8

Вертолет поднимался над площадкой, раздувая клубы мелкой пыли. Крыша пансионата постепенно тонула среди хохлатых сосновых макушек, зеркало озера сужалось, принимая очертания огромной капли росы, оставленной забывчивой зарей, а за зеленой пенистой полосой парка простиралась волнистая межгорная долина, окруженная горбатыми спинами пригревшихся под струящимися лучами солнца каменных великанов.

Группа состояла из шести человек. Помимо Марфы и четы Мелюхиных, здесь были еще двое молодых мужчин и девушка, с упрямым, миловидным лицом и красивыми темными волосами, прямыми и длинными, которые на солнце переливались медно-красными оттенками. Рядом с пилотом сидела проводник, маленькая ростом, но бойкая и крепко сложенная женщина.

Все выглядели бодрыми, предвкушающими захватывающее путешествие, включавшее полет над горными хребтами, живописными долинами и межгорными впадинами, пеший переход по дикому межгорью и созерцание пестрых лент водопадов, которые то с грохотом искрящимися локонами ниспадали с отвесных выступов и каменистых ступеней, то благонравными лоскутками прижимались к самым ущельям, едва проступая на поверхность и тут же исчезая в узкой расселине. И Таня, сидевшая рядом с мужем, на фоне всеобщего воодушевления и бодрости выглядела безлико и нелепо, и даже красота лица не спасала ее от этого шлейфа неисцелимости, который повсюду следовал за ней. Не столько кривизна ее ног и деформированный шаг создавали вокруг нее ореол обреченности, сколько безысходность в ее потухшем взгляде и уныние, которым полнилась каждая ее вымученная улыбка, каждый вздох и каждое слово. Впервые Марфа разглядела их в ней, и открытие этого свойства натуры Тани невольно зародило в ее душе предчувствие катастрофы, стихийной, внезапной, но предсказуемой. Марфа не находила объяснения этому своему чувству, но оно было явным и определенным, и Марфа, хотя и старалась подавить в себе его, ощущала его самой кожей. В стремлении избавиться от этого цепкого чувства, Марфа уверяла себя, что увидела в Тане тень обреченности только потому, что знала, что скоро Мелюхин обо всем расскажет ей, что скоро Тане придется принять известие о разводе, что она, следовавшая всюду за мужем, на деле же не любима им. И тогда в Марфе, вопреки ожидаемому чувству облегчения от предвкушения скорого счастья, волной поднималось разочарование. В чем? Необъяснимым приливом оно заполняло грудную клетку, поднимаясь к самому горлу. Разочарование это, словно незримая ось, вонзалось в самое сердце, а на него нанизывались пласты все того же предчувствия скорой катастрофы. И Марфа старалась как можно реже смотреть на Таню, хотя взгляд ее как будто сам собой притягивался к ней.

Когда вертолет, миновав полторы тысячи секунд полета в объятиях склонов гор и высоты небес, сделал первую остановку и все пассажиры вышли на открытую площадку одного из невысоких горных порогов, Мелюхин, улучив момент, сказал Марфе, что Таня не должна была лететь с ними. Он объяснил, что хотел провести день наедине с ней, Марфой, но Таня, узнав, что он собирается лететь на водопады без нее, считая, что путь к ним является для нее слишком сложным и почти непреодолимым, твердо решила сопровождать его, отвергая всякие заверения. Группа должна была состоять из пяти человек, так что уже на месте пришлось договариваться как с пилотом вертолета, так и с проводником о еще одном пассажире. Новость об этом поступке Тани несколько удивила Марфу, однако она тут же испытала подобие облегчения: Таня уже догадывалась об увлеченности своего мужа, потому и не захотела отпускать его одного, зная, что Марфа наверняка тоже полетит с ним.

Однако Таня оставалась все так же мила и любезна с Марфой, словно не знала о связи ее с мужем и не догадывалась об их намерении освободить себя от уз брака.

К первому водопаду, что ниспадал в кольцо гладкого озера, путь был довольно прост, и потому Таня уверенно следовала за проводником, не отставая ни на шаг от группы. Марфа и Мелюхин шли чуть впереди, то и дело оглядываясь (Мелюхин беспокойно смотрел на жену, а Марфа безотчетно поворачивалась вслед за ним). У водопада они провели довольно много времени, рассматривая его со всех сторон. Была минута, в которую Таня вдруг исчезла из вида, но ни Мелюхин, ни Марфа не заметили этого: они поднялись по тропе, что вела к самому верху водопада, и достигли небольшой речки, которая, разбиваясь о каменный порог, громко шипела, устремляясь серебряной лентой вниз и воздушной фатой укрывая грот.

Здесь, даже сквозь шум воды, они вдруг услышали крик, донесшийся до них с озера. Они не обратили внимания на этот крик, занятые собой, друг другом и потакающей их прихоти природой. Только спустившись обратно, они узнали, что Таня, оступившись, едва не сорвалась с уступа, но вовремя была поддержана одним из членов группы, оказавшимся в тот момент рядом с ней. Кричала проводник, призывая Мелюхина, но так и не смогла дозваться его. И теперь Мелюхин ни на шаг не отходил от жены, неустанно напоминая ей о том, как он просил ее остаться в пансионате.

К следующему водопаду Таня уже не пошла, оставшись с пилотом у вертолета. Мелюхин вызвался побыть с ней, но Таня наотрез отказалась принимать его предложение. Мелюхин не стал настаивать на обратном.

Перелет от места первой стоянки к месту второй занял чуть больше двадцати минут, однако на сей раз минуты эти не были так безмятежно-поэтичны. Почти сразу же после взлета вертолет стало клонить на левый бок, но на вопрос одного из пассажиров, высокого и крепкого темноволосого мужчины, о том, является ли это признаком неисправности вертолета, пилот ответил, что такое бывает, когда вертолет встречает слишком сильное сопротивление ветра.

И в самом деле: если утром погода нашептывала мелодично-протяжный напев пленительной партии ветра, то теперь кроны деревьев вновь недовольно потрескивали под налетающими на них штормовыми порывами, будто снова вернулась грозная буря, облаченная в мантию тьмы. Марфа отметила эту перемену погоды, но ожидала, что вихри эти так же скоро успокоятся, как и тогда, когда она наблюдала этот беспощадный набег стихии на сосновый парк. Но ветер как будто только усиливался, на небе стали собираться комки серых облаков, а брызги водопада разбивались о лица и руки подходящих к нему туристов, словно он прогонял их.

Теперь группа пробыла у водопада недолго. Сделав несколько снимков, все стали подтягиваться к проводнику. Облака на небе сгущались, и скоро солнце скрылось за ними, и все посерело, обесцветилось, померкло.

Марфа невольно прижималась к Мелюхину – ее пленил безотчетный страх, какой посещает людей тогда, когда их настигает неподвластная им сила природы. И даже вернувшись к вертолету, Марфа не отпустила его руки: она продолжала крепко сжимать ее, готовая с вызовом встретить любой взгляд Тани. Но Таня уже сидела в кабине вертолета и как будто не видела вызывающего сплетения рук своего мужа и его приятельницы.

Вертолет поднялся над площадкой, взмыл в эфир пространства и направился к полосатым наконечникам гор, возвышавшимся над ржаво-изумрудными холмами межгорий.

Вертолет снова стало клонить влево. Теперь уже с заметным напряжением пилот старался выровнять его, но кабина упрямо возвращалась в прежнее положение. Каждый чувствовал то сопротивление, которое встречал двигатель вертолета, надрывно гудевший под ногами. Все шумело, выло, прерывисто вздрагивало. Вдруг раздался громкий треск, будто кто-то бросил в окно камень, и вертолет содрогнулся, словно в испуге. На какое-то время все стихло, и вертолет вроде бы полетел ровнее. Но вот он снова накренился, теперь уже вправо, и на скорости полетел к горбатым склонам, еще совсем недавно казавшимся мягким покровом, а теперь представлявшимся острыми зубцами.

Никто не издавал ни звука. Марфа в испуге смотрела на растянувшуюся под ними горную цепь, на горизонт, который качался подобно весам, на лица членов группы, каждое из которых выражало недоумение и страх. И только посмотрев на лицо Тани, Марфа больше не могла смотреть ни на горные хребты, ни на других членов группы, – так изумило ее выражение этого лица.

На нем не было больше тени обреченности – оно было ясным, даже счастливым и необыкновенно красивым. Казалось, что-то распахнулось во взгляде девушки, что-то отворилось в ее душе и сердце, и теперь и душа ее, и сердце наполнялись чем-то незримым, питательным, необходимым для нее. При каждом колебании двигателя губы ее вздрагивали – не от напряжения или страха, а от улыбки, которая едва касалась их. При каждом повороте вертолета она не впивалась пальцами в сиденье, как делали это другие, а с непостижимым умилением смотрела на открывавшиеся при наклоне виды, будто наслаждаясь этой самой мучившей вертолет стихией. И Марфу неожиданно посетила ошеломляющая мысль: Таня не боялась того крушения, которое могло произойти, а даже как будто желала его. Это отсутствие страха перед смертью и желания уцепиться за жизнь, ухватиться за тонкий лоскуток ее, так поразило и так испугало Марфу, что она с силой сдавила пальцами свои колени, во все глаза глядя на Таню.

В голове у Марфы промелькнуло воспоминание о случае на водопаде: быть может, Таня вовсе не оступилась? Быть может, она поехала с ними вовсе не для того, чтобы следить за мужем, а чтобы свести счеты с жизнью? Марфа даже охнула от изумившей ее догадки, но никто не обратил на нее внимания. Пусть даже она видела в лице Тани соперницу, воровку, но менее всего она хотела бы, чтобы их с Мелюхиным счастье было омрачено подобной трагедией. В тот момент, когда вертолет в последний раз подпрыгнул в воздухе, словно напоровшись на выпиравшую из воздушного пространства кочку, Марфа решила при успешном приземлении обсудить свое предположение с Мелюхиным, дабы избавить свою жизнь, его и жизнь самой Тани от непоправимого.

– …Предположительно, неисправность двигателя, – сквозь оглушительный шум разобрала Марфа голос пилота. – Необходима аварийная посадка…

Голос оборвался. Вертолет снова развернуло, и Марфа поняла, что он быстро снижается. Уже можно было четко разглядеть верхушки деревьев на склонах, прогалины и едва ли не саму траву на них.

Вертолет приземлился спустя сорок минут тряски. Пилот совершил посадку на старую вертолетную площадку, о которой подумал сразу, как только вертолет сбило с курса и отнесло на несколько километров севернее намеченного маршрута. Кругом простиралась тайга, и вертолетная площадка некогда функционировавшей туристической базы была единственным местом, на которое представлялось возможным в сложившихся условиях сажать вертолет. Инструкциями строго запрещалось привозить сюда туристов, однако иного выхода у пилота не было: двигатель отказывал, и могло произойти крушение.

Итак, вертолет благополучно приземлился. Пилот пытался выйти на связь с администратором пансионата, но связи не было. Обеспокоенные жестким полетом, туристы с разрешения проводника стали выходить из вертолета. Ветер, здесь особенно свирепый и обжигающе-холодный, нещадно бил по лицу, груди, сбивая с ног.