Алина
Мы не идем ужинать. Как только Эмин услышал про отца, он нажал кнопку первого этажа, и мы вернулись в машину. Молча едем домой. И я уже не знаю, что хуже. Теперь мне кажется, что лучше бы этот ужин состоялся. Сейчас, когда мужчина рядом со мной изменился в лице, чувствую себя виноватой. Не могу понять, перед кем моя вина. Перед отцом – за то, что вынесла все за пределы нашей семьи, или перед Эмином – за то, что не смогла устоять перед его давлением и созналась. Не понимаю, что ждет меня дома.
– Часто Аслан наказывает тебя? – холодно спрашивает Эмин.
– Нет. То есть так было впервые? – этот мужчина действует на меня, как детектор лжи. Не могу лгать ему и притворяться. Может, потому что он и так читает меня, как открытую книгу, а может, потому что воспринимаю его, как кого-то выше, старше и авторитетнее. Как ребенок перед взрослым мужчиной.
– За что?
Ну зачем он это спрашивает? Правда вряд ли ему понравится. Не отвечаю, отворачиваясь к окну.
– Еще одно правило, Алина. Моя жена не должна игнорировать мои вопросы и требования. За что? – повышает голос, повторяя вопрос.
– За то, что вела себя неподобающе. Недостойно. Опозорила.
– Где ты успела настолько опозориться? – с легким недоумением спрашивает он. Сейчас ведет себя так, словно я уже его жена и мы давно вместе. За все время мы успели сказать друг другу пару фраз. Мы, по сути, чужие люди.
– На знакомстве с вами, – не могу пересилить себя и перейти с этим мужчиной на ты.
– То есть я, увидев тебя впервые, выкупил твой спектакль, а отец нет?
– Он тоже выкупил. Это его и разозлило.
– Ясно, – сухо отвечает Эмин, словно злится на меня. И я уже ничего не понимаю. Получается, я вновь опозорила отца, и от этого еще страшнее. Не представляю его реакцию.
Наивно надеюсь, что меня просто проводят до дома, но Эмин идет вместе со мной. Нас встречает мама. Рассматривает нас, такая счастливая.
– Я так рано вас не ждала, сейчас распоряжусь, чтобы подали чай. Я хворост медовый испекла.
– Не нужно! – обрывает ее Эмин. – Где Аслан?
– В кабинете, – растерянно сообщает мама, потому что тон у Эмина недобрый. – Я сообщу ему…
– Я сам, – взмахивает рукой, и мама отступает. – Алина, – поворачивается ко мне, – спасибо за вечер, – направляется в кабинет отца.
– Что с ним? – шепотом спрашивает у меня мама.
– Не знаю, – пожимаю плечами и поднимаюсь в свою комнату.
Запираюсь, скидываю с себя палантин, туфли, сажусь в кресло и заглядываю в телефон.
«Лин, я позвоню?»
«Лина, ответь мне. Я же не знал, что так обернется».
«Алина, набери меня, когда сможешь».
«Пожалуйста…»
Закрываю глаза, глубоко вздыхая. Поднимаюсь с места, запираюсь в ванной и набираю Диму. Мне так хочется его увидеть, просто поговорить, как раньше, чтобы обнял меня и пообещал, что все будет хорошо.
– Алло, Лина! – взволновано отвечает Дима. – Ты как? Можешь говорить?
– Да, – тихо отвечаю я.
– Лин, ты не переживай, зайка, я уже еду домой.
– Ты говорил, через два дня.
– Я все бросил. Я подработку нашел, на три недели. Заработаю, и мы уедем. Ты потерпи пока, ладно? Притворись, что смирилась, чтобы тебя выпустили из плена.
– Дим… Свадьба через десять дней, – сообщаю ему я, а у самой внутри все переворачивается. Он все бросил и едет домой ради меня, он нашел работу тоже ради меня. Чувствую себя в клетке. Вот она – свобода, ее видно через решетку, но выйти не могу.
– Как через десять? Почему так скоро?
– Так решили родители и жених, моего мнения никто не спрашивал, – выдыхаю я.
– Это ненормально! Это… пи*дец! – возмущается Дима. – Зайка… Мне никто не займет такую суммы. Я попробую завтра взять кредит, но студентам много не дают, – обреченно сообщает он мне.
– Если у нас будут деньги, что мы можем сделать?
– Уедем подальше отсюда.
– А как же твоя мама и сестра? Учеба, спорт? Тебе глупо все бросать ради меня.
– Лин, ты сразу скажи, что хочешь выйти замуж и на хрен послать меня! – психует Дима.
– Ты дурак, что ли? – грустно усмехаюсь. – Мне неприятен этот мужчина, я тебя люблю.
– Ну и не надо решать за меня! – строго сообщает он мне, вселяя еще одну надежду. – Маме уже лучше, ей здесь бабушка поможет. Устроимся – буду помогать. А учеба… Придумаем что-нибудь.
– У меня есть деньги на карте, я тебе переведу, они все равно сейчас мне ни к чему. Ты сможешь все решить в ближайшую неделю?
– Конечно, зайка, я ради нас все смогу. Сейчас скину тебе номер карты. На мою не переводи – спалимся.
– Хорошо. Дим…
– Да, Лин?
– У нас точно все получится?
– Ты в меня не веришь?
– Верю.
– Ну тогда держись там, не зли родителей, готовься к свадьбе.
– Хорошо, – киваю, словно он меня видит.
– Лин, я говорил тебе, какая ты у меня зачетная?
Улыбаюсь в трубку.
– Нет.
Вздрагиваю, когда слышу стук в дверь.
– Все, Дим мне пора, – шепчу ему. – Я переведу деньги.
– Я позвоню.
Скидываю звонок, оставляя телефон в ванной.
– Алина, открой! – требует отец. Сглатываю, подходя к двери. – Алина! Открой, я тебя не трону!
Это вообще первые слова, которые мне говорит отец после того, как отхлестал. Глубоко вдыхаю, открываю, отходя назад.
На вид отец спокоен. Внимательно меня осматривает, проходя по комнате. Останавливается возле полок, берет оттуда сувенирную куклу в виде дамы восемнадцатого века. Моя любимая. Рассматривает, аккуратно ставит на место, поправляя ей шляпку.
– Помнишь, мы купили ее в Греции?
– Помню.
– Сколько лет прошло?
– Около восьми, – пожимаю плечами, не понимая, к чему он ведет.
– Помню, какую истерику ты тогда закатила. Я не хотел ее покупать. И дело даже не в том, что она стоила, как половина путёвки нашего отдыха.
– Да? – распахиваю глаза, я тогда не знала, что она дорогая. Просто увидела куклу в витрине какого-то магазина и загорелась этой дамой.
– Да, какая-то коллекционная модель от знаменитого мастера, – усмехается отец. – Я считал это капризом маленькой девочки. Ты же не понимаешь ее ценности. Но все равно купил, потому что не смог вынести твоих слез. Мне тогда казалось, что я мало тебе даю.
И во мне что-то обрывается. Понимаю, несмотря на то, что он меня избил и хочет выдать замуж, я все равно уважаю его и почитаю как отца.
– Пап… – всхлипываю.
– Это хорошо, что ты уже доверяешь будущему мужу и ищешь у него защиты. Но… – подбирает слова.
– Пап, я не хотела, он увидел полосы и надавил на меня, – опять накатывают слезы, но держусь. Устала постоянно рыдать.
– И это тоже хорошо, что муж за тебя говорит и защищает. Я был неправ. Увидел тебя в этом развратном наряде и то, как ты себя вела, и не смог найти за этой маской собственную дочь. Погорячился, прости. У тебя скоро будет своя семьи, запомни: сор из семьи не выносят, – говорит он мне, а я киваю от растерянности. – Отдыхай, впереди тяжёлая неделя подготовки к свадьбе. Я хочу, чтобы у моей дочери была самая лучшая свадьба, – произносит отец и покидает мою комнату. Снова запираюсь, хватаю телефон, нахожу сообщение от Димы и перевожу ему деньги.
Прости, папочка, но свадьбы не будет.
***
Десять дней пролетели как один. Я старалась изображать покорность и даже делала вид, что заинтересована в подготовке. Димка звонил мне каждый день и просил немного подождать: еще день, пару дней и еще, и еще. У него что-то не получалось, моих денег оказалось недостаточно, и он искал еще варианты. Я отдала ему все, что было. Отец больше мою карту не пополнял.
Родители вели себя, как раньше, словно мы снова дружная семья и все счастливы от предстоящего брака. Усыпить их бдительность у меня получилось, а свою панику нет.
За пару дней до свадьбы Дима снова пропал. Его телефон отключен, в соцсетях нет, и все его друзья как один твердят, что не видели и не знают, где он. Я даже пыталась позвонить его маме, но та сбросила меня, как неизвестного абонента. И мне кажется, я пропала вместе с моими надеждами, которые рухнули в день свадьбы.
Я рыдала всю ночь, и даже утром моя истерика не утихла.
Мама все утро причитает, плача вместе со мной, носясь вокруг и пытаясь привести мое опухшее лицо в порядок. Только она плачет по испорченному виду невесты, а я плачу по своей судьбе, которая уже предрешена. Оплакиваю свою глупость, потому что поверила Диме и повелась на его сладкие слова.
Меня разорвало на ошметки, когда я случайно увидела в интернете фото Димы с какой-то девушкой; наши общие друзья, видимо, лайкнули фото, не подозревая, что я увижу. Я могла все пережить. То, что у него не получилось вытащить нас, то, что не хватило денег, даже то, что он меня не любит и передумал бежать. Но вот такой откровенной лжи и предательства я пережить не могу. И теперь получается, что моя единственная дорога – это выйти замуж.
К назначенному времени моей персональной «казни» я успокоилась. Мама напоила меня каким-то таблетками, отчего стало абсолютно все равно, что происходит вокруг.
Слезы и истерика прошли, и я в полной прострации смотрю на себя в зеркало и думаю о том, что невеста в отражении даже очень красивая и нежная. На мне длинное платье в пол, расшитое жемчугом, туфли на устойчивом каблуке, тоже украшенные жемчугом, длинная фата до пола, закрывающая лицо, а в руках небольшой букет из маленьких белых роз, перевязанный серебряной лентой. Красивая невеста, лучшая из всех, которых я видела. Но мне все равно. Мне даже все равно, что под платьем на мне белое кружевное белье от известного модного бренда. В голову приходит только одна ясная мысль: а что будет, если эта невеста на церемонии в присутствии сотни гостей скажет «нет».
– Все, время! Поехали! Эмин уже ждет! – радостно сообщает мне мама, хватает за руку и выводит из комнаты, и я покорно иду, еще раз оглядываюсь на телефон, который остается дома, словно он может что-то решить. Даже когда я увидела фото Димы и поняла, что он предал меня, все равно глупо надеялась, что это неправда, и ждала его звонка до последнего. Но меня никто не спасет.
Алина
Свадьба проходит в большом загородном комплексе на берегу озера. Специально для торжества воздвигли огромный куполообразный белый шатёр. Погода не плачет вместе со мной. Несмотря на осень, сегодня теплый солнечный день. Сочетание жёлто-красных листьев, зеленой травы и синего озера, в котором отражается ясное небо, прекрасно. Этот день мог стать самым счастливым в моей жизни, если бы не был настолько ужасным. Но действие таблеток набирает обороты, и мне все равно. Я, как послушная кукла, покорно делаю все, что мне говорят.
Гостей много. Я почти никого не знаю. Несколько родственников с нашей стороны, все остальные – либо папины партнёры, либо со стороны Эмина.
Бракосочетание проводится в европейском стиле. Выездная регистрация у озера. Гости собираются возле арки, украшенной белыми цветами. Эмин тоже там, в окружении незнакомых мне мужчин. Мы с мамой – в шатре.
– Ну, пришла в себя? Как самочувствие?
Я просто киваю.
– У тебя есть еще успокоительные? – интересуюсь я. Хочу совсем уйти в себя, чтобы пережить этот день. А лучше и вовсе не приходить в себя.
– Нет. Тебе и так достаточно.
Мама суетится, постоянно поправляя мои платье и фату.
– Готова? – в шатер входит отец. Снова киваю, даже не понимая, о чем он. – Замечательно. Пойдем, – он поставляет мне руку, и я хватаюсь за нее, как за опору.
– Букет забыли, – мама вручает мне цветы, целует щеку, плачет, утирает слезы, улыбается и убегает.
Слышу, как начинает играть музыка. Что-то мелодичное, восточное, красивое.
– Волнительно, – сообщает мне отец и выводит из шатра. До меня только сейчас доходит, что церемония началась, и мы идем к алтарю по выстеленной ковром дорожке, через сотни гостей, а там, возле арки, меня ждет Эмин.
Будущий муж безупречен. Словно с обложки модного журнала. Харизма, красота, стиль, стать, власть – все есть в этом мужчине. Угольно-черный костюм, белая рубашка, запонки, начищенные туфли, холодная улыбка, не затрагивающая глаза.
Чем мы ближе к Эмину, тем сильнее я стискиваю папино предплечье. Десятки глаз смотрят на меня оценивающе. Если бы ни супертаблетки мамы, я бы уже бежала отсюда куда подальше.
Отец доводит меня до арки и отдает Эмину. Теперь в меня будет играть он. Моя фата ничего не скрывает, ему видно, как я кусаю губы и прерывисто дышу. Эмин сжимает мою руку, и все вокруг затихают. Нас регистрирует какой-то пожилой мужчина во фраке. Это не тетка из загса. Он заигрывает с публикой, осыпая меня комплиментами.
Мужчина что-то говорит, какие-то красивые фразы и восточные цитаты мудрецов о семье, верности, любви, а мне не хватает воздуха. Происходящее как будто во сне. Через фату я вижу все в белой дымке. Речь мужчины очень долгая, а мне хочется кричать «остановитесь».
Я не хочу!
Оглядываюсь на родителей, мама тихо плачет, утирая слезы платком, и улыбается. Отец не сводит с нас довольных глаз. Гости… Кто-то перешёптывается, кто-то внимательно, с интересом нас рассматривает. Кто-то тоже плачет от трогательности момента.
Кто эти люди?!
Зачем они стали свидетелями фарса?
– Перед тем как этот брак свершится на небесах, хочу услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених.
– Да! – четко, без сомнений отвечает Эмин.
Как он так может? Понимая, что я не хочу.
– Прошу ответить вас, невеста.
А я молчу. У меня просто не поворачивается язык. Эмин стискивает мою руку, пауза затягивается, собравшиеся начинают перешептываться.
– Наша прекрасная Алина волнуется, – начинает выкручиваться мужчина. Прошу ответить вас, невеста, – повторяет вопрос.
Я все слышу, но словно онемела. У меня нет слов. Закрываю глаза, сглатывая ком в горле, а он не глотается. Чувствую, как Эмин наклоняется ко мне, очень близко, обхватывая мою талию, притягивая к себе, обжигая мое ухо горячим дыханием через фату.
– Эта выездная регистрация ненастоящая, – шепчет. – Антураж для церемонии и гостей. Наш брак уже заключен по документам с утра. Ты уже моя жена, – сообщает он мне.
Открываю рот и ничего не могу сказать.
Как жена?
Нас поженили без моего согласия?!
Снова оборачиваюсь на родителей. Отец хмурится, мама замерла и смотрит на меня во все глаза.
– Скажи «да», Алина. Неси себя достойно, как подобает моей жене. Нам ни к чему этот скандал, – вкрадчиво шепчет мне Эмин.
– Да, – киваю ему я, чувствую, как слезы обжигают щеки. Зачем им мой ответ, если все сделали за спиной?
– Умница, а теперь громче, чтобы все слышали, – он похож на гипнотизёра, такой монотонный голос, не оставляющий выбора.
– Да! – уже громко и отчётливо произношу я, слыша, как гости взрываются аплодисментами. Драма удалась. Публика ликует. А я, кажется, умерла, тихо, незаметно для окружающих. Ничего не чувствую: ни радости, ни горечи, ни злости. Меня нет, я кукла, в которую сыграли.
– Прошу вас обменяться кольцами, они будут символизировать вашу бесконечную любовь, чтобы не было конца вашему совместному пути и счастью.
Нам подносят кольца. Красивые. У Эмина – широкое, с черной окантовкой. Мое – лаконичное, словно сплелись белое и розовое золото. Сплелись, как символ того, что назад дороги нет и клетка захлопнулась.
Он надевает на мой палец это кольцо, которое мне точно по размеру. Руки дрожат, я честно пытаюсь надеть на его палец кольцо, но выходит плохо. Все решает сам Эмин, помогая мне, почти сам надевая чертово кольцо.
– Перед собравшимися, родственниками, вашими гостями и Богом объявляю вас мужем и женой. Жених может поздравить невесту, поцеловав ее!
Снова аплодисменты, кто-то даже свистит, радуясь состоявшемуся браку. Эмин откидывает мою фату, открывая лицо, а я замираю, словно он только что сорвал с меня последнее препятствие, защиту, и теперь я точно продана этому обманчиво красивому чудовищу. Он приближается к моим губам, и я отшатываюсь. Но Эмин властно дергает меня на себя, не позволяя отстраниться, и прикасается к моим губам.
– Алина, такая сладкая малышка, – шепчет и усмехается мне в губы. – Расслабься и прими все как должное. И тогда я тебя не съем, – забавляется, слегка втягивая мою губу, а я со всей силы давлю ладонями ему на грудь, пытаясь вдохнуть. – Не нужно со мной воевать, ты все равно проиграешь, – снова улыбается. – Сдайся сразу и красиво, я больше оценю твою покорность, чем строптивость.
Он отпускает меня, подхватывая мою ладонь и крепко сжимает, словно я способна сбежать. Мы разворачиваемся к гостям, и на меня обрушиваются поздравления. Мама целует меня и снова плачет, улыбаясь; отец пожимает Эмину руку. Еще какие-то люди, их много, все смеются, что-то желают, жмут руки, восхищаются моей красотой, отвешивая комплименты Эмину, говоря, как ему повезло. Голова кругом, ноги подкашиваются, и я пошатываюсь на каблуках, не выдерживая натиска всеобщей фальшивой радости. Эмин подхватывает меня за талию, поддерживая, и в какой-то момент вообще отстраняет толпу, уводя меня дальше и сажая на мягкий диван.
– Ты как? Бледная, – заглядывает мне в глаза.
Не отвечаю ему. Глупый вопрос, и он знает ответ.
О проекте
О подписке