ВЕЧЕРНИЕ МЫСЛИ, УПОРНО КОСЯЩИЕ ПОД УТРЕННИЕ

Если бы я все еще была способна удивляться, удивлялась бы огромному количеству предложений разных сайтов публиковать всем подряд свои стихи. Если бы у меня случилось умопомрачение, и я их стала читать, то ни она больница не приняла бы меня даже в реанимацию, только в морг. Впрочем, ничего удивительного, пишут же все, кому не лень, то, что именуют музыкой, исполняют её и выкладывают на разных сайтах. Интернет – замечательная возможность для творческого человека, которой мы были лишены раньше, показать кому-то плоды своих трудов. Но он же и возможность удовлетворить зуд причинных мест графоманам и псевдо-композиторам. Как-то стеснялись мы раньше называть себя писателями, поэтами, композиторами, пока сие не признано было людьми сведущими. И напоказ выставлять свои творения не спешили, требования были к себе высокие. За исключением авторов, подвизавшихся на идеологической ниве. Но там ни морали, ни совести, нечем себе посигналить, нажать на тормоза. Впрочем, это просто вечерние мысли…

***

«Люби меня, как я тебя…»

***

«Любовь познать, большое счастье!

Она вдыхает жизнь, уносит все ненастья,

Несёт тебя, не замечая ни одной преграды,

На крыльях ветра к милой, ненаглядной!..»

(Золотой самиздат)

***

ВЕЧЕРНИЕ МЫСЛИ

– Писал и писал, писал и писал! Сволочь!

Думали, энурез, оказалось, графомания.

***

Первый, или Великий и посвященный

Один мужик на семинаре пересказал ему «Розу мира» Даниила Андреева. Это было судьбоносное событие. В голове Василия что-то щелкнуло, и вся информация, сваленная на многочисленных эзотерических тусовках, в чулане доселе девственного его интеллекта приобрела некие очертания. Василий немедленно заказал у книгонош, таскавших из столицы эзотерическую литературу, толстенную книжищу, влез в долги, вывалив за неё огромные деньжищи и с нетерпением приступил. Читать оказалось не так интересно, как слушать «перепев» товарища. Он зарылся во вторую-третью часть в надежде, что там вся вступительная муть кончится, но не тут – то было, автор все талдычил о каких-то особенных методах познания бытия. Вася, у которого все бытие заключалось в более короткой и ясной формулировке: работа, дом, магазин, семинар, работа, – затосковал, но мужественно взялся за Третью книгу и через десять – пятнадцать страниц, прочитанных «наискосок», удовлетворенно хмыкнул. Иерархия – понятие близкое советскому ребенку Васе – со сказочно звучащими названиями, с борьбой светлых и темных сил, совсем как в сказке, которыми он зачитывался до девятого класса, произвела на него огромное впечатление, не меньшее, чем в свое время игральные карты в виде порнографических фото, обнаруженные им во внутреннем кармане отцовского пиджака. Всю «муть» про исторические процессы в следующих книгах он в тот раз пропустил. А вот про духовное перерождение, потолковав со своим «крестным отцом», открывшим ему впервые откровения Андреева, худо-бедно почитал. Все последующие восемь лет можно назвать духовным перерождением автовазовца Василия. Он читал и пересказывал, читал и пересказывал соратникам по семинарам сей великий труд. Он стал знатоком и авторитетным толкователем доктрины, духовным последователем Великого посвященного. Пытались его сбить с толку Блаватской и Рерихом. Но с Блаватской после двух абзацев стало ясно, что все непреодолимо тёмно, а в Рерихе он уже тогда заподозрил конкурента и грузиться не стал.

Наступил новый поворотный момент. Просветленный автослесарь, не утратив от своих эзотерических изысканий, практической сметки и верткости, обретенных в «барачном» детстве, умело завершил предыдущий этап и выстроил лесенку в новый. Сначала товарищи заметили у Васи охлаждение к разговорам об «учителе» и его теории, потом он как-то невзначай обмолвился о доктрине, как об устаревшей, и надолго исчез, предварительно распустив через знакомых бабенок слухи о своем путешествии на Тибет, к ламам, в Индию, на Алтай. Личность его обросла легендами среди близких по духу, и когда он вернулся, поначалу непривычно молчаливый, с тощей косицей на бритой голове и многочисленными феньками на запястьях, подготовленный фурор в компании будущих последователей произвел невероятный. На все вопросы отвечал неохотно-таинственно, выдержав, необходимое для подогрева интереса, время, потихоньку стал делиться «новыми» мыслями, подготовил почву и начал проповедовать. Яростно выдаваемые в понятных, простых выражениях Андреевские постулаты, звучали свежо, горячили остывшую кровь упорных эзотериков, а главное, привлекали конкретным предложением. «Роза мира», изложенная практичным Василием, как собственно его откровение, предстала перед соратниками новым учением об устройстве и переустройстве мира. Ну, а скромный «Апостол Василий», просветленный великими духовными учителями в горах Тибета и Алтая, а на самом деле, дачниками Воронежской области, где он, перебиваясь для поддержания бюджета случайными заработками, ни много и ни мало писал книгу. Да! Василий переписал Андреева на современный, практический лад, с сохранением всех необходимых мистических атрибутов, в том числе, модных (зря он что ли столько денег кровных слесарских в семинары влупил), но с четким практическим предложением по переустройству мира, сохранению перевоплощаемой души в рядах светлых сил. Команда соратников, перешла в категорию сподвижников, совершенно бескорыстно на первых порах продвигая «новую» теорию и нового «учителя». Книгу, вычитанную и посильно выправленную сподвижницей – учительницей литературы, напечатанную на средства последователей, продавали сначала за совесть, а потом за деньги, особенно за те, что платили начитавшиеся «новообращенные» за семинары и тренинги новоявленному гуру.

***

УТРЕННИЕ МЫСЛИ

Проснулась утром, посмотрела тоскливо на комп и вспомнила свою же шпаргалку для самосохранения.

Эпитафия:

«До последней минуты метал бисер перед свиньями.

Сгорел на этой тяжелой работе. Со свиньями все хорошо».

НЕ обижайтесь, ребята! Это дружеский, ироничный совет.

***

Страшный случай в редакции модного журнала

В редакции одного модного литературного журнала произошел экстраординарный случай – заболели все сотрудники. Вы скажете, что ж тут неординарного, тем более, «экстра». Ну, эпидемия гриппа случилась, перезаражали друг дружку, да и всё. Вот именно, если бы гриппа, то все просто. Это только гриппом все вместе болеют, как верно заметил один известный мультгерой, а с ума сходят поодиночке.

А началось так. Редактора Анну Петровну и корректора Марью Петровну, почти одновременно, стали мучать ночные кошмары. Самое странное – содержание снов было совершенно одинаковым, до самых мельчайших деталей. А снилось им буквально следующее. Будто бы вычитывают они авторские тексты и никакой привычной головной или зубной боли не испытывают, чему очень даже в самом начале сна радуются. А зря, потому как ничего просто так не бывает. Обычные буковки и вполне обычные слова начинают шевелиться, как змеи на голове Медузы Горгоны, увеличиваться в размерах, менять очертания, и, в конце концов, превращаются в страшные, отвратительные чудовища, большей частью, земноводных гадов и тварей им подобных, безобразных. Эти из прозаических текстов. А всего страшнее жуткие насекомые из стихов начинающих авторов выползают. Знакомые, милые буквочки, оборачиваются маленькими педикулезными жучками с мерзкими харями. Быстро срываются они со страниц мониторного, «вордовского» текста и не врассыпную бросаются, а прямиком к Петровнам. И вот уже бегают за пазухой, за шиворотом и в прическе, щекочут тонкими ножками, покусывают, сеют вокруг из себя другие, более мелкие, гнидоподобные буквёшки, но самое страшное, кричат в уши дикие «нерифмованные рифмы», отчего не только все тело чешется, но и звенит в ушах, дико колотится немолодое литинститутское сердце и постклимактерическое тело просыпается в липком, холодном поту.

Вы скажете, работа тяжелая, да и тексты одни и те же читали, вот и сны видели одинаковые. Ах, если бы! Взять хотя бы дизайнера – верстальщика Вадика. Он тексты ваще никогда не читал, не только из самосохранения, а из полного отсутствия интереса к ним. Верстал себе и верстал, но, поди ж ты, и ему те же сны стали сниться, а дизайнеру обложки Галимову, как человеку с тонким художественным вкусом, даже цветные.

Когда владелец издания Переверстов прибыл экстренно из Лондона в редакцию, он застал там следующую картину. У входа в офис дворовый пес Феликс, прикормленный службой охраны, дико выл и чесался, косил карим глазом по сторонам, всхрапывал, как пегий жеребец, почуявший волка, взбрыкивал и припускал галопом мимо решетчатого забора и шарахавшихся прохожих. Охранники, вместо того чтобы унять взбесившуюся псину, наблюдали за ней не менее дикими, выпученными глазами, и казались бы окаменевшей женой Лота, если бы не принимались неожиданно лихорадочно почёсываться и отмахиваться от кого-то невидимого ошалевшему начальнику.

В самом офисе дело обстояло не лучше. Все сотрудники собрались в редакторском кабинете и наперебой рассказывали друг другу один и тот же сон, дополняя сюжет до боли знакомыми каждому из присутствующих деталями. Но гораздо больше указало начальнику на опасность ситуации отсутствие, обычного при его появлении, трепета у подчинённых, каждый из которых держался всеми хватающими частями тела за свое место, потому, завидев, редко посещавшего редакцию владельца, делавших мгновенно «ку» и рьяно демонстрирующих рабочее рвение. Нынче народ никакой субординации не продемонстрировал, а использовал его, «главнюка» (!), в качестве девственника, готового принять на себя весь накопившийся поток чувств. Собственник, владевший кроме популярной чтиво – издательской конторы парочкой сталелитейных предприятий, опыт управленческий имел немалый, и решил ситуацию выправить привычно, одним требовательным махом – где, мол, продукция, предъявите. Оную предъявили, но как-то странно. Шум мгновенно стих, а вместо того, чтобы преподнесть начальству на цырлах свежеотпечатанный глянцевый номер, народ расступился и, даже не жестом, не кивком головы, а косящим глазом, указал на экземпляр, одиноко скучавший на столе. Когда хозяин взял в руки номер, прошелестел общий вздох ужаса, сменившийся мертвой тишиной. Пронять виды видавшего бизнесмена оказалось нелегко. Пока он шел уверенной походкой в центр кабинета, твердой рукой тянулся к СВОЕМУ журналу, успел прокрутить все возможные варианты данной ситуации: денег хотят – бузят, провокация со стороны конкурентов, подкупивших персонал и т. д. Оказалось – журнал как журнал. Плюгавые стишки вперемежку с поп-бестселлерами, небольшие вкрапления классики для реанимации особо чувствительных. Босс довольно хмыкнул, окинул оценивающим взглядом сборную редакции и вызвал начальника службы безопасности. Покуда «волкодав» поднимался в редакционное помещение, свершилось непредвиденное прозорливым начальством происшествие. Очнувшаяся от столбняка редакторша, стала с пеной у рта уговаривать начальника отбросить прочь проклятую книжицу, пока он не заразился. Поняв, что увещевания не достигают цели, она кинулась на неготового к атаке босса и, с целью оградить его от «заразы», отняла блестящий лаковым фасадом журнал.