Вике предстояла первая лекция. Подходя к аудитории, она немного волновалась. «Да что там немного… Уже сильно я волнуюсь. Так волнуюсь, что дрожат коленки. И слова забываются». Войдя, она поздоровалась и представилась. «Одни девочки? – подумала Вика, раскладывая учебный материал. – Много очень красивых. Особенно вот эта – смуглая, высокая, яркая. Выглядит шикарно, как актриса из известного фильма. Или вон та – с родинкой над верхней губой. Ой, и эта, нежная блондинка… Все красивей меня! А как по-разному одеваются… Некоторые в джинсах. Я тоже люблю джинсы. Но на лекцию в них не пойдёшь… Некоторые в кружевных блузках. Это что, сейчас модно? Вот с повязкой на голове и дерзким взглядом… Девчонки тоже меня разглядывают… Интересно, как я им? Ну да ладно, пора лекцию начинать». Но начать она не успела. Из-за двери послышался непонятный шум, грохот, и в аудиторию ввалилось несколько человек. «А вот и мальчики… Себя показывают, хотят внимание привлечь. Ой, а это кто? Такой страшный, и выглядит лет на тридцать пять… Почему у него такой взгляд?» – пронеслось в считанные секунды в голове у Вики. «Здравствуйте, попрошу вас больше не опаздывать,– холодно и строго сказала она. – Итак, мы с вами начинаем тему…»
После лекции мальчики подошли к Вике. «Извините нас, пожалуйста,– наперебой говорили они. – Мы больше не будем опаздывать!» (Конечно, беззастенчиво обманули. Жизнь показала, что вовремя приходить на пары никто из них не собирался, и опаздывали они стабильно на каждую Викину лекцию – всё так же минут через пятнадцать после её начала эффектно и с шумом заходили). «Не буду обращать внимания,– думала Вика. – Перестанут».
Того «страшного и в возрасте» студента, как выяснилось, звали Вадим Шнайдер. Вадик. Но так ласково называла его только сотрудница, с чьей протекции он попал в институт. Все звали его только по фамилии, и как часто звучало: Шнайдер сделал то, Шнайдер сделал сё. Произносилась эта фамилия постоянно – каждый день со Шнайдером происходила какая-нибудь нелепая история. Этот студент был ещё какой странный. Мог встать прямо посередине лекции и начать делать зарядку, энергично размахивая руками и вертя головой. При этом он не обращал никакого внимания ни на лектора, ни на других студентов. Мог без дела зайти на кафедру к преподавателям или в методический кабинет, где работали две милые женщины – методисты по очному и заочному отделениям. Там Шнайдер, невзирая на лица, причёсывался, прихорашивался у зеркала и так же молча выходил. А тут он подкараулил Вику на лестнице и поплёлся следом, невнятно бормоча что-то себе под нос о половом различии мужчины и женщины. Вике тогда стало не по себе, она ускорила шаг и, ничего не говоря, «оторвалась» от преследовавшего её студента. Говорить она ему ничего не стала – замечаний он не понимал или делал вид, что не понимает.
После очередной Викиной лекции Шнайдер зашёл на кафедру. В помещении никого не было. У Вики было «окно» и она готовилась к предстоящим занятиям со студентами. Шнайдер подкрался незаметно. Увидев нависающего над ней студента, Вика вскочила из-за стола. У Шнайдера горели глаза и часто вздымалась грудь от тяжёлого дыхания. Вика испугалась. От страха она потеряла дар речи и почти утратила возможность соображать. Шнайдер молчал. Немного придя в себя, Вика встала за деревянный старый стул, держась обеими руками за его спинку и подумала: «Если он сейчас приблизится ко мне, я его ка-ак двину стулом!» Но Шнайдер стоял на месте и не шевелился. Потом он злобно зашипел: «А вы знаете, Виктория Васильевна, чем различаются мужчина и женщина? Вы знаете, что испытывает мужчина, сидя на ваших лекциях?» Вика уже чуть не падала в обморок. «Ничего он не испытывает!»– заорал Шнайдер, круто повернулся и вышел из кабинета. «Сумасшедший»,– подумала Вика, приходя в себя.
За дверью послышался разговор. Разговаривали несколько человек, говорили громко и сердито. Вика выглянула – по коридору, спешно удаляясь, трусцой бежал Шнайдер, у кафедры небольшой группой стояли мальчики с первого курса, и один из них, Саша Ершов, орал Шнайдеру вслед: «И чтоб мы тебя больше около неё не видели!»
«Ну и денёк»,– подумала Вика, возвращаясь на своё рабочее место. О произошедшем она никому не стала рассказывать – ни коллегам-преподавательницам, ни тем более завкафедрой. Было стыдно. Однако после этого случая Шнайдер больше к ней не приближался и следом в кабинет не заскакивал. «Видимо, испугался мальчишек», – решила Вика и успокоилась.
На очередном заседании кафедры Любовь Константиновна решила обсудить стиль одежды своих молодых и пока ещё немного наивных подчинённых. Перед этим она плохо спала ночью, можно сказать, совсем не спала, переживая, как же тактично поговорить с преподавательницами насчёт того, каким должен быть внешний вид преподавателя. Причём претензии в основном у неё были к Ирине и к Свете-лаборантке. Ирина часто надевала уж очень обтягивающие юбки и блузки с декольте, носила вульгарные ажурные чулки. Красилась ярко, наносила много косметики – иногда даже тушь сыпалась с ресниц. «Да ладно макияж, – думала завкафедрой, – девчонки молодые, конечно, хочется быть красивыми. А вот мини и декольте, и эти ужасные колготки в ВУЗе недопустимы».
Света была неряхой. Часто на работу она приходила в одежде с засаленными рукавами, жирными пятнами на самых видных местах или в колготках с поползшей петлёй. Коллеги замечали всё это, но делать лаборантке замечания стеснялись. Один раз, в свои женские дни, Света пришла в полупрозрачных обтягивающих брюках. Вид сзади был такой, что Свету сразу же затолкали в кабинет, усадили за стол и сказали в течение дня не высовываться, и желательно в присутствии студентов со стула не вставать.
«Накипело!– думала завкафедрой, собирая заседание. – Ну сколько можно! Одна приходит в институт как на панель, вторая вообще, видно и в зеркало не смотрится, и не имеет понятия ни о стирке, ни о глажке. Ну что за воспитание!» Вслух она, естественно, ничего этого говорить не стала и конкретных имён не упоминала, хотя и так всем всё было понятно.
На улице моросил нудный осенний дождь, преподавательницам хотелось спать или горячего чая с чем-нибудь вкусненьким, но все внимательно слушали Любовь Константиновну. А она говорила о том, что преподаватель – это лицо института и нашей кафедры, что нужно следить за своим внешним видом, быть аккуратными и носить довольно строгую одежду. «Преподаватель вообще должен ходить в одном и том же,– то ли пошутил, то ли всерьёз сказал заглянувший в кабинет Альберт Алексеевич, – чтобы студенты его издали сразу узнавали, и был сложившийся образ». Сам он, действительно, независимо от времени года и планируемых мероприятий, носил один и тот же костюм, очень редко меняя рубашки и галстуки.
В выходные Вика со своей подругой детства Олей Ощепковой, рано вышедшей замуж и нигде не работающей, отправились в торговый центр – прикупить себе обновки. Побродив по магазинам, подружки никак не могли найти себе ничего подходящего. То всё казалось слишком дорого, то наоборот цена стояла чуть ли не копеечная, а приходить в институт в одежде, от которой за километр веет дешёвкой, Вика стеснялась. Наконец они набрели на магазин средних цен и неплохого ассортимента. Оля сразу же кинулась к стойке со скидками. Её муж зарабатывал неплохо, но требовал экономии семейного бюджета, и тратить много денег на одежду Ольга боялась. «Смотри, что я тебе нашла! А это – мне!»– крикнула она на весь магазин, быстро перебирая плечики с брюками, блузами и платьями. Вика подошла. Оля протягивала ей «цыганскую» блузку – яркую, цветастую, да ещё у ворота были приклеены красные стразы. Себе она выбрала самые уценённые брюки из какой-то золотистой ткани. «Нет уж, спасибо,– сказала Вика, – я сама себе сейчас что – нибудь найду».– «Ну, как хочешь,– обиделась Оля.– Я тогда себе её возьму».
Вика походила по магазину, отказавшись от помощи продавца, и наконец, выбрала себе строгое платье и светлую блузку. «Пока мне этого хватит,– решила она.– У меня ведь дома и так вся одежда вполне приличная, подберу юбку, и нормально будет. Да и старые свои вещи носить на работу буду, мне ведь замечания по одежде никакого не делали».
На другой день все явились на работу, как на праздник. То есть, почти все. Вика в новой блузке и строгой юбке, Наталья Александровна в синем брючном костюме, Ольга Николаевна тоже в новом костюме и огромной красной шляпе. Шляпу она сняла, и тут же молодые преподавательницы кинулись её мерить. Выяснилось, что больше всех она идёт Вике. Расстроившаяся от этого Ольга шляпу тут же забрала и спрятала подальше в шкаф. Пришла Ирина в чёрной юбке «под кожу» и розовой шифоновой блузке. И, наконец, заявилась на работу Света-лаборантка. Света была консервативна в своих привычках – на груди вполне приличного платья выделялось неправильным овалом очень даже неприличное жирное пятно.
С утра у Вики была одна только пара и, прочитав студентам лекцию, она отправилась на конюшню. Вика мечтала со временем купить свою, личную лошадь и поставить её за деньги на постой. Тогда бы всё было проще – приходи в любое время, тренируйся, когда захочешь. Или можно вывести просто коня попастись, или позаниматься с ним в руках, и никто тебе не указ – сама себе хозяйка. А здесь приходилось довольствоваться проплаченным временем и той лошадью, которую выделят в прокате. Причём достался Вике далеко не самый лучший конь, да и пообщаться от души с ним нельзя было – в прокате тебе его почистят, поседлают, а ты только верхом занимаешься. Не очень-то интересно в прокате.
Коня звали Эскиз. Он был светло-серой масти (люди не из конного мира сказали бы – белый), очень высокий и добродушный. С земли – не укусит, не ударит. А вот под седлом он был неудобный – мало того, что высокий и худой, так ещё он в принципе не признавал медленных аллюров. Рысь – только размашистая, галоп – чуть ли не изо всех своих лошадиных сил. Это была чья-то личная лошадь, но её отдавали в прокат тем всадникам, кто более-менее уверенно сидел в седле. «Хозяевам он не нужен»,– объяснила тренер.
Вика угостила Эскиза сухариками и села в седло. Сегодня тренировка была на улице. Тренер была в отъезде и её заменяла девушка по имени Настя. Вика выехала на конкурное поле, наслаждаясь тёплой погодой и теми особыми эмоциями, которые испытываешь каждый раз, когда сидишь верхом на лошади.
С утра на поле никого не было. «Хорошо,– подумала Вика, высылая Эскиза в рысь,– здесь так мало места и стоит так много препятствий, что, если тренируется несколько человек, уже становится тесно». Настя уселась на бревно, лежащее на краю поля, к ней тут же подбежали и легли рядом на землю три собаки, жившие в конюшне.
О проекте
О подписке