Глава 6

Некто просто диву давался, до чего люди неповоротливы, до чего они тускло мыслят! Никакой изюминки, искорки, из которой может костер разгореться или вселенский пожар… это уж кто во что горазд. Сколько сил не использовано, сколько возможностей упущено, сколько не востребовано способностей! Как не скорбеть о таком падении нравов?! Где былая жажда острых ощущений?..

Ферапонт Ильич был стар. Он поседел, сгорбился и высох, но только внешне. Внутренне он по-прежнему был юным, как почти семьдесят лет назад. Внутреннее ощущение горения никогда не покидало его. Он не мог понять лениво зевающих мужиков, не знающих, куда себя деть, или слоняющихся по деревне подростков, изнывающих от безделья.

– От безделья все зло на земле! – любил повторять Ферапонт Ильич.

Сам он с детства слыл непоседой, ни минуты не мог провести спокойно – все заботился о чем-то, волновался, спорил, что-то доказывал, беспокоился и бегал по инстанциям. В сельсовете его уже знали. При появлении Ферапонта Ильича должностные лица дружно закатывали глаза и воздевали руки к небу. Отделаться от старика было не так-то просто. Это была задача для титанов.

Ферапонт Ильич приехал в Москву не прохлаждаться. Он уже третий год пытался донести хоть до кого-нибудь, какая ценность, какой Клондайк находится в подмосковной деревне Бобровка. Но никто не желал его слушать. В Минздрав его не пустили, то есть в здание он, конечно, вошел, но и только. Ответственное лицо принять Ферапонта Ильича отказалось. Отказались с ним беседовать и в нескольких редакциях столичных газет, и в приемной известного депутата, и в прочих не менее известных местах.

Старик и не думал сдаваться. Он просто немного утомился. Было холодно. В Москве осень дула пронизывающим ветром и моросила дождем так же, как в деревне. Ферапонт Ильич замерз и проголодался. Необходимо было восстановить силы для очередной атаки. Сколько ему предстояло таких атак, он не знал. Значит, торопиться не следует. Москва велика, и народу в ней хватает. Найдется же хоть один, способный выслушать, вникнуть в проблему и решить ее?!

– Где тут перекусить можно? – спросил он пожилую женщину, прогуливающуюся под зонтом.

Пенсионерка указала вперед, махнув рукой:

– Вон там, через пару домов, пельменная, весьма приличная. Там и покушать можно, и обогреться.

Ферапонт Ильич торопился. Он промок, а зонта у него не было. Очень хотелось есть, да и от водки он бы не отказался. Водка с перцем – первейшее лекарство от простуды.

Старик был в кирзовых сапогах. Он не привык ходить по асфальту: слишком гладко, да еще лужи. То ли не рассчитал, то ли нога подвернулась… Ферапонт Ильич в жизни не падал. Даже зимой, на льду. А тут… Он увидел себя посреди лужи, попытался встать – и не смог. Голова закружилась.

– Что с вами?

На него смотрела молодая смуглая девушка. В руках она несла пакет с продуктами и зонтик. Девушка присела на корточки, пытаясь определить, пьян старик или ему действительно нехорошо.

– Я… – Ферапонт Ильич оглянулся, не в состоянии сообразить, что случилось. – Кажется, я упал.

Он попробовал встать и со стоном опустился обратно в лужу.

– Давайте я вам помогу!

– Да нет, милая девушка, ничего не получится. Я ногу вывихнул. А может, даже сломал.

– Подождите секундочку, я сейчас!

Девушка впорхнула в какую-то дверь и исчезла. Через минуту она появилась с молодым человеком.

– Вот! – она показала на Ферапонта Ильича.

– Попробуйте встать, – сказал мужчина, помогая старику подняться. Девушка придерживала дверь, над которой Ферапонт Ильич успел прочитать надпись: «Антик», прежде чем у него от боли потемнело в глазах.

Приехавшая «скорая» ничего серьезного не обнаружила. Старику обработали ушиб, сделали обезболивающий укол и рекомендовали полный покой хотя бы в течение дня.

Ферапонт Ильич попросил водки и еды. Антон послал Зию в пельменную, а запас спиртного у них в офисе всегда имелся, и вполне приличный.

Старик выпил, закусил и… начал рассказывать про свой Клондайк. Он просто не мог говорить ни о чем другом. В деревне Бобровка имелся природный родник с минеральной водой, которая обладала поистине необычными, чудесными свойствами. Ферапонт Ильич сам пил эту воду и в свои годы не имел понятия, где находится сердце, а где – желудок или печень. Многие приезжали за водой из самых разных мест. Вода излечивала многие болезни, успокаивала нервы, заживляла раны.

– У меня бычок заболел! – убеждал Антона Ферапонт Ильич. – Ветеринар сказал, что ничего уже не поможет, очень слабенький бычок. А я ему водичку стал давать из источника. Жалко было скотину! Он пил, пил и так потихоньку выздоровел.

Кирилл Дубровин, как всегда, опоздал. Он спал чуть ли не до полудня и только потом являлся в офис. Познакомившись со стариком, Кирилл долго с ним беседовал, расспрашивал обо всех подробностях, потом вызвал по телефону машину и заявил, что едет в Бобровку.

– Отвезу дедушку, а заодно погляжу, что там за «живая вода» такая.

Антон только рукой махнул. Отговаривать Кирилла, если он что-то решил, было делом пустым и неблагодарным. Пусть съездит, проветрится, может, мозги на место встанут. Поведение Кирилла все сильнее раздражало его. Полюбуйтесь, какой мы барин! Спали до обеда, пришли, со старичком побеседовали, этак небрежно ручками махнули и теперь в деревню Бобровка едем! Прямо «князь Серебряный»! Куда только делся тот Кирюха, безалаберный и веселый парень, который слушал Антона раскрыв рот и со всем соглашался?! Который без Антона шагу ступить не смел? Особенно в делах.

А теперь что? Картина совершенно другая. Слушать советы Кирилл не хочет, он в них, видите ли, не нуждается! Везде и всюду опаздывает! К делам относится несерьезно. Безалаберность его усилилась чуть ли не вдвое, а ответственность ровно на столько же убавилась. Самое обидное, что Кирилл Дубровин, невзирая на все это, добивался, чего хотел, все у него получалось, все шло без сучка без задоринки! Этого Антон приятелю уже простить не мог. Сам он носился с утра до ночи, взмыленный, делал сотни дел, выполнял бесчисленные поручения, подписывал бумаги, вел переговоры, «пахал» как сумасшедший, а толку было немного. Возникали трудности, заторы, что-то тормозилось, что-то не ладилось… Являлся Кирилл, и все узлы развязывались как бы сами собой. Все вставало на свои места, все разрешалось наилучшим образом.

Даже в отношениях с Леонтиной все обстояло точно так же! Антон звонил ей, когда возникала такая возможность, провожал до дома, дарил цветы, развлекал умными разговорами. Потом вдруг являлся Кирилл, который и думать забыл о девушке, приглашал ее куда-нибудь, и она летела, не чуя под собой ног от счастья! А об Антоне забывала.

Нет, она в общем-то неплохо относилась к Муромцеву, но от Кирилла она просто «шалела». Так, во всяком случае, говорила его мама, Маргарита Георгиевна. Ей Леонтина не нравилась. Зия тоже смотрела на Кирилла горящими глазами. А на Антона – совсем по-другому. Он не мог этого объяснить: он это чувствовал.

Итак, Кирилл съездил в Бобровку, посмотрел родник, попробовал воду, поговорил с жителями деревни и принял решение: начать производство минеральной воды «Антик». С местным главой администрации он все уладил. Оставалось только получить «добро» Минздрава, наладить производство и продажу. Дубровин был уверен, что это ему вполне по силам.

Ферапонт Ильич был в восторге. Наконец-то его мечта осуществится: Бобровский минеральный источник станет приносить людям пользу! Старик был счастлив, как бывают счастливы люди, заботящиеся не о себе, а о «всем человечестве». Он просто светился, сиял, как начищенный медный самовар, который остался ему в наследство от деда.

– Гляди! – говорил он Кириллу. – Красота какая! Знаешь, сколько лет самовару?

– Откуда мне знать? – смеялся Дубровин.

– Поболе ста пятидесяти будет! – гордо заявлял Ферапонт Ильич, наливая в огромные расписные чашки крепкий чай с душицей и мятой. – Кипяток в нем особый. Ты ешь мед! – угощал он Кирилла. – Это наш, деревенский, свежего сбора. И с собой возьми! У меня много.

Мед в самом деле был великолепный – янтарно-прозрачный, тягучий и пахнущий луговыми травами. Кирилл не мог наесться и напиться, до того замечательно вкусное все было у Ферапонта Ильича – и чай, и мед, и выпеченный в русской печке настоящий деревенский хлеб.

Старик расцеловал его на прощание, как родного сына, и долго махал вслед красивой ярко-красной машине, подпрыгивающей на разбитой дороге.

Самое интересное, что Дубровину все удалось: он получил необходимые документы, арендовал помещение, закупил оборудование, и линия по производству минеральной воды «Антик» начала приносить деньги.

Вода оказалась действительно лечебная, ее охотно покупали, а доходы Кирилла и Антона росли. Приятели процветали, не прилагая к тому особых усилий. Особенно Кирилл, который совершенно обленился, быстро привык к деньгам, приятному времяпрепровождению и вольному образу жизни.

Они катались по Москве, дурачились, покупали пиво и мороженое, много смеялись, курили, сорили деньгами. Теперь можно было себе позволить лучшие концертные залы, дорогие рестораны, загородные пикники, шикарную одежду и многое, многое, многое…

Леонтина была без ума от Кирилла, Антон был влюблен в Леонтину, злился и ревновал, а Кирилл… оставался загадкой. Никто не мог понять, что у него на уме.

Он не стал менять квартиру в Неопалимовском переулке на более престижную. Жилье его вполне устраивало. Кирилл приобрел новую мебель, отдавая предпочтение удобству и уюту, а не моде; вернул родителям долг; заказал Серафиме памятник из белого мрамора – и на этом успокоился. Ему нравилось делать деньги играя, а не корчась от напряжения. Самые невероятные операции, которые он задумывал, проходили благополучно, стремительно увеличивая оборотный капитал.

Прибыли «Антика» росли как на дрожжах. Антон хватался то за голову, то за сердце, носился как угорелый, выполняя распоряжения Дубровина, кричал на секретаршу, пил то водку, то валерьянку, к вечеру уставал как собака, сваливался на диван в офисе, не имея сил ехать домой, и… с утра все повторялось по тому же кругу.