Элин вздрогнула, часто заморгав. Видение мгновенно исчезло, разлетевшись осколками реальности. Кто это был? Что за новый образ – такой странный и чужой? А ещё глаза… Они успокаивали, утешали, наполняя душу верой в нечто светлое и чистое. Так кто же этот человек? И что он делал среди чужих ему людей? Но ответов не было, и только непонятное волнение осталось громким пульсом в груди.

*******

– Я хочу уйти отсюда – упрямо повторила Элин в третий раз.

Как странно, впервые за долгое время, она ощутила, что Гартольд её не понимает. Вот уже два дня она пыталась доказать, что не может больше здесь находиться, но её никто не слушал. Но больше всего задевало недоверие человека, которого она любила.

– Дорогая, ты устала, надо отдохнуть, вылечиться. Ну к чему такая спешка?

Девушка мотнула головой, зажмурившись. Она старалась сохранять спокойствие, но это ей давалось с трудом.

– Случится беда. Я знаю. Я не должна быть здесь.

Гартольд нетерпеливо махнул рукой, еле сдерживая раздражение.

– Опять твои видения? Мне кажется, надо увеличить дозу лекарства. Ты здесь больше месяца, а результаты не заметны.

– Нет-нет! У меня уже неделю нет никаких видений! – не моргнув глазом, соврала Элин. Она понимала, что только ложь – её спасение, хотя всю жизнь ненавидела саму мысль об обмане – Мне, правда, лучше. Я стала спокойнее, сдержаннее, и уже ничего не вижу. В голове, словно развеялся туман, который окутывал сознание очень долго. Я клянусь, что ужасные картины больше не беспокоят!

Гартольд недоверчиво прищурился, словно пытаясь просканировать душу.

– Но доктора говорят, видения могут возникнуть вновь. Они не согласны, что ты уже здорова.

Элин запаниковала. На секунду она представила, что может остаться в лечебной комнате надолго, и ужасная мысль подтолкнула к изворотливости. Элин знала, что у неё только один шанс выйти отсюда – и он именно сегодня. Она медленно подошла к Гартольду, положив руки ему на плечи. Взгляд его тёмно-синих глаз действовал, как магнит. Разве можно солгать им? Расчётливо обмануть того, кто так дорог? Но от ответов зависела жизнь. Да, это было нечестно. Да – ужасно. Но Элин чувствовала, что если останется здесь – то просто погибнет.

– Дорогой, поверь, я здорова. Со мной уже всё хорошо. Я стала нормальной. Ты помнишь, я не сопротивлялась, когда ты предложил лечение? Обещаю, что если видения появятся вновь, я сюда вернусь. Меня не нужно будет уговаривать, если болезнь вернётся. И я пробуду здесь столько, сколько скажешь.

Гартольд внимательно смотрел в широко распахнутые серые глаза. На мгновение ему показалось, что в них промелькнул страх. Хотя, наверное, показалось. На губах девушки застыла безмятежная улыбка. Она не могла быть неискренней. К тому же, вернуться сюда действительно не сложно. Если Элин лжёт, это станет понятно очень скоро, и тогда лечение можно будет продолжить и без её согласия. Взвесив все эти аргументы, Гартольд перестал сопротивляться. Он нежно обнял девушку, почувствовав её сильное напряжение.

– Хорошо, дорогая. Я поговорю с докторами, если ты в себе уверена. Но помни – твоё здоровье самая большая ценность для меня. Поэтому если к тебе вернутся галлюцинации – не сопротивляйся мне. Тогда мы продолжим лечение, хочешь ты этого или нет.

Элин облегчённо перевела дыхание. Её сердце едва не выскочило из груди, а с пересохших губ сорвался еле слышный вздох. Наверное, это победа. Но какой ценой! Пришлось соврать – цинично и расчётливо. Это недостойный поступок, который она никогда себе не простит. И она ненавидела себя за это. Но свобода – долгожданная и заветная, оказалась дороже принципов и предрассудков.

*******

В этот же день, девушка переступила порог родного дома. Её душа пела, когда запахи мира – такого родного и почти утерянного, взволновали сердце. Казалось, прошла целая вечность, как она покинула свой дом. Он был таким маленьким и жалким, что, наверное, ни один здравомыслящий человек не мечтал бы в него вернуться, но для Элин он был Вселенной. Её оплотом, уголком рая, твердыней. Он был всем. Только здесь она чувствовала себя защищённой, спокойной и счастливой. И пусть ветхие стены были почти разрушены, держась на одной надежде, а прохудившаяся крыша могла в любой момент дать течь – всё это мелочи. Главное – это был дом её семьи, в котором она выросла, и где осталось столько воспоминаний. И как жаль, что родные люди остались только ветром, развеянным по углам, призрачным дымом, навсегда сохранённым этими стенами.

– Ну вот, твоя хижина ещё цела – иронично произнёс Гартольд, пренебрежительно осматривая помещение – Ты уверена, что хочешь жить здесь? Только скажи, и я перевезу тебя куда угодно.

Элин улыбнулась. Как много раз она слышала этот вопрос. Но её ответ не менялся. Ведь счастье не в богатстве, которое окружает тебя, а там, где трепетно бьётся сердце.

– Спасибо, не надо. Это мой дом. Я никуда отсюда не уеду.

Гартольд равнодушно пожал плечами.

– Как хочешь. Я уже привык к твоим странностям. Ладно, оставлю тебя. У меня много дел – и, склонившись к девушке, парень коснулся её щеки плотными, холодными губами.

Поцелуй не влюблённого мужчины, а скорее братский. Но даже от него у Элин радостно забилось сердце.

– До встречи – смущённо пробормотала она, слегка улыбнувшись.

Гартольд резко развернулся, размашистым шагом направившись к двери. Он ушёл. Элин снова осталась одна. В последнее время одиночество стало постоянным спутником, к которому она привыкла. Оно уже не так пугало и волновало, выработав в душе спокойствие к своей серости и унынию. Нельзя сказать, что Элин нравилось быть одной. Вовсе нет. Но она научилась принимать то, что нельзя изменить. Конечно, она хотела чаще быть с любимым человеком, смеяться с ним и радоваться жизни, но, увы, это было невозможно. За два года их отношений Гартольд часто оставлял её одну, особенно в последнее время. Его занимали многочисленные друзья и компании, в которых для Элин не находилось места. Наверное, он не хотел, чтобы все знали про её видения, которые иногда вводили в ступор посреди разговора. Элин чувствовала себя чужой в шумном обществе, предпочитая больше слушать, чем говорить. Этим она сильно выделялась среди друзей и подруг Гартольда, которые были слишком шумны и болтливы. Наверное, это существенный недостаток, отдаляющий её от нормальной жизни. Наверное, это проклятие. Быть не такой, как все. Быть особенной, не желая того. Быть другой. Но она не роптала, лишь покорно повиновалась своей судьбе.

Временами Элин ловила себя на мысли, почему так происходит? Ведь счастье – это тот воздух, которым должны дышать оба. А в одиночестве не может быть того, что наполняет душу радостью и эйфорией. Одиночество – это пустота. Стена, которая становится всё больше, отдаляя влюблённых друг от друга. Это путь в никуда – к пропасти и обрыву. И она понимала это, пытаясь разобраться с причинами, и задавая себе одни и те же вопросы. Но ответов не было, как всегда.

Глава 5

Восемнадцать дней затворничества. Восемнадцать дней тяжёлой работы и утомительных расчётов. Михвелс устало сел на стул, закрыв глаза. В голове пульсировало напряжение, неприятно распространяясь по клеткам. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Скоро, очень скоро, эссенция самостоятельного возрождения будет получена. Наверное, это прогресс. Так долго работать над результатом, и, наконец, оказаться у цели. Открытие сделает переворот в мире. Оно даст возможность продолжать род не в том случае, когда это угодно правителям, а когда будет желание и стремление самого народа. Каждый желающий сможет получить своего ребёнка, как самый ценный подарок жизни. Дети будут у всех. Так правильно и справедливо. Что может быть лучше и прекрасней этого?

Только Михвелс не ощущал радости от своего открытия. Что-то неприятное и тревожное сидело внутри, не давая возможности предвкушать победу. Были огромные сомнения, что эссенция станет доступна всем, как планировалось. Подозрения, что Мовиган станет единоличным владельцем такого необходимого экстракта, не давали покоя. Подлый и расчетливый правитель захочет власти над людьми, выстраивая государство бесчестных подданных. Он будет манипулировать ими, обещая в награду мечту.

Михвелс вымученно открыл глаза, уставившись на свои записи. Белый протоновый карандаш исписал все возможные пространства на чёрных стенах. И сейчас, закрученные символы и цифры, витиевато переплетались между собой.

Тихий вздох сорвался с полураскрытых губ. Ещё никогда не было так сложно работать над исследованиями. Трудности обработки данных и соединения компонентов перемешивались с невыносимым напряжением и предчувствием опасности. Словно специально, необъяснимые помехи в работе появлялись, как предостережение. А ещё R-13. Работая с ним, Михвелс увеличил в несколько раз его опасную природу. Теперь это было не просто губительное вещество, а мощная, непредсказуемая материя. Эта сила могла уничтожить жизнь, но могла её и подарить. В этом и заключалось парадоксальное открытие: то, что убивало – помогало рождаться.

Эссенция была почти готова. Осталось провести несколько тестов, и долгожданный раствор будет доступен каждому. R-13 уже не нужен. Он выполнил своё предназначение и теперь его надо уничтожить. Нельзя допустить, чтобы опаснейший яд вырвался на свободу.

R-13 находился в плотно закрытой ёмкости. Его маленькие белые кристаллы, помещённые в специальный сосуд, выглядели безобидно. Такой себе мирный элемент исследования. Но мало кто знал, что это обманчивая вуаль. Несмотря на все предосторожности работы с ним, Михвелсу казалось, что он пытается приручить смерть.

На высокой, серой колонне, внезапно стала светиться часть поверхности. Пронзительный тонкий звук раздался по всей лаборатории, неприятно отразившись от стен. Михвелс вздрогнул от неожиданности, не ожидая посетителя. Кто бы это мог быть? Кому понадобилось приходить сюда, в такую глушь? Подойдя к колонне, он прислонил руку к светящейся поверхности, и тотчас же услышал взволнованный женский голос.

– Михвелс, прошу тебя, разреши мне войти!

– Герлинна? Что ты здесь делаешь?

– Я тебе всё объясню, только пусти меня!

Михвелс без колебания ввёл в поле колонны символы, разрешающие доступ. Пол тотчас же задрожал, и серое облако стало заполнять собою пространство. А через минуту, туман рассеялся, оставив после себя женскую фигуру. Герлинна – расстроенная и подавленная, растерянно стояла напротив. Плотный костюм из нежной, бирюзовой ткани, подчёркивал стройную фигуру. В золотистых глазах отражалось волнение, а смуглое лицо выглядело бледнее обычного.

Несколько секунд она нерешительно заламывала руки, словно собираясь с мыслями и борясь с эмоциями в душе.

– Что случилось? – спросил Михвелс, удивленно её рассматривая.

То, что она пришла к нему, было очень странно. Вряд ли Мовиган обрадуется, если узнает о её визите.

– Я должна тебя предупредить! – наконец, вымолвила девушка, делая нервный шаг вперёд – Ты в большой опасности! Против тебя готовят заговор!

В воздухе повисла пауза. Что-то назревало в пространстве, словно электрические заряды и волны перемешались с взволнованным дыханием и надвигающейся бедой. И, наверное, стоило отнестись к этому внимательней, но Михвелс неожиданно рассмеялся. Его всегда задумчивое лицо стало по-детски открытым и сияющим.

– Заговор? Всего-то? Я подумал, у тебя неприятности! Нельзя же так меня пугать! – и продолжая смеяться, он небрежно облокотился о стену, скрестив на груди руки.

Герлинна растерянно хлопала глазами. Она ожидала любой реакции, но только не такой.

– Ты не понимаешь! Я слышала, как отец отдавал приказы своим людям. Он ждёт эссенцию возрождения, чтобы потом покончить с тобой! И поверь, Мовиган способен на жестокость! Ты должен быть осторожен!

Пылкая речь девушки должна была стереть улыбку с лица брумнта, но сделала её только шире.

– Тебя это забавляет?! – в негодовании воскликнула Герлинна, топнув ногой – Над твоей головой сгущаются тучи! Я боюсь, что с тобой произойдёт беда! Неужели ты этого не понимаешь? Если так, то ты самоуверенный болван!

Михвелс замер, мгновенно перестав улыбаться. Он не ожидал такого гнева от дочери правителя, но ещё больше не ожидал её смелых слов. Ведь они подтверждали былые подозрения – Герлинна беспокоилась о нём гораздо сильнее, чем следовало. И это открытие неясным образом отразилось внутри, заставив сердце забиться чуть сильнее.

Слегка прищурившись, Михвелс рассматривал девушку, любуясь её растрёпанными рыжими волосами, решительным, чуть обиженным видом и яркому огню, светящемуся в глубине глаз. «Она красивая» – неожиданно пронеслось в мыслях – «И у неё сильный характер». Михвелс вздрогнул, чуть мотнув головой. Всё это было неправильно, и его восхищение тоже.

– Спасибо за предупреждение – глухо вымолвил он, разозлившись на себя – Но я уже привык к заговорам вокруг. Брумнтам всегда доставалось от правителей. Наверное, это наше проклятие. Мы служим на благо людям, создавая, а не разрушая, поэтому всегда находимся в противоположной от правителей стороне. В этом наша беда. А ещё наше несчастье в жажде свободы и независимости, которую у нас постоянно хотят забрать. Так что я готов к преследованию и гонениям. Более того, знаю, что они неизбежны. Но всё равно спасибо.

Герлинна сникла. Осознание смысла и правды сказанных слов, огнём обожгло душу. Девушка понуро опустила голову, не решаясь ничего возразить.

– Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда – чуть слышно прошептала она, не поднимая глаз – Но чувствую свою беспомощность и неизбежность трагедии. Мой отец ненавидит тебя. Я это знаю. Не могу понять, отчего в его сердце порой возникает жестокость, ведь он добрый человек. Тем не менее, много людей на Ивилоне недовольны им. И это ужасно мучает меня.

Отчаянье девушки потрясло Михвелса. Хотелось обнять её, утешить, сказать, что она ошибается, и Мовиган достойный человек. Но он не мог лгать. Ложь вызывала отвращение. Обман – проявление слабости и подлости. И даже ложь во благо – всего лишь ширма, за которую прячутся трусы.

– Я не стану с тобой спорить. Правители редко заботятся о народе и его проблемах. К сожалению, так устроен наш мир. Но точно знаю одно – Мовиган безумно любит тебя. И ради твоего счастья он принесёт в жертву всё – Ивилон, людей и свою собственную жизнь. Ты должна гордиться, что есть тот, для кого ты – центр Вселенной. Уверен, он никогда не предаст тебя и не причинит боль – а это так важно для каждого человека.

Герлинна судорожно вздохнула. Голова кружилась, а перед глазами стали появляться тёмные круги.

– Мне что-то нехорошо… – пробормотала она, слегка качнувшись – Наверное, переволновалась…

Михвелс бросился к ней, осторожно поддерживая и помогая сесть на стул.

– Сейчас принесу лекарство, от которого станет легче – взволнованно вымолвил он, оставив девушку и рванувшись в дальний отсек лаборатории.

Быстро перебирая колбы и коробки, он пытался найти флакон с субстанцией, которая помогала расе венуитов от чрезмерного напряжения. А когда, через несколько минут вернулся, сжимая в руках квадратную бутылочку, Герлинна была почти в обмороке.

– Сейчас тебе станет легче – открывая ёмкость и осторожно выливая вещество на правое запястье девушки, прошептал он – Всего три секунды…

Герлинна подняла на него затуманенный взгляд, пытаясь сосредоточиться на бледном лице.

– Я хочу на свежий воздух… Ты проводишь меня?

– Конечно! Идём!

Бережно поддерживая девушку под локоть, Михвелс медленно подвёл её к колонне, чтобы оказаться на улице. И когда серое облако окутало их, плавно перенося вниз, он только крепче сжал руку Герлинны, словно боясь потерять.

*******

Вход в тоннель, соединяющий пространственные коридоры, находился возле большого дерева рядом со зданием лаборатории. Энергетические импульсы в этом месте были благоприятны для быстрого путешествия. Они позволяли перемещаться на любые расстояния, разгораясь красным цветом. Поток волновых колебаний подхватывал человека, моментально перенося его в нужное место.

Именно здесь Михвелс расстался с Герлинной. На воздухе ей стало легче, и она категорически отказалась, чтобы он проводил её домой. Боясь вызвать гнев отца, девушка решила не рисковать хрупким равновесием их отношений, поэтому настояла на самостоятельном возвращении. Но Михвелс особо не возражал. Видеть лишний раз злобный вид Мовигана ему не доставляло удовольствия. Достаточно было того, что их встреча итак должна состояться через два дня.

Попрощавшись с Герлинной, Михвелс задумчиво побрёл в лабораторию. Мрачное, тёмное здание уныло возвышалось на фоне белого снега. Остроконечные вершины вытянутых треугольных крыш отчётливо выделялись на фоне серого неба, которое в последнее время шептало странные предупреждения вкрадчивым, таинственным ветром. Но разве можно внять им? Услышать в тихом шорохе нависшую опасность? Разглядеть за пеленой обманчивого спокойствия реальность будущего?

Зайдя внутрь неприветливого здания и моментально очутившись в полумраке, Михвелс медленно побрёл к колонне. Здесь, возле входа в лабораторию, заканчивалась одна жизнь. Там же, за толстыми стенами скрывалась тайна и, возможно, рождалась новая. Михвелс чувствовал себя создателем, первооткрывателем изумительного, уникального в своём роде творения. И эта мысль звала за собой, вытесняя все прочие, мелкие и ненужные. Там – его главная цель, до которой всего лишь миг из цикла вечности.

Возле входа в лабораторию, Михвелс остановился. Странное предчувствие отозвалось в глубине подсознания. Что-то навязчивое и неясное пульсировало внутри, обжигая душу и внося в неё беспокойство. Ощущение надвигающихся неприятностей упрямо вернулось вновь. Что-то происходит. Сейчас. Происходит в этот самый момент в его лаборатории.

Внезапно появившееся серое облако напрягло каждый нерв. Кто мог спускаться из лаборатории? Ведь код доступа был только у него. Хотя нет, ещё у одного человека.

– Флеокс!

Восклицание Михвелса прозвучало слишком громко в пустынном здании. Даже его друг, не ожидавший такой шумной реакции, смутился.

– Привет, Михвелс – неловко пробормотал он – А я тут решил навестить тебя…

– Что ты делал наверху?

Флеокс натянуто рассмеялся. Его неловкое поведение выглядело странным.

– Я же говорю, решил навестить тебя… Зашёл в лабораторию, а тебя нет…

– А ты точно меня искал? – раздражённо выпалил Михвелс, но тут же пожалел о своих словах.

Флеокс воспринял намёк слишком болезненно. В его оранжевых глазах без ресниц зажглись искорки негодования, а на жёлтой коже проступили тёмные пятна – признаки ярости.

– Что ты хочешь этим сказать?! – задиристо бросил он, делая к брумнту шаг. Они были одного роста, но Флеокс был гораздо крупнее, как и следовало представителям его расы.

Михвелс не хотел ссориться, и тем более обижать того, кто был единственным другом. Но усталость и слишком важные открытия, спрятанные наверху, делали его чересчур подозрительным. Несколько секунд он всматривался в глаза Флеокса. В них пылал огонь и чувство задетого самолюбия. Да, он обидел его, и это мгновенно отрезвило мечущуюся душу.

– Прости… сегодня у меня слишком много посетителей… Вначале Герлинна, теперь ты… Я не хотел обидеть тебя, просто очень устал.

Гнев Флеокса тут же испарился. Извинения брумнта не часто можно услышать. Если они прозвучали, значит, он действительно раскаивается.

– Надо больше отдыхать, дружище – заботливо вымолвил Флеокс, хлопнув его по плечу.