Глава третья

Каждый ихаранец знает, кто такие Бумажные Девушки.

Этой традиции двести лет. Король-Бык провинции Хан – центральной в Ихаре – захотел захватить власть над остальными семью провинциями, от Цзяны, на юге, до моей родной провинции Сяньцзо, на самом севере. После кровопролитной трехлетней Ночной Войны Король-Бык преуспел в своем намерении, и все наше королевство оказалось под властью демонов. Раньше в каждой провинции была собственная система управления, свои обычаи и законы. В некоторых провинциях правила каста Бумаги, в каких-то – Луны, а где-то – совет кланов. Но после Ночной Войны у нас единый правитель – Король-Демон. Его солдаты наводнили все земли, добираясь до самых отдаленных городов и селений, чтобы насадить там новые законы. Каста демонов процветала, а кланы Бумажной касты были смешаны с грязью. С новой централизованной системой крупные города становились еще крупнее и могущественнее, а небольшие поселения беднели и вымирали.

Годы, последовавшие за Ночной Войной, были почти такими же тяжелыми и темными, как военные. То и дело среди прежних кланов вспыхивали восстания, многие пытались вернуть былую власть, свергнуть королевских ставленников. Порядок был восстановлен единственным методом, известным Королю: кровопролитием.

В знак союза между разными кланами и племенами был установлен новый обычай. Каждый год Король выбирал из кланов Бумажной касты восемь девушек, которые становились его наложницами. Восемь – ради счастливого числа, означающего процветание и удачу, а кроме того, по числу восьми провинций королевства. Считалось, что снисхождением к женщинам из низшей касты Король демонстрирует народу свое благоволение и бескорыстие. Семьи избранных девушек получали от Короля богатые дары и навеки избавлялись от нужды – родне королевских наложниц больше никогда не приходилось работать.

Тянь рассказывала мне, что в провинциях, наиболее близких к столице – таких, как Райн и Анг-Хен, – многие семьи готовят самых красивых своих дочерей к этой роли с детства и задействуют связи с королевским двором, дают взятки, интригуют, лишь бы только протолкнуть девушек в наложницы, когда придет время ежегодного выбора.

В моей деревне истории о Бумажных Девушках относятся к тем, которые рассказывают только шепотом и при закрытых дверях. Мы слишком многое потеряли при набеге демонов десять лет назад, чтобы позволить себе потерять еще и своих сестер и дочерей.

Или матерей.

Пока повозка генерала Ю везет меня по сумеречным равнинам, мысли сами собой возвращаются к тому, о чем я предпочла бы не думать, слишком это страшно и больно. Может быть, мою мать увозили этой же дорогой? Я часто размышляла, куда именно ее и других похищенных женщин увезли солдаты-демоны. Может быть, во дворец? Альтернативы были слишком ужасны, о них я предпочитала совсем не думать. Впрочем, все это было слишком ужасно. Но когда мысли о судьбе мамы все же проникали против воли в мой разум, во мне теплилась надежда на чудо: вдруг моя мать до сих пор жива где-то там, в далеком дворце?

В том самом дворце, куда сейчас везут меня генерал и его солдаты.

Я смотрю в щель окна глазами, полными слез, и во мне пробуждается отблеск той самой надежды, отчасти прогоняя страх. Мне безумно не хочется покидать дом – но раз уж так сложилось, может быть, у меня появился шанс узнать правду о маме.

А может быть, не только узнать о ней… Но и встретить ее!

* * *

Долгое время мы едем молча. Ни генерал, ни я не издаем ни звука. Сиденье обито шелком, на нем лежат опрысканные чем-то душистым мягкие подушки. Сквозь закрытые окна повозки проникают полоски света. В воздухе чувствуется что-то странное, словно электрический разряд: это магия. Наверняка магия управляет лошадьми вместо возницы, указывая им путь и придавая небывалую силу и скорость.

– Нечего грустить, детка!

Рокочущий голос генерала выводит меня из оцепенения. Я стараюсь как можно дальше отодвинуться от него, но некуда деться от его ужасного запаха, от влажного жаркого дыхания.

– Тебя ждет жизнь, о которой любая девушка в королевстве может только мечтать! Думаю, ты не развалишься, если наконец начнешь улыбаться.

Я украдкой смахиваю слезы.

– Я мечтаю совсем о другом, – тихо шепчу я себе под нос.

– Какая жизнь, кроме самой жалкой, могла быть у дочери несчастного торговца травами?

– Любая участь лучше, чем быть наложницей короля.

Я шепчу еле слышно, но генерал расслышал. Его ручища хватает меня за лицо и сдавливает щеки – так сильно, что я невольно приоткрываю рот.

– Думаешь, ты особенная? – ухмыляется он. – Ты у нас выше того, чтобы быть наложницей, так, что ли? Ты просто понятия не имеешь, как живет вся остальная страна. Вы, деревенщины, всю жизнь прячетесь по своим жалким норам в забытых богами провинциях и думаете, что король тоже о вас забыл, что он вас не видит. – Ноздри быка трепещут. – Но вы ошибаетесь. Глубоко заблуждаетесь! Король повсюду, его власть распространяется и на вас. Он всемогущ. Десять лет назад он уже дал вам почувствовать свою власть, а сегодня ты снова испытала ее на себе. Видишь, как просто мне было забрать тебя из дома? Стоило только руку протянуть. Не труднее, чем сорвать цветок. С твоей шлюхой-мамашей это было так же легко.

Оскалившись, он отталкивает меня – так сильно, что я ударяюсь головой и невольно вскрикиваю от боли, ощутив во рту вкус крови.

– Так-то, – усмехается генерал. – Визжи, если хочешь. Слышал, что Королю нравится, когда его шлюхи визжат.

Я стискиваю зубы и выпрямляюсь, потирая щеку.

– Значит, ты знаешь, что случилось с моей матерью, – говорю я. – Что ваши солдаты сделали с моей деревней.

– Да, что-то такое слышал, – пожимает он плечами. – Не уверен, что именно. Все эти мелкие походы для наведения порядка похожи друг на друга.

Руки сжимаются в кулаки.

– Ваши солдаты разрушили нашу деревню. Разрушили мою семью.

– Тебе лучше забыть, что у тебя когда-то была семья, девочка. Все равно ты больше никогда их не увидишь.

– Нет, увижу, – шепчу я почти беззвучно, когда он отворачивается к окну. Эти слова на губах – мой тайный обет.

Кони скачут без отдыха много часов, не замедляя хода и не уставая. Мы пролетаем по равнинам Сяньцзо, по черно-зеленому лоскутному одеялу полей, мимо селений, по низким холмам и густым лесам. Я никогда еще так далеко не уезжала от своей деревни – да что там, не уходила из дома дольше, чем на несколько часов, – но ландшафт пока привычен, примерно так же выглядят наши окрестности.

А потом пейзаж начинает меняться.

Мы сделали резкий поворот – и теперь повозка катится мимо широкой полосы выжженной земли. Лошади туда не ступают, но запах гари повсюду, он висит в воздухе. Пожарище кажется раной на теле земли. Я различаю остовы сожженных домов – и понимаю, что это остатки деревни. Кое-где среди горелых руин торчат флагштоки с багровыми флагами, которые лениво хлопают на ветру. На багровых полотнищах – знак черного бычьего черепа: королевский герб.

– Что здесь случилось? – спрашиваю я генерала сдавленным голосом.

– Да ничего особенного. Оказалось, что деревенские прячут у себя горстку повстанцев, – отвечает тот. – Ясное дело, деревню сожгли вместе со всеми кееда.

Кееда. Черви. Это старое оскорбительное слово, которым демоны называют Бумажную касту. До сих пор я слышала это слово лишь один раз – из уст демона-волка, который случайно попал в нашу деревню, тяжело раненный и полубезумный от горячки. Это он выплевывал слово кееда в наш адрес, будто выталкивал изо рта рвоту, и я, даже не зная его значения, оскорбилась самому звучанию.

Тот волк, помнится, отказался подпускать к себе нашего доктора. А через несколько дней его нашли мертвым на дороге, ведущей из деревни в сторону леса.

– И много у нас в провинции… таких мест?

Генерал хохочет.

– Больше, чем достаточно. Это у нас с тобой сейчас обзорная экскурсия. Специально для тебя.

Я отворачиваюсь от окна, меня тошнит. Наша деревня стоит на отшибе, я никогда не задумывалась о том, как много зла правление Короля причинило всей остальной Ихаре. Моим собратьям по Бумажной касте, людям. Но вот передо мной ясное свидетельство – ужасная картина разрушения, выжженная земля, нечто совершенно противоположное созиданию.

* * *

Должно быть, я ненадолго заснула, потому что первое, что я вижу, когда открываю глаза, – это пустая темная повозка. Тишина, далекие огни.

Генерала рядом нет.

Я вскакиваю и пробираюсь к выходу из повозки – к полотнищу, которое его завешивает. Отодвинув край полотнища, выглядываю наружу и жмурюсь от света – это фонарики, которые висят под крышей дома напротив. Мы на небольшой улице какого-то городка или деревни. Кто-то привязал наших лошадей к коновязи. В конце улицы слышны голоса, отдающие приказы, стук каких-то ящиков, которые, видимо, грузят или выгружают. А еще ясно слышится ритмичный плеск воды. Прибой.

Я никогда еще не видела моря. Глубоко вдохнув, я ощущаю в воздухе привкус соли. А потом – пока я еще не утратила решимость – возношу быструю молитву всем богам, которые готовы меня услышать, и выпрыгиваю из повозки.

Я приземляюсь неловко – повозка оказалась выше, чем я думала. Этот звук тревожит лошадей – они встают на дыбы, бьют копытами. Я едва успеваю выкатиться из-под копыт и бросаюсь бежать.

Бежать трудно – булыжники мостовой ранят босые ноги, но я не обращаю внимания на боль и несусь изо всех сил, вокруг все сливается в мешанину тьмы и фонарей, я совершенно не понимаю, где я и куда бегу. В конце улицы я на миг останавливаюсь оглядеться, тяжело дышу, согнувшись пополам. Две дороги, влево и вправо, на вид – никакой разницы, я выбираю левую – в противоположную сторону от шума прибоя. Плавать я не умею, так что попробую спрятаться где-то в городе, может быть, получится украсть лошадь…

За спиной я слышу приближающиеся крики. И, как могу, ускоряю бег. Я сумею, я выдержу! На меня накатывает восторг победы: я быстрее моих преследователей, мне удалось сбежать!

В конце улицы я бросаю быстрый взгляд через плечо и тут же врезаюсь головой в кого-то, вставшего у меня на пути.

От удара я прикусила язык. Мы оба падаем на мостовую, причем я больно приземляюсь на спину – и со стоном перекатываюсь на бок, сплевывая кровь. Упираясь руками в землю, я пытаюсь подняться на ноги – но раньше, чем мне это удается, меня хватает за горло чешуйчатая рука.

– Глупая девчонка, – шипит отвратительный голос рептилии. – Решила сбежать? – К шее прикасается холодное острие кинжала. – Сейчас ты за это заплатишь.

Сит.

Солдат-ящер рывком поднимает меня на ноги, его хватка крепка, как железо, хотя я вырываюсь и бьюсь в его руках изо всех сил. С разных сторон улицы на нас молча смотрят люди, кто-то выглядывает из окон, кто-то стоит в дверях.

– Помогите! – кричу я им, но они безмолвно отшатываются. Должно быть, рассмотрели, что на Сите форма королевского солдата, заметили герб Короля на повозке.

Он тащит меня в повозку и швыряет внутрь. Я беспомощно падаю на дощатый пол и слышу цоканье когтистых ног Сита, который поднимается следом. Через мгновение он упирается ногой мне в спину. От неожиданности я падаю лицом вниз и ударяюсь подбородком о пол, не удержав крика. Он сильнее прижимает меня к полу.

А потом он наклоняется и поворачивает свое наполовину рептилоидное, наполовину человеческое лицо так, чтобы заглянуть мне в глаза. Его глаза – змеиные, с длинным вертикальным зрачком на серо-голубой радужке. Я вижу вспышку розового – это его язык вырывается из пасти, чтобы коснуться моей кожи.

Он сплевывает.

– Что за гадость, – бормочет он. – Ты вся пропахла травками из вашей жалкой аптеки. – Глаза его скользят ниже, к моей шее. – Похоже, тебя стоит хорошенько вылизать, чтобы очистить от этой вони.

Все мое тело наполняется чудовищной паникой. Она разливается по жилам, подобно огню.

– Ты… ты не смеешь, – лепечу я, едва выговаривая слова. – Я ведь… я Бумажная Девушка…

Солдат-рептилия смеется, обрывая меня.

– А, ты наконец признала свой нынешний статус? Значит, тебе известно, какого рода служба от тебя требуется. Давай потренируемся.

Он обхватывает меня за плечи, тянет за воротник, оттягивая блузу назад. Чешуйчатые пальцы хватают меня за грудь, вызывая приступ тошноты. Рвота подступает к горлу, я пытаюсь вывернуться, сбросить его с себя, но чем сильнее я бьюсь, тем крепче его хватка. Он наваливается сверху, прижимая меня к полу…

Я отчаянно кричу…

Он зажимает мне рот ладонью.

– Тише! Молчи, а то я…

– Ну-ка быстро отвали от нее!

Низкий голос гремит, подобно грому. Сит немедленно откатывается в сторону, освобождая меня. Над ним возвышается гигантская фигура генерала, его рука лежит на рукояти кинжала, висящего на поясе. Черные глаза демона-быка пылают гневом.

Сит указывает на меня трясущейся рукой.

– Эта девка пыталась сбежать, генерал! Ей почти удалось, но я перехватил ее и притащил обратно. Я просто… просто пытался удержать ее на месте до вашего возвращения…

– Лжец! – яростно выплевываю я.

Генерал переводит взгляд с меня на Сита, лицо его не выражает никаких эмоций. Потом он разворачивается.

– Корабль готов к отплытию, – сообщает он, как будто ничего особенного не произошло. – Идите за мной.

Я чувствую, как Сит расслабляется.

– Да, мой генерал.

Генерал бросает на него взгляд через плечо.

– И вот что, Сит. Если я еще замечу, что ты хоть пальцем прикоснулся к девчонке без крайней необходимости, сам будешь объяснять Королю, как тебе удалось испортить одну из его наложниц.

Лицо ящера искажается от страха.

– Да, мой генерал.

На этот раз он хватает меня за плечи там, где мое тело прикрыто одеждой. Но толкает вперед с прежней ненавистью, к тому же бросает на меня косые взгляды, и его узкие глаза игуаны еще сильнее щурятся от злости.

Мы идем за генералом – в направлении противоположном тому, куда я пыталась убежать. Мы движемся в сторону моря, к порту, где даже в это время суток кипит жизнь. Над морем до горизонта простирается широкое, усыпанное звездами небо. За нашими спинами – улица, полная освещенных ресторанчиков и кальянных, ночной воздух полон веселым щебетом отдыхающих, порой слышатся громкие голоса – люди ссорятся, спорят о чем-то незначительном. Городок, кажется, небогатый – на улицах совсем немного демонов, и те в основном из касты Стали, у них человеческие тела с некоторыми звериными признаками. У одного из ночных магазинчиков на ветру бьется флажок – и я различаю на нем герб: фигуру демона-пса. Это знаменитый символ клана Ноэй, Черных Шакалов.

– Мы что, уже в землях Ноэй? – спрашиваю я генерала.

Тот не поворачивает головы, но слегка кивает, и я принимаю это за знак подтверждения.

У меня мигом пересыхают губы. Ноэй – это провинция далеко на востоке от Сяньцзо. Значит, мы уехали гораздо дальше, чем я думала.

Генерал ведет нас в дальнюю часть порта. Мы проходим мимо молодых моряков, одетых в потрепанные саронги с поясами на талиях, проходим рыбаков, которые вынимают из сетей живых бьющихся кальмаров… Тянь рассказывала мне немало историй о море, и я представляла себе все эти корабли так, что в моем воображении они все были примерно одинаковыми по размеру и форме. Но тут их так много, и все совершенно разные – от маленьких рыбацких каноэ с разноцветными парусами до длинных ладей, груженных фруктами, от крохотных баркасов, похожих на бочонки, призванных перевозить пассажиров через пролив, до прекрасных плотов-пайао, украшенных цветными лентами. На набережной горят фонари, крытые галереи сверкают, и разноцветные огни отражаются в воде, окрашивая ее яркими живыми цветами.

В любой другой момент своей жизни я бы думала только о том, как это красиво.

Мы останавливаемся в самом конце дока, где пришвартована трехъярусная джонка. Ее развернутые паруса, похожие на рыбьи плавники, хлопают на ветру.

* * *

Солдат-бык со сломанным рогом ждет меня на сходнях.

– Капитан готов отчалить, генерал, – докладывает он.

– Отлично. Сит, отведи девчонку в каюту.

– Есть, генерал.

– И помни, что я тебе сказал.

Он отворачивается – и солдат-ящер тут же оскаливается мне в лицо и наклоняется к моему уху.

– Можешь снова попробовать сбежать, девчонка, – шепчет он, – но на этот раз тебя поймаю уже не я. Тебя поймают руки самого моря. И их объятие тебе понравится даже меньше моего.

Я стараюсь не смотреть на него, никак не реагировать. Однако тяжесть его слов невольно пригибает мои плечи к земле. Потому что – как бы ужасно это ни было – он совершенно прав.

Шанса на побег у меня больше нет.