Глава 3

― Пристегните ремни, наш самолёт идет на посадку, ― предупредила стюардесса.

Лия немного нервничала.

– Как ты думаешь, Майкл, я понравлюсь твоим родителям?

Я усмехнулся.

– Они полюбят тебя, уверен. Хотя, если честно, меня волнует, понравятся ли они тебе. Мама немного старомодна и консервативна, хотя, в сущности, добрая и весёлая. Другое дело отец. Он всеми силами старается изменить в доме уклад, который ввела мама. Он ненавидит условности и своими выходками часто доводит её до сердечных приступов.

– Условности! ― Лия улыбнулась. ― Если у англичан это файв о клок, то у американцев – обед в двадцать два ноль-ноль с обязательным переодеванием.

Мы весело рассмеялись. Неожиданно Лия отвернулась к окну, и её высокий лоб пересекла линия печали.

– О чем грустишь, любимая? ―я привлёк жену к себе.

– Я скучаю за дедушкой Ло и за братом.

– Не грусти, ― я провёл рукой по гладким волосам, заплетённым в тугую косу. – Ло обещал навестить нас и привести с собой Хуна.

Лия покачала головой.

– Их дом там, в Долине. Сейчас дедушка вплотную займется обучением внука, чтобы однажды тот занял его место. Надеюсь, это произойдет как можно позже.

Я только кивнул головой. Мы отстегнули ремни и начали продвигаться к трапу. Я улыбнулся и мысленно произнес: «Добро пожаловать домой, любимая!»

Аэропорт гудел, как улей. Мы быстро миновали таможню и, получив багаж, направились к выходу. Я пытался отыскать в толпе встречающих Сэма, нашего дворецкого, как совершенно неожиданно кто-то легонько ударил меня по плечу.

– Привет, Майки!

Я обернулся и чуть не завыл от досады. За мной, широко улыбаясь, шагал Джим Берри, мой заклятый друг. Я не любил Джима. Слишком правильным он хотел казаться, слишком безупречным. Мы были знакомы с детства, жили в соседних домах, наши родители дружили, и моя мать всегда ставила в пример аккуратного, вежливого и тихого мальчика. Но уже тогда Джим раздражал меня до зубной боли, сам не знаю, почему. Меня тошнило и от его привязчивости, и от желания всегда угодить, и от заискивающих карих глазок, которые пытались сказать: «Любите меня, я такой хороший!» Когда нам было лет десять, наши пути разошлись. Родители Джима увезли мальчика в Швейцарию, а я вздохнул с облегчением. Но радость была недолгой.

– Скажи, сынок, ты скучаешь по Джимми? ― как-то спросила меня мама.

Я опешил.

– Почему ты так решила?

– Но вы всегда так дружно играли вместе, так трогательно общались.

Я открыл рот, не зная, что ответить. Это мы-то дружно играли? Пытаясь отвязаться от Джима, я шёл на разные уловки: в играх всегда назначал себя смелым, сильным и красивым героем, соседу же доставались исключительно отрицательные персонажи. Я ломал его игрушки и неоднократно пытался спровоцировать драку. Всё тщетно. Вежливый и невозмутимый Джимми стойко сносил мои издевательства и только улыбался.

– До завтра, ― говорил он тоненьким голоском, протягивая мне маленькую потную ручонку, ― было очень приятно провести день с другом.

От этой приторной улыбки меня выворачивало. Он уходил домой, совершенно довольный собой, я же бежал в свою комнату, кусая губы, и, бормоча проклятья.

Мама продолжала загадочно улыбаться.

– Скоро летние каникулы. Мы с папой пригласили мистера и миссис Берри к нам в гости. И ты снова сможешь общаться со своим приятелем, с хорошим мальчиком, с живым человеком, в конце концов. А то тебя от книжек не оттянешь!

– Нет! ― в отчаянии закричал я, что весьма удивило маму.

Самое отвратительное заключалось в том, что я просто не мог объяснить родителям, почему не люблю Джима. Но мама сумела понять. И тогда она рассказала, что у мальчика было трудное детство пока мистер и миссис Берри не усыновили его. Мама намекнула, что произошла какая-то тёмная история, но на это я не обратил никакого внимания. Десятилетнему мальчишке было трудно отследить все детали, ещё труднее разложить все по полочкам и сделать выводы. Я долго уговаривал родителей отправить меня на всё лето к тете Терезе, родной сестре отца, в Англию. В конце концов, они согласились.

Мы не виделись с Джимом больше пятнадцати лет и встретились случайно на презентации моей первой книги, посвященной Китаю.

– Майки! Друг! ― он шёл ко мне с бокалом шампанского, раскрывая свои объятия. ― Прочитал твой роман. Не со всем согласен, но, по большому счету, трактовка многих легенд и мифов верна. Впрочем, для человека, родившегося в Америке, ты неплохо чувствуешь Китай.

Я улыбнулся.

– Судя по твоим словам, ты знаешь эту страну лучше.

Джим сделал глоток из бокала.

– Совершенно верно, ведь я же наполовину китаец.

Эта новость ошарашила.

– Меня усыновили в пятилетнем возрасте. Но зов крови не унять. Я провел в Китае семь лет. И, позволь сказать без хвастовства, являюсь одним из лучших знатоков этой страны. Кстати, Майки, на будущей неделе выходит моя очередная книга. Прочти. Думаю, нам будет, что обсудить.

Вскоре, ознакомившись с трудами Джима, я был вынужден признать, что он, действительно, замечательно разбирается в традициях и истории Китая. Но мы смотрели на эту страну по-разному: я – со стороны, как американец, а он – изнутри, как китаец, как часть великой культуры.

Я не удивился, увидев Джима в аэропорту. Он, как и я, жил на две страны. Я был просто раздосадован тем, что в день моего возвращения в Штаты с Лией, именно он первым попался нам на глаза.

– Ну, хвастайся, что на сей раз привез из Поднебесной.

Не знаю почему, но я почувствовал непреодолимое желание закрыть собой Лию, спрятать её от прилипчивого взгляда Мистера Совершенство. Но Джим обошёл меня и галантно поклонился моей жене.

– Раз уж Ваш спутник не спешит представить нас друг другу, разрешите отрекомендоваться. Джим Берри, друг Майка и Ваш покорный слуга.

Лия смутилась и крепче сжала пальцы.

– Моя жена Лия. ― Нехотя ответил я и, заметив у дверей Сэма, поспешил к нему. ― До встреч, Берри.

Я только на секунду обернулся и только краем глаза выхватил Джима. Но этого оказалось достаточно, чтобы заметить, как исказилось его лицо. Что это было? Злость, испуг, недоумение, а, может, всё вместе? На рассуждение времени не осталось. Я торопился покинуть здание аэропорта. И уже через час забыл о досадной встрече.

Лия никогда не была в Америке. Она во все глаза смотрела в окно автомобиля и смеялась.

– Майкл! Какой же шумный твой город. Он совсем не похож ни на Лондон, ни на Париж, ни на мою родную деревню! Но мне тут очень нравится.

Мы подъехали к дому. Ворота оказались открытыми, а на ступенях я увидел улыбающихся родителей, горничную Эмму и повара Бриоша.

– Ну вот мы и дома, любимая. ― Торжественно произнес я, помогая Лии выйти из автомобиля.

Прошел месяц

Мама полюбила Лию, как собственную дочь. Они много времени проводили вместе, а я полностью погрузился в работу. Новая рукопись должна была лечь на стол моего издателя, Зага Мартина, через две недели. Я пообещал жене, что как только Заг ознакомится с очередным шедевром скромного гения, мы отправимся путешествовать. Я хотел показать Лие весь мир, подарить все звёзды, бросить целую вселенную к её ногам.

Как часто мы бываем слепыми и глухими, не прислушиваемся к внутреннему голосу, не умолкающему в каждом из нас, и не верим предчувствиям. А потом сожалеем, виним себя, заламываем руки. Это я о себе. Никогда не забуду тот день.

Заг собирался заехать за черновиком. Он всегда так делал. Я встал рано, но не обнаружил жены рядом. Дурные предчувствия зашевелились, но я подавил их. Накинув халат, подошёл к окну. В лучах восходящего солнца я увидел Лию. Она шла по дорожке, окружающей дом, с крохотным мешочком в руке и что-то сыпала себе под ноги. Я заворожено смотрел на свою жену и понимал, что люблю её больше всего на свете. Вдруг Лия подняла глаза и увидела меня. Она лучезарно улыбнулась и через несколько минут вошла в спальню.

– Тебе не спалось, дорогая?

Лия устало закрыла глаза.

– Сегодня во сне ко мне явился дух Чёрного Монаха. Он звал меня с собой. Говорил, что пришло время, что пора. Я лежала, как парализованная, и не могла прогнать видение.

Я обнял жену.

– Ничего не бойся. Я с тобой!

– А я и не боюсь. ― Улыбнулась Лия. – Я разбросала вокруг дома Святую Землю. Теперь никто не причинит нам вреда.

Если бы я только знал, что вижу Лию в последний раз!

Заг сообщил, что не сможет приехать и попросил завезти рукопись так быстро, как только смогу. Я отсутствовал час, всего лишь час, а, когда вернулся ― Лии уже не было. Её не было нигде: ни в доме, ни в саду. На все вопросы мои родители лишь пожимали плечами. Ни записки, ни намёка на то, куда исчезла моя жена. Она просто испарилась, растаяла в воздухе. Что я только не делал в последующие дни, где только её не искал… Но никто ничего не знал. Никто и ничего! Разве такое возможно? Осознав, что нуждаюсь в помощи, позвонил детективу Джонатану Валевски, по рекомендации. И опять дни потянулись за днями серой вереницей, без новостей и без надежды. Я вымотался, выдохся, и, то уходил в запой, то брал себя в руки и снова возобновлял поисками, хотя был совершенно уверен, что они ни к чему не приведут. Я забрал рукопись из издательства и сжег её. Я смотрел, как огонь пожирал страницы, превращая их в пепел, и понимал, что таким же пеплом стала и моя жизнь. Родители решили переехать в Нью- Йорк. Они звали меня к себе, но я твёрдо решил, что не покину дом, где был так счастлив с Лией, хоть и недолго.

Однажды вечером ко мне явился Джонатан. Я лежал на диване и тупо смотрел в потолок.

– Привет, дружище. ― Прохрипел он, вваливаясь в комнату. ― Я говорил тебе, что нюх у меня, как у собаки? Если нет, то говорю это сейчас.

– Ближе к делу.

Валевски упал в кресло и ослабил галстук.

– Кажется, я напал на след твоей жены.

Я подскочил.

– Не может быть!

Мое израненное сердце забилось с такой радостью и надеждой, что готово было выпрыгнуть из груди.

Джо не спешил. Он медленно раскуривал трубку, словно издеваясь надо мной.

– Да говори, не томи! Она жива? Где она? ― моё терпенье было на исходе.

Джо хитро улыбнулся.

– Я нашел таксиста, который узнал Лию по фотокарточке. Он вёз её в сторону городских трущоб. Девушка была сильно напугана и очень торопилась. Вот адрес.

Валевски протянул мне лист. Я взглянул на него и задумался. Что понадобилось Лии в этом квартале? Почему она уехала, не дождавшись меня, и даже не оставив записки?

Я накинул пиджак.

– Стоп! ― Джонатан преградил мне дорогу. ― Не спеши. Сначала нужно подготовиться.

– К чему?

Детектив выпустил несколько колечек ядовитого дыма.

– Я был в этом районе, пытался разговорить местных обитателей. Но они настроены весьма недружелюбно. Ты ничего не сможешь из них вытянуть.

– И что ты предлагаешь?

Джо тяжело вздохнул.

– Майкл! Ты должен стать для них своим. Понимаешь? Равным им. Кстати, там находится редакция какой-то никчемной газетёнки. Устроишься на работу, снимешь там каморку и будешь наблюдать. Только прошу, наберись терпения, если хочешь увидеть Лию живой и невредимой.

Вот так на свет появился Майки-Паучок, Майки-Скороварка. Я провел на «Площади Свободы» четыре месяца. Я даже приобрел друзей и изменил свое мнение об обитателях бедных кварталов, но вот только в своих поисках я так и не продвинулся».

На этом записи заканчивались. Коля пролистал несколько пустых листов и вопросительно посмотрел на меня.

– Это всё?

– Нет, не всё. Но я, мой любопытный друг, не железная. Очень хочется есть и спать. Даже не знаю, чего больше. Ты хоть помнишь, когда разбудил меня?

Колька вздохнул.

– Ладно, спи, только недолго. А я тем временем сбегаю в магазин куплю чего-нибудь пожевать.

Я обессиленно упала на диванчик и провалилась в глубокий сон. Последнее, что услышала, были слова Кольки.

– Не знаю, во что мы с тобой впутались, но мне это совершенно не нравится.

Хлопок двери и темнота.