Цитаты из книги «Часограмма»

– Тебе-то откуда знать, придурок? – не выдержал Фэш, тем не менее пытливо глядя на златоключника. – Что ты можешь знать о тиккере, идиот?

Да здравствует Василиса, победительница Маришек! – громко прокричала Гроза под хохот остальных.

– В свете последних событий я должна требовать большего от своих людей, – холодно произнесла она голосом, полным оскорбленного достоинства. – Прости меня за недоверие, но я хочу обезопасить себя от предательства. – Я понимаю, госпожа… – Не переживай, мой милый мальчик. – Елена тонко улыбнулась. – Перед тем как сообщить мне свое числовое имя – ты услышишь мое. – Но, госпожа, я не прошу даже… – запротестовал было Марк, но был остановлен величественным движением руки. – Я хочу, чтобы ты его услышал. Имя моей души – Хладокровь. Чтобы скрыть замешательство и восторг, нахлынувшие на него с одинаковой силой, Марк склонился в низком поклоне. Все его нутро затрепетало: повелительница одарила его неслыханной честью – назвала свое числовое имя! – Вулка-ан… – произнес он дрожащими губами. Еще ни один человек не слышал его числового имени. Ровно с той поры, как его двоюродный дядя провел часовое посвящение и подарил ему часовую стрелу. – НАКЛУВ. Марк рухнул на пол, моментально потеряв сознание. Елена взмахнула стрелой в сторону окна – его створки распахнулись шире, пропуская круглое зеркало величиной со столешницу небольшого обеденного стола. Рама зеркала была инкрустирована крупными рубинами, мрачно переливающимися в красноватом полумраке будуара. Лицо Елены осветилось холодной решимостью. Зеркальную поверхность перечеркнула косая огненная линия. За ней последовала вторая, образовав идеально ровный крест.

– С теми запасами, что выделил нам отец Ника – без проблем, – заверила Захарра. – А рецепт я наизусть помню: два яйца, две столовые ложки сахара, ложка растительного масла, ложка уксуса и посолить. Все! А, ну два стакана муки еще, ну это же и так понятно. Получается такой тяжелый ком, как глина… Надо дать ему постоять под полотенцем ровно тридцать минут. – Во-во, точно как глина – очень трудно раскатывать, – пожаловался Ник,

– А как называется эта башня? – полюбопытствовала Василиса. – Цайтглокентурм, – без запинки произнес Маар. – Как-как?! Ну и названьице! Язык можно сломать. – Ага, я тоже так подумал, когда впервые услышал…

Неожиданно возле девочки возник Маар и обнял ее за плечи, спрятав лицо в темно-рыжих волнистых волосах. Василиса доверчиво прижалась к нему, и вдруг стало видно, что она беззвучно плачет. Но вот она отвернулась, незаметно утирая слезы ладонью – на ее пальце сверкнуло какое-то кольцо. Маар что-то почувствовал – отстранился, взяв лицо девочки в ладони. Фэш упрямо мотнул головой: – Убью гада! – Убьешь, убьешь, – с издевкой повторило зеркало.

Вначале она почти не слушала Миракла, все еще пребывая в эйфории от недавнего горячего поцелуя

– Увижу, что ты обнимаешься с каким-нибудь новоиспеченным ключником, убью обоих. – Он состроил свирепую гримасу. – Вернее, его на куски разорву, а с тобой просто разговаривать не буду.

Неожиданно Фэш сам развернулся к ней. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Но вот, поддавшись некоему порыву, мальчик приблизился стремительным шагом и, осторожно, но цепко ухватив Василису одной рукой за плечо, а другой – за талию, рывком притянул к себе и поцеловал в губы.

Несколько секунд растянулись в вечность. Этот поцелуй не был похож на те, другие – несмелые, оставленные украдкой или впопыхах. До этого момента Василиса даже не подозревала, что можно так увлеченно целоваться. Ее всю будто окутывали волны нежного, воздушного тепла – едва ощущаемого, невесомого, и почему-то казалось, что в жизни нет ничего важнее. Рука мальчика вдруг сместилась с плеча – его пальцы нежно обхватили ее шею, и Василиса вообще перестала что-либо соображать.