Глава 8

Первая битва была выиграна. Мы ликовали. Но расслабляться было рано, до полного разгрома Гастона было ещё далеко.

Горыныч, вздыхая лежал на поляне, из-под полуопущенных век наблюдая за лекарями и чародеями, исцеляющими раненых воинов.

– Устал, Горынушка? – ласково спросила я, благодарно касаясь его бока.

– Изжога, – хмыкнула одна из голов, две другие согласно кивнули.

Видя мое недоумение, Горыныч пояснил:

– Тварь эту зубастую глотать пришлось, а она мне совсем неполезная! Болею вот…

– И что сделать надо? – живо откликнулась я.

– Водички бы живой глотнуть, – мечтательно отозвался мой зеленый страж.

– А так что, копыта отбросишь? – раздался ехидный голос Жутикова.

– Нет, но страдать буду, – ответила вторая голова, – а от этого у меня характер портится, – весомо добавила третья и понюхала Жутикова.

– У чародеев она есть? – поинтересовалась я, готовая к действию.

– Есть, но она им для раненых нужна, да и мне не хватит того, что у них есть… на один зубок…

– Где её можно набрать? – спросила я, поправляя шлем.

– У реки Смородины ключ бьёт, – ответила всезнающая ящерка, высовывая любопытную мордочку из-под доспеха.

– А сколько воды нужно? – поинтересовалась я у страдающего Горыныча.

– Хотя бы пару ведерок, – отозвалась одна из голов. – Но даже не вздумай одна идти!!!!

Я легонько побарабанила пальцами по нарукавнику на правой руке, показалась ящерка.

– И где течет река Смородина?

В сопровождении трех стражников мы с Жутиковым, который нес три пустых ведра, отправились за живой водой. Владимир Николаевич, показавший себя в сражении с лучшей стороны, выглядел довольным и даже не ворчал. Впрочем, роль ворчуна взяла на себя ящерка. Мы вошли в лес.

– Ты заметила, стрелы в том колчане, что ты мне дала, не кончаются, – заметил Жутиков. – Интересно, как это делается? Не знаешь?

– Пока нет. А что?

– Хорошо бы, когда вернемся, такое проделать с бензином в машине, – усмехнулся он.

– Оптимистично звучит, «когда вернемся»,– заметила я.

– Навсегда я здесь оставаться не собираюсь!– категорично заявил он и споткнулся о корягу.

– Ай, как неловко! – раздался голос откуда-то сбоку.

Я повернулась: от кряжистого дуба отделилась неприметная до этого фигура Лешего.

– Куда путь держит Нареченная? – спросил он.

– На реку Смородину за живой водой для Горыныча.

– Нечто приболел Зеленый?

– Гастонову птицу проглотил, вот его и мутит. Изжога замучила, – объяснила я.

Леший покачал головой.

– А эти тоже с тобой? – тихо спросил Леший, чуть заметно указав на стражу и Жутикова.

– Да, Яромир без стражи отпускать не хотел, – пояснила я.

– Так-так, ну, эти пожалуй здесь тебя, на опушке, подождут,– отозвался Леший, быстрее увлек меня вперед.

– Эй, Римка!

Я оглянулась. За нами сплошной стеной стояли заросли ежевики. Осторожно раздвинув ветки, я увидела мечущихся по поляне стражников и удивленного и раздосадованного Жутикова с пустыми ведрами в руках.

– А этот нам, пожалуй, пригодится, – усмехнулся Леший.

Кусты на противоположной стороне поляны заколыхались, и стражники бросились в ту сторону. А Леший тем временем ухватив Жутикова за руку, втянул его на эту сторону зарослей. Немного оцарапанный, Жутиков выглядел ошарашенным.

– Ой, а ведерко третье куда дели? – поинтересовалась я. – Ничего доверить нельзя, – осторожно раздвинув ветки, я подхватила оброненное ведро.

– Ну, Римка! Опять твои дурацкие выходки! – возмущался Жутиков, потирая поцарапанную щеку.

– Никакого уважения к Нареченной! – пожаловалась Лешему моя ящерка, высунув любопытную мордочку.

– А стрелок, говорят, отменный, – усмехнулся в бороду Леший.

Леший вполголоса рассказывал мне о лесе, учил читать следы и пояснял, какое растение что врачует и от каких недугов помогает. А Жутиков, позвякивая ведрами, шел сзади, и ворчал, вполголоса перечисляя всё претензии, разумеется, во всём происходящем виноват был только один человек – я.

– Не обращай внимания на ворчанье,– усмехнулся Леший. – Это у него защитная реакция организма. Спутник твой, человек к чародейству не способный и в него не верящий, пытается найти хоть какое-то объяснение всем чудесам. К тому ж, в душе он добрый, хоть и злоязычен порой безмерно.

Когда мы вышли к окраине леса, я уже читала Лешему следы и различала растения.

– Пересечете луг, а там, в низинке, и река Смородина бежит. Да привет Водяному передавай, – попрощался с нами Леший. – А я вас здесь подожду, да на обратном пути провожу.

Мы с Жутиковым пошли через луг. Я с интересом смотрела вокруг, теперь, когда Леший открыл мне дар единения с природой, многое виделось иначе. Растения, цветы и травы открывали свои тайны, я интуитивно понимала их язык. А Владимиру Николаевичу явно надоело ворчать, некоторое время он даже молчал. Глубокая царапина от шипов ежевики на щеке кровоточила. Я сорвала подорожник, размяла пальцами листок и приложила к царапине Жутикова. Он сначала дернулся от моего прикосновения.

– Чтобы кровь остановить, – пояснила я.

– Много ты в этом понимаешь!– буркнул он, прижимая листок к ране.

– Теперь знаю, – весомо ответила я.

– Вот скажи мне, Римк, и что они с тобой носятся как с писанной торбой?!– наконец, спросил он. – Мне, ну хоть бы слово сказали, а тебе… Ах, Римма! Ах, Нареченная… Да, кстати, ты что всерьез собралась замуж за этого…принца датского?

– Наследник он, Князь, – поправила я.

– А, один фиг,– отмахнулся Жутиков. – А как же Антоха? У вас ж с ним типа любовь? – язвил он. – Хотя, с другой стороны: кто Антоха и кто Князь, женщины никогда постоянством не отличались…

– Хотите, я вас в мышь превращу? – обернувшись, ласково спросила я, прищурив глаза. – А потом отдам Василию…поиграть? Как к Бабе Яге вернемся, напомните, пожалуйста!

– Злыдня! – бросил он и гордо задрав голову, шагнул вперед, демонстрируя оскорбленное достоинство.

Наконец мы спустились к реке. О том, что ключ с живой водой совсем близко догадаться было несложно: трава здесь была особенно сочной, цветы – благоухающими и яркими. Жутиков выпустив из рук ведра, устало опустился на песок.

Конец ознакомительного фрагмента.