Глава 3

Лосев приехал только через час, злой и уставший, и еще около часа вся компания рассматривала руку и выдвигала разные версии происходящего, но так ни до чего и не додумалась. Никто не понимал, почему маг прислал руку Яне, что это значит. Лера обещала вытащить максимум из присланного «подарка», но случится это все равно не раньше завтрашнего дня. Сегодня выходной, и вообще ей надо поспать.

– Слишком мало данных, – заключил наконец Воронов. – Пока расходимся.

Руку вместе с коробкой положили в багажник автомобиля следователя, Лосев напросился поехать с ним и криминалистом. Ему сон в ближайшее время не полагался, надо было ехать в сервис, затем в страховую, разбираться с разбитой машиной. От Никиты не укрылось, что упоминания о травмированной прошлым расследованием жене он намеренно избегает, и все молча приняли это, ничего не спрашивали. Лера тоже решила поехать с ними.

– Кому-то надо остаться с Яной, – тоном строгого учителя велел Воронов, посмотрев сначала на нее, а затем на Никиту и Сашу, как бы намекая, что это должен быть кто-то из них. – От охраны нашей за пределами дома толку мало, уже понятно, что маг ее легко обходит.

«И не только маг», – хмыкнул про себя Никита. Даже его отец легко вошел в дом незамеченным, всего лишь затесавшись в шумную компанию соседей с одного из нижних этажей, которые как раз возвращались домой. Так он сказал Яне, по крайней мере.

– Нужен кто-то, кто будет рядом хотя бы первое время, пока мы не убедимся, что этот гад не придумал ничего нового и просто подбрасывает очередное расследование, – закончил Воронов.

Никита видел, как испугалась Яна предстоящего выбора. Должно быть, считает, что так запутала отношения и с ним, и с Сашей, что теперь никто не захочет с ней оставаться. Конечно же, это было не так, и Никита все еще был готов охранять ее и помогать ей. Ее отказ, безусловно, задел его, но он винил в этом только себя и не перестал любить ее всего за одну ночь. Это он старше на десять лет, это он не вовремя начал разговор. Ему вообще не следовало ничего говорить, а он не удержался. И теперь бедная девочка вынуждена разгребать последствия.

Никита уже открыл рот, чтобы предложить свою кандидатуру, но Саша успел первым:

– Я останусь, – беззаботно заявил он. – Янка поспит, а я посторожу.

Никита тут же захлопнул рот, так ничего и не сказав. Пусть остается Саша. Так будет лучше. Саша наверняка защитит ее не хуже, чем он, если понадобится. А у него есть другие дела. Как минимум отец все еще сидит на террасе и ждет, когда его отвезут в клинику.

Никита вышел из дома последним, когда машина следователя уже отъехала от ворот. Отец все также сидел на скамейке и поднялся только тогда, когда Никита окликнул его. Молча поплелся к вызванному такси, сильно хромая на левую ногу, с трудом забрался на заднее сиденье. Никита поймал на себе презрительный взгляд таксиста. Наверное, тот не понимал, почему он не помог явно больному человеку, но Никите было плевать на то, что там думал таксист. Он сел рядом с отцом и, когда машина уже выехала на дорогу, негромко спросил:

– Зачем ты приехал к Яне?

Отец не посмотрел на него, продолжал невидящим взглядом таращиться в окно. Никита уже подозревал, что он снова начнет изображать из себя душевнобольного, не узнающего собственного сына, но тот вдруг сказал:

– Хотел убедиться, что у нее действительно те украшения, о которых я думаю.

– Зачем?

– Ты не понимаешь, какую опасность они представляют. От них нужно избавиться.

– Я сам разберусь, что нужно, – зло бросил Никита. – Держись подальше от Яны, понял?

Отец вдруг посмотрел на него, и Никите показалось, что во взгляде его мелькнуло нечто вроде интереса.

– Кто она тебе? – спросил отец.

Никита отвернулся, беря себя в руки. Похоже, он перегнул палку с эмоциями, если уж даже отец заинтересовался. Следует сдерживать себя.

– Она моя студентка.

Не говорить же ему, что Яна – девушка, в которую он едва ли не впервые в жизни и совершенно точно впервые во взрослой жизни влюбился как мальчишка. Будто это ему девятнадцать, а не ей.

– Ты влюблен в нее? – предсказуемо догадался отец. И откуда только такая проницательность у душевнобольного человека, двадцать лет проведшего взаперти?

– К делу это не относится, – отрезал Никита.

Он думал, что отец продолжит настаивать на правдивом ответе, но тот не стал.

– Тебе нужно присматривать за ней, – только и сказал он. – Пока у нее эти украшения. Она не должна загадывать желания.

– Яна – умная и адекватная девушка, она прекрасно знает, что делать этого не стоит.

– Ты не понимаешь, – отец вдруг наклонился к нему ближе, настойчиво заглядывая в глаза: такие же светло-карие, ореховые, как и у него самого. – Бывают ситуации, когда не загадать желание нельзя.

– И что ты мне предлагаешь? – внезапно вспылил Никита. – Отобрать у нее украшения и спрятать?

Отец снова отвернулся, и Никита почувствовал, как стало легче дышать.

– Как ты узнал ее адрес? Откуда вообще ты про нее узнал?

– Я многое о тебе знаю, – признался отец. – Ты мой сын. И мне важно знать, что происходит в твоей жизни.

Теперь Никита был удивлен не на шутку. Двадцать лет отец ни о чем его не спрашивал, даже не разговаривал с ним. Игнорировал, когда Никита навещал его, молчал в ответ на вопросы. И вдруг выясняется, что он каким-то образом узнавал о его жизни.

– Как? – задал он не слишком точный вопрос, но отец понял.

– Мария Афанасьевна, – сказал он.

Мария Афанасьевна была их соседкой по лестничной площадке столько, сколько Никита себя помнил, и он точно знал, что она жила там задолго до его рождения. Сейчас ей было уже за восемьдесят, а когда они были маленькими, ей было около шестидесяти. Она всегда была одинокой. Кажется, ее муж умер еще в восьмидесятых, детей они не нажили, так она и куковала одна. Никита смутно помнил, как в детстве она угощала их конфетами, иногда даже присматривала за ними, если мама ненадолго отлучалась. Сейчас тоже порой заглядывала, если ей требовалась какая-то небольшая помощь. Но совершенно точно Никита не вел с ней откровенных бесед, которые она могла бы передавать отцу.

– Даша? – догадался он, и отец кивнул.

Дашка всегда была общительной, обожала поболтать. Соседке наверняка ничего не стоило узнавать у нее, чем живут они с Никитой, как дела у Жени в Италии. Даша рассказывала ей, а она – отцу.

– Не знал, что она тебя навещает, – только и сказал Никита.

Значит, после того, как он рассказал отцу о том, что к Яне попали проклятые украшения, отец попросил соседку выяснить адрес Яны. И той это не составило труда. Никита прекрасно знал, как ловко Мария Афанасьевна умеет выведывать нужные ей вещи. Правда, он всегда считал, что она просто страдает от одиночества и потому жаждет знать, чем живут соседи, а выходит, все это время старалась быть в курсе их дел, чтобы передавать новости отцу.

Он пока не мог понять, как относится к известию, что все эти годы отец интересовался жизнью детей. Он привык считать, что отцу наплевать на них, и не так-то просто было понять и принять эту новую реальность.

* * *

Все разъехались, и в доме наступила неловкая тишина, которую, впрочем, Саша быстро развеял:

– Покажи мне, где тут у тебя кофе, а сама иди спать, – велел он. – Ты с ног валишься.

– А ты? – спросила Яна, которая действительно уже с трудом держала глаза открытыми. – Я могу дать тебе плед, поспишь на диване.

Саша лишь махнул рукой.

– Я, в отличие от тебя, немного спал этой ночью и давно привык обходиться тремя-четырьмя часами сна, так что найду чем заняться.

Он весело подмигнул ей, и Яна растерянно улыбнулась. Саша вел себя так, будто они были обычными друзьями, будто еще несколько дней назад не злился из-за того, что она разорвала их отношения. Хотя Яне до сих пор казалось, что и не было у них никаких настоящих отношений. Тем не менее сейчас она была благодарна ему за такое поведение.

Оставив Сашу на кухне с кофемашиной и большой жестяной банкой, в которой папа и Элиза почему-то хранили печенье, игнорируя заводские упаковки, Яна зашла в свою комнату, задернула плотные шторы и забралась под одеяло. Часы уже показывали начало девятого, солнце стало разогревать воздух до состояния раскаленной сковородки, но Яне было зябко. Ледяные пальцы никак не хотели согреваться, морозный ком сворачивался в груди, и она накрылась одеялом с головой, как в детстве, когда пряталась от выдуманных монстров. К сожалению, сейчас монстры были настоящими и никакими одеялами от них не отгородиться.

Казалось, что-то шуршит и скребется рядом, в ее спальне, но стоило Яне выглянуть из-под одеяла, как все затихло. Наверное, это шумит Саша за дверью. Яна закрыла глаза и снова услышала звук, только теперь он был похож на скрежет ногтей по твердой поверхности. Мозг уже начал погружаться в дрему, и как бы Яна ни старалась, а открыть глаза уже не смогла, уснула, постепенно перестав слышать посторонние звуки.

Яна распахнула глаза и не сразу поняла, где находится. Точно не в постели и не дома, вокруг больше не день, скорее сумерки. Неужели она проспала до вечера? Но даже если так, то где сейчас находится? Пахло прелыми листьями и сырой землей, до ушей доносился едва заметный писк комаров и какое-то странное шуршание, а затем в щеку ткнулось что-то мокрое. Яна резко поднялась на локтях и огляделась. Она в лесу, лежит на земле, уткнувшись лицом в желтые листья, а рядом с ней стоит, виляя хвостом, огромная черная собака. Увидев, что она проснулась, пес коротко гавкнул и сел на землю, продолжая махать хвостом. Яна медленно села, оглядываясь вокруг, и только тогда поняла, что она – не совсем она. Одета в черные штаны, каких у нее никогда не было, ботинки на толстой подошве со шнуровкой до середины голени, черную футболку. Руки не ее, она никогда не носила ярко-алый лак. Потрогала волосы: они тоже оказались чужими, длинными и жесткими. У нее же волосы чуть ниже плеч, но настолько мягкие, что их не смогли испортить даже многочисленные окрашивания в бешеные цвета.

Она спит?

Собака снова гавкнула, но на этот раз не радостно, а тревожно. Хвостом больше не крутила, прижала к большой голове уши, обнажила зубы и зарычала. И тогда Яна – или кем она сейчас была? – услышала это: кто-то шел неподалеку, переступая медленно и будто специально тихо. Искал ее?

Что-то тревожное скрутилось в груди в тугую спираль, подперло легкие, мешая дышать. В животе заворочалось страшное предчувствие, а все инстинкты завопили, что ей надо бежать.

Яна медленно поднялась на ноги, огляделась вокруг, пытаясь понять, откуда доносятся шаги, но в незнакомом лесу в сумерках трудно было что-то разобрать.

– Тебе не спрятаться, зря попыталась сбежать, – совсем рядом произнес мужской голос, и Яна поняла: мужчина ее видит. – Я страшно зол.

И тогда она побежала. Бежала так быстро, насколько хватало сил, не оглядываясь и не останавливаясь. Черный пес бежал рядом, периодически убегая вперед, но тут же останавливаясь и дожидаясь хозяйку. Яна не знала, откуда ей это известно, но была уверена: это ее собака.

А мужчина не отставал. Его шаги были хорошо слышны, его дыхание даже через расстояние обжигало кожу, взгляд сверлил затылок. В темноте совсем ничего не было видно, поэтому Яна запнулась и упала. Тут же попыталась вскочить, но что-то тяжелое пнуло ее в спину, заставив снова рухнуть на землю. Тут же зашелся лаем пес, бросился на преследователя. Яна обернулась и успела увидеть, как собака отлетает в сторону, отброшенная тяжелым сапогом. Преследователь наклонился к ней, но Яна не могла разглядеть его лица, оно почему-то пряталось в тени, схватил за плечи. Яна закричала и… проснулась.

Перед ней снова было мужское лицо, но на этот раз знакомое, не страшное. И руки снова держали ее плечи, но тоже знакомые.

– Ян, Яна! – звал голос, но Яне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что она в безопасности, и перестать кричать.

Увидев, что она окончательно проснулась, Саша рывком притянул ее к себе, обнял, но вскоре отпустил, с тревогой вглядываясь в глаза.

– Все нормально? Кошмар?

Яна закивала, тяжело дыша и все еще пытаясь сбросить с себя остатки страшного сна. Мельком посмотрела на руки с короткими ногтями, накрашенными бледно-розовым лаком, оглядела комнату. Теперь она снова была собой, находилась в своей комнате. Все это действительно было лишь кошмаром.

– Что снилось? – поинтересовался Саша, глядя на нее уже без тревоги.

– Что на меня напали в лесу. Только я – это будто не я, а какая-то незнакомая девушка. В черной одежде, я такую не ношу, с длинными черными волосами, я в такой цвет не красилась с пятнадцати лет. Рядом с ней – собака. И они вдвоем убегали от кого-то, от мужчины, но тот догнал их.

– Девушка в черной одежде с собакой? – задумчиво переспросил Саша. – Совсем как та, что чуть не сбил сегодня Леша?

Яна напряглась. А ведь и правда! Может ли быть совпадением происшествие на дороге и ее сон? За последние полгода она разучилась верить в совпадения.

– Думаешь, этой девушке грозит опасность?

Саша пожал плечами.

– Очень на то похоже. Такие сны тебе не снятся просто так.

– Нужно найти эту девушку! – решила Яна, выпутываясь из одеяла. – И как можно скорее. Она наверняка живет где-то неподалеку, раз гуляла тут с собакой.

Саша не стал возражать. Потратив некоторое время на то, чтобы выпить кофе и перекусить (за окном уже действительно начало смеркаться, Яна проспала довольно долго, а потому организм требовал пищи), они вышли на улицу.

Дом Максима Васильева находился чуть в стороне от соседей, скрывался за рощей, которую Саша и Яна преодолели за несколько минут. Деревня была небольшой, около двух десятков домов, но люди жили в них круглогодично, как дачи не использовали. Здесь обитали не только древние старушки, но и молодежь из тех, кто любит места потише и поспокойнее. Имелся небольшой магазин и аптека, больше не было ничего. Чуть дальше по трассе, километрах в трех на восток, находилась еще одна деревня, уже большая, со школой, детским садом и даже кинотеатром, поэтому назвать место, где не так давно поселились Васильевы, глушью язык не поворачивался. Дважды в день сюда заезжал школьный автобус, те, кто помоложе, имели личные автомобили. До остановки, где останавливался автобус, идущий в город, было всего полтора километра по хорошей асфальтированной дороге.

Когда папа и Элиза переехали в это место, Яна уже училась в университете, жила в городе, поэтому соседей не знала. На деревню уже спустились сумерки, жаркое солнце спряталось за горизонт, позволяя наконец дышать и не обливаться потом, людей во дворах было много. Саша и Яна остановились у первого же дома, где развешивала белье женщина лет сорока.

– Добрый день! – вежливо поздоровался Саша. – Вы не могли бы нам помочь?

Женщина посмотрела на них с интересом, но без подозрения, как смотрят на незнакомцев в тех местах, где ничего не боятся. Она положила в таз футболку, которую собиралась повесить на веревку, и подошла ближе.

– Что случилось?

– У нас сбежал щенок, – Саша развел руками и состроил комично-грустную рожицу. – Еще маленький, местности не знает, только-только начали на прогулку выводить, даже поводок еще не надевали. Увидел другую собаку, испугался и убежал, мы были далеко, не смогли догнать. Та, другая собака, гуляла с девушкой, может быть, вы знаете ее?

– Высокая, длинные черные волосы, черные штаны, футболка и ботинки на толстой подошве, – поддержала Яна, описывая девушку из своего сна. – И собака у нее такая крупная, тоже черная.

Такую легенду они придумали с Сашей, пока шли через рощу к деревне.

Женщина задумалась, очевидно, вспоминая всех, кто живет в деревне.

– Не представляю, о ком вы, – наконец покачала головой она. – В черном у нас Галка из пятого дома любит ходить, но у нее вроде бы нет собак.

Тем не менее наведать Галку из пятого дома Яна и Саша решили. Галкой оказалась девица лет пятнадцати, действительно одетая во все черное: узкие джинсы, широкий балахон и кроссовки. Яна мысленно поежилась, представляя, как жарко летом в такой одежде. Вот только Галка никак не могла быть девушкой из ее сна: волосы коротко подстрижены, да и сама она была худенькой и невысокой. Незнакомка из сна определенно обладала более мощной комплекцией. И пусть Яна не видела ее лица, но ей казалось, что девушке никак не меньше двадцати. Да и Лосев не описывал подростка, хотя он мог и не разглядеть толком.

– Нет у меня никакой собаки, – буркнула Галка, когда Саша спросил ее об этом. – Я вообще кошек люблю.

И действительно, у ее ног крутился белый лощеный красавец с огромными голубыми глазами.

– А это не тебя чуть не сбила машина сегодня утром на дороге? – спросила Яна.

Галка замотала головой.

– Я вообще спала до обеда. Каникулы у меня, имею право.

Никого другого, подходящего под описание, ни Галка, ни остальные жители деревни не назвали, и Саше с Яной пришлось возвращаться ни с чем. Уже совсем стемнело, жители постепенно начали прятаться по домам, в такое время навещать соседние деревни не имело никакого смысла.

– Завтра продолжим, – ободрил ее Саша.

Яне хотелось продолжить сегодня, что-то подсказывало ей, что завтра может быть уже поздно. Если девушке грозит опасность, до нового дня она может и не дожить. Но Яна понимала, что Саша прав: сегодня искать уже бесполезно.

Они дошли до последнего дома, через несколько десятков метров впереди начиналась роща, и там, между деревьями, Яна снова увидела ее: девушка стояла на границе тьмы и желтоватого света фонарей, поднимала и опускала палку, а крупный пес, словно маленький игривый щенок, радостно подпрыгивал, пытаясь ухватить ветку зубами.

– Вот она! – выдохнула Яна.

– Кто? – не понял Саша.

– Та девушка, – Яна указала рукой вперед. – Эй! – крикнула она. – Эй, подождите!

– Яна, о ком ты? – все еще не видел незнакомку Саша, но Яна уже не слушала. Сорвалась с места и побежала к роще, поскольку и девушка, и собака начали медленно уходить в темноту.

– Стойте! – Яна торопилась за ними, Саша бежал следом.

Она не успела. К тому моменту, как Яна добралась до рощи, ни девушки, ни собаки уже не было.

– Где же они? – бормотала Яна, вглядываясь в темноту.

– Да не было там никого! – сказал, запыхавшись, Саша.

– В смысле – не было? – Яна покосилась на него.

– Не было, я бы увидел!

– То есть ты хочешь сказать?..

– Похоже, твоя девушка – призрак.