеко от себя Тадек увидел знакомую полированную голову декана Мартина, который так же внимательно и задумчиво слушал диктора. Он был лысым, загорелым, среднего возраста и очень похож на Шалтай-болтая с красивым малиновым галстуком в толстую полоску.

– Что случилось? – спросил у него шепотом Тадек, надев только что протертые носовым платком очки, – Как будто прям война!

– Вы что, ничего не слышали!? – в свою очередь полуудивленно, полувопросительно воскликнул декан. – Второй день уже по всему свету исчезают люди – в прямом виде просто испаряются! В основном это заметно по всякого рода исправительным заведениям, но в некоторых странах исчезли целые правительства, можете себе представить! Знатный бардак намечается.

– Однако же, странная на первый взгляд просматривается аналогия, вам не кажется? – ответил Тадек, – Неужто Создатель вспомнил про плоды творения своего и решил навести порядок?

– Главное, что люди наконец про Него вспомнили,– ответил декан Мартин, – Везде нынче проходят богослужения и молебны на разные лады. Пойдемте, Тадек, я, было, чай заварил, и надеюсь, он ещё не остыл – все равно день пропал ни к черту, а нам всегда есть о чем поговорить.

– Ну, по крайней мере, мы верны своей главной научной концепции, ответил Тадек, – «когда все летит в тартарары, профессора пьют чай с булочками и вареньем».

XIII

Почти две недели полета были позади, и Армаон подлетал к ближайшей из всех известных кротовьих нор, ведущих в галактику Андромеда. Все проводили время с пользой и были ужасно заняты на протяжении всего полета и могли бы даже почти и не видеться, кроме обычных вечерних посиделок. Хорошо, что совместные приемы пищи были строго регламентированы Армой, для которой команда друзей стала будто бы настоящими членами семьи, да и сами они между собой сдружились ещё крепче прежнего и были друг другу надежной опорой и подмогой.

Кейн с утра до вечера пропадал в спортзале, где тренировался в условиях повышенной гравитации, иногда на пару с Драамом, который решил на всякий случай сбросить пару десятков килограммов. Он, в свою очередь, учил Кейна различным тактиком боя, обороны и умениям обращаться с известными и доступными им видами оружия и защите. Кейн всё схватывал на лету, как будто просто вспоминал нечто давно забытое, чем откровенно удивлял своего инопланетного наставника.

Джон штудировал научные достижения народов свободных галактик в самых разных областях и его постоянно задумчивое выражение лица выглядело так, как будто его недавно били током продолжительное время. Когда он чувствовал, что в голове откровенно закипает, он шел к Маарву, который проводил разного рода опыты с частью Билета. Например, пытался идентифицировать его составные компоненты, но напрасно – анализатор веществ Армаона не находил никаких соответствий во всех известных периодических системах. Ещё он пытался провести ряд анализов путем синтеза и лазерной резки, но после того, как он сломал три самых твердых и дорогостоящих сверла, Арма заблокировала его доступ в часть складских помещений лаборатории. Таким образом, вторую неделю обеды и ужины проходили по знакомому сценарию – Маарв и Джон сидели за столом напротив, и на первый взгляд казалось, будто они с интересом общаются, рассказывают и делятся своими мыслями, но скоро становилось очевидно, что при всем этом они не особо-то друг друга и слушали, и каждый говорил исключительно о своем. Кейн смеялся до упаду, слушая эти забавнейшие научные диалоги друзей.

Однажды вечером Арма вызвала всех в срочном порядке в кают-компанию. На экране информационной панели они увидели озабоченного и немного осунувшегося Абууна.

– Это его обычно состояние, шепнул Маарв, успокаивая не столько друзей, сколько себя в первую очередь. Он то хорошо знал, что за этим никогда не следует ничего хорошего.

– Вы забрались довольно далеко, – начал говорить Абуун с расстановкой, – Мы едва смогли синхронизировать сигнал для связи. Сразу приступаю к делу – новости не слишком утешительные. Первая стадия геномода на синей планете уже в самом разгаре. Времени у вас немного. Он внимательно посмотрел на напрягшихся Джона и Кейна. – Вы должны понимать, что у вас есть шанс не просто все исправить, – продолжал Абуун, обращаясь к землянам, – Вы можете способствовать небывалому прорыву в вашей человеческой истории и привести ваш народ в космос. Ну а геномод… – он сделал над собой усилие. – Будем считать, что пока это только к лучшему.

Было заметно, что подобный ход мыслей дается Абууну нелегко. – Кстати, –сказал он после долгой паузы, – Мы знаем про вашу стычку с этими звероособями на Омере и, наверное, вам было бы интересно узнать, что за этим стоит Кваон.

Маарв с Драамом, услышав это имя, переглянулись и помрачнели. Кваон был кем-то вроде серого кардинала Вриина, родом из влиятельнейшего клана, чья семья на протяжении последних нескольких сотен лет владела крупными рудниками по всей системе. Кваон вкладывал астрономические суммы галактических кредитов на поиск и развитие новых земель, спонсировал крупнейшие экспедиции в самые дальние уголки известной им вселенной в поисках пригодных для обитания и незанятых миров. Вполне возможно, что ограничься он своим вполне завидным положением крупнейшего магната, мало кто знал бы его имя, кроме узкого круга посвященных, но Кваон хотел власти и предпринимал все усилия, чтобы занимать все более высокие посты в государственной иерархии Вриина. При этом все понимали, что уже достигнутым положением он не ограничится, и будет стремиться он на самый верх.