Глава 3. Тайное происшествие

Мне не давало покоя увиденное у дома Агафьи тем поздним вечером. Что за вещи там творятся? Ведь я своими глазами видел странные тени, яркое свечение и слышал злобное рычание. Кто на самом деле эта старушка? Чем занимается? Неужели, правда, ведьма? Жители в поселке уверены в этом. И почему-то тянет возвратиться к ней.

Мне казалось, что Агафья Подгорная живет в своем доме на окраине – вечно. Словно до моего рождения она уже века провела в своей избушке, которую так и тянуло назвать «на курьих ножках».

Однажды ноги снова понесли меня к дому местной ведьмы. Зачем? Для чего? Ответа не было. Обычным летним вечером, когда ночная прохлада опускается на землю, я шел по улице, низко опустив голову в капюшоне, потому что не хотел быть замеченным соседями или друзьями. Спрашивал себя: что мне нужно в том странном месте – и не находил ответа, но не мог остановиться и будто сомнамбула продолжал двигаться дальше.

Поздний вечер. Жители поселка уже удобно укладываются спать, скотина накормлена, пастухи отдыхают, ставни прикрыты. Теплый желтый свет из окон все чаще гаснет, убаюкивая даже ночных птиц. И только я, как неупокоенный дух, бреду по темной длинной улице, как вор пробираюсь сквозь жесткие ветки кустарника, желая как можно ближе подобраться к заветному дому, к маленьким полукруглым окнам с теплым желтым светом и непременно узнать истину. Да, мне нужна истина.

Что-то хрустнуло неподалеку, заставив меня очнуться. Я у дома Агафьи, снова держусь за старый деревянный штакетник, тот самый, занозы от которого еще долго нарывали в моих пальцах в прошлый раз. Уже точно за полночь. Фонари в нашем поселке давно не работают, так что ночное освещение единственной главной улицы осуществлялось редкими горящими окнами. Жилище Подгорных находилось на окраине села, на приличном расстоянии от основного поселения, поэтому света там не было вовсе.

Всматриваясь в полуприкрытые занавесками окна, я всем существом тянулся по ту сторону, мечтая оказаться там и все понять. Но в то же время было не по себе, вдруг меня заметит Ефим, как тогда оправдываться? Ведь старая женщина это не одно и то же что мой сверстник.

Пока я так размышлял, почувствовал что-то давящее, будто взгляд со спины, и стало жутко. Обернуться было страшно. В этой стороне поселка больше никого не встретишь, кроме Агафьи, но хозяйка дома внутри его, а не снаружи. Я тяжело сглотнул, почувствовав холод по спине, и начал медленно оборачиваться, но вдруг мое тело застыло, перестав слушаться. Про такое говорят: как парализованный. Тем временем страх рос и опутывал мое сознание все больше, позволяя, тем не менее, проклянуть и этот вечер, и решение прийти сюда, и странное безвольное состояние. Онемение всего тела напугало меня, хотелось вырваться и бежать подальше что есть силы, но мои попытки были схожи с мухой, попавшей на липкую ленту, тщетно пытающейся спастись.

Что я делаю? Что делаю здесь? В такое время мог бы удобно устроиться в кровати своей уютной спальни, подбирая под пятки край махрового одеяла, и мечтать о времени после школы. А может быть, даже спать и видеть сон о моей счастливой взрослой жизни. Но я торчу здесь, у забора дома местной ведьмы, и хочу узнать что-то большее. На что я надеюсь? Мое тело уже не слушается, а что ей стоит сделать из меня основу для пугала, посадить на кол и воткнуть посреди огорода. Может, повезет, и я умру быстро?

В этот момент к моей голове кто-то прикоснулся, и это весьма напрягло меня, потому что обернуться я не мог. После со стороны спины послышалось рычание, звук приближался и даже как-то сгущался, а потом я увидел темные тени, они плыли к дому, рыча и окружая меня с обеих сторон, как бы обтекая, после чего входили в окна и крышу. При этом я не мог шевельнуться и стоял, крепко вцепившись в деревянные рейки, замирая от какого-то ужаса. В доме вдруг послышались голоса и даже выкрики, замигал свет, и кто-то выглянул в окно. Какой позор… Сейчас Ефим увидит меня в таком жалком положении, и мне придется объясняться.

Внезапно из окна напротив вылетела тень и бросилась в мою сторону, неся перед собой голову Агафьи. Лицо старухи оскалилось прямо передо мной, собирая дряблую кожу в складки, и вдруг ушло вверх и скрылось в темноте. От неожиданности я вскрикнул и как ошпаренный отскочил от забора, помчавшись в противоположную сторону, куда-то через бревна и груду сухих веток. Но через мгновение понял, что не могу бежать, потому что не чувствую ног. Тяжело завалившись за пригорок, поросший густой травой, я продолжал ползти, оглядываясь на зловещий дом, пока силы не оставили меня.

Перебирая пальцами поросль холодной травы, добрался до какой-то стены и посветил фонариком. Стеной оказался колодец, тот самый, в который Аня уронила браслет. Раньше об этом колодце ходили мистические слухи, но сейчас меня это не волновало, внимание было приковано к жилищу напротив. А там снова появился яркий свет над крышей, послышался вой и скрежет. Темные фигуры влетали и вылетали сквозь стены без труда, кружась над крышей и злобно рыча. Помимо ночной прохлады меня накрыло особым холодом, от которого стало трясти все тело.

Вдруг одна из фигур отделилась от общей массы и двинулась в мою сторону, неожиданно быстро появившись передо мной. Я мог поклясться, что увидел нечто страшное, после чего наступила полная темнота.

«Леонид… Лёня…» – слышалось над моей головой. Вот лицо Ефима, он что-то спрашивает, склоняется. Я как в бреду, ничего не слышу и мало что понимаю. Хочу сосредоточиться и объясниться, но у меня не получается. Затем снова темнота.

Открыв глаза, я увидел звездное небо и не сразу сообразил, что со мной. Оглядевшись, понял, что лежу у старого колодца, когда-то названого «черным», и вспомнил, что пришел к Агафье. У ее дома все было спокойно, никаких звуков и сияний, никаких движений. Ночь, уже слышен сверчок, и только я нахожусь на краю села, где обнимаю стену колодца в страхе. Но повода для страха уже нет, нужно заставить себя подняться и уйти.

Из-за сильной боли в ногах пришлось использовать кривую корягу для опоры, чтобы двигаться. Что со мной случилось, понятия не имел, но имел большое желание вернуться домой.

Торопливо ковыляя по дороге, я оглядывался назад, боясь быть замеченным Агафьей или ее внуком. Но Ефим видел меня у колодца, и это повисло грузом стыда в сердце. Только почему он меня оставил? А может быть, это привиделось? Как все странно. Будто сон, в который я вхожу по своему желанию уже не первый раз, а после страдаю от этого.

Ночная прохлада зябко окутала меня с головы до ног. Дорога домой казалась бесконечной. Высокие серебристые тополя шумели листвой на самых макушках, соседские собаки притихли, а в воздухе уже пахло росой.

Что со мной происходит? Что заставляет торчать у дома Подгорных ночами? Какую истину мне хочется узнать? И почему вдруг все это стало посещать мою голову?

Ефим видел меня. Как теперь оправдываться? Какую небылицу сочинить? Я разбит. Мои ноги страшно болят, а в теле гигантская усталость. Но меня ведь никто не гнал в это странное место.

Сам виноват.

Добравшись наконец до своего дома, я тихо пробрался в спальню и совершенно без сил упал на кровать.

Мне снился сон о детстве. Вот я маленький разворачиваю шоколадную конфету и радуюсь, рядом кто-то стоит, это женщина, потому что запомнилась темная длинная юбка в мелкий цветочек. А я настолько мал, что для того, чтобы посмотреть на взрослого, мне нужно высоко поднять голову. Женщина снова дает конфету, гладит по волосам и уходит за деревянную калитку, и я, наконец, поднимаю голову и смотрю ей вслед. Это дом Агафьи Подгорной.

– Эй, братан, хорош лежбище устраивать, – послышался голос моего друга.

Я вздрогнул и открыл глаза. Моя спальня, напротив стоит Витька и, качая головой, улыбается.

– Который час? – пришлось отозваться мне и приподняться, хотя ощущения были такими, будто мне сломали все кости.

– Время хватит спать, – с усмешкой бросил мой друг. – Что с тобой вообще? Весь в царапинах, спишь до обеда. Мы же хотели на озеро.

Все, что я смог сделать, это подняться и сесть на кровати, после чего понял: никуда не пойду.

– Слушай, Вить, давайте сегодня без меня…

– Чего?

– Понимаешь, мне еще вчера нездоровилось, – соврал я. – Надо отлежаться.

– Хрыч старый, – хохотнул Витька. – Ладно, потоми свои косточки на печке, а молодежь пошла купаться, день-то какой хороший.

День может быть и хороший, подумал я, когда остался один, да вот ночь у меня была кошмарная: сморщенное лицо Агафьи, рычащие тени, свечение и страх. Такого ужаса я не испытывал в своей жизни. В прошлый раз было то же ощущение, и все же меня потянуло туда снова. Не исключено, что я отправлюсь к этому дому опять. Такое решение будто извне меня, и ручаться за что-то уже не приходится.

На следующий день Витька снова пришел ко мне, но желания куда-то идти у меня не было никакого.

– Мы ведь с тобой как муж с женой, столько лет вместе, – в своей манере произнес мой закадычный друг. – И я нуждаюсь в тебе каждый день. А ты меня кидаешь.

Но все слова были впустую. Я не мог поддержать друзей физически, потому что боль в теле еще не прошла, и морально не мог, потому что не имел желания. В итоге, провалялся в кровати три дня. Мама предлагала поехать к врачу в областной центр, или хотя бы вызвать местного фельдшера, но я уверил ее, что мне уже намного лучше.

Как оказалось, мое тело исцарапано, а местами расплылись синяки, что от мамы я, конечно же, скрыл. Было больно, но молодой организм взял свое, и после третьего дня мне удалось выйти из дома. Делиться ночным происшествием с кем-либо совсем не хотелось, и я решил действовать по ситуации.

Ребята встретились мне на спортивной площадке, которую соорудили из подручных средств местные бодибилдеры. Витька с Кириллом играли в настольный теннис, а Ефим и Анна сидели неподалеку и о чем-то разговаривали, на что Кир реагировал нерадостно.

Увидев Фиму, мне захотелось бежать прочь, но ноги сами подвели к парочке.

– Привет, – через силу улыбнулся я, ожидая от внука Подгорной разоблачения. – Как вы тут без меня?

– А как ты там без нас? – помахал ракеткой мой подошедший друг. – Признайся, без нас ведь плохо?

– Конечно, плохо, – кивнула Анна, ответив за меня. – Правда, Лёнь?

Улучив момент, Потап подсел к своей пассии и стал понуро смотреть на ракетку.

– Плохо, – шутливо согласился я, украдкой поглядывая на Ефима.

– Плохо, но твое сердце было с нами! – театрально произнес мой друг.

– Как тебя угораздило так оцарапаться? – удивилась Аня, разглядывая меня, отчего я сконфузился, но быстро нашелся: