Глава 3. Дин и Дана.

Я уже легла, и слушала, как в углу настырно пилил сверчок. Масляный светильничек моргал рядом, по углам жались осторожные тени. Пора гасить свет и спать…

Когда-то давно у нас на даче тоже жили сверчки. Лично мне, маленькой еще, они никогда не мешали спать, напротив, я чувствовала себя как в сказке, придумывала, зачем сверчки «сверчат», что рассказывают. И представляла их тоже по-сказочному: в маленькой шляпе и со скрипкой. Когда дядя Гоша однажды поймал и показал нам, детям, сверчка, очень удивилась: вот это – тот самый?..

Последние годы дачные сверчки куда-то пропали, перевелись.

Я была уставшей, но сон не приходил. На лавке в ногах сохла выстиранная сорочка – некуда было повесить. Легла я опять одетая, конечно – как тут разденешься, если спать приходится в проходном месте.

Вдруг неподалеку кто-то застонал. Укладываясь уже в потемках, я не стала приглядываться, кто тут еще есть. А стон … ну бывает, стонут люди во сне.

Вот, опять… Жалобный какой-то, больной стон. Кажется, кому-то плохо.

Посомневавшись, я все же встала и, прихватив светильник, пошла вдоль лавки. Сегодня в «спальне» оказалось не людно, на лавке лежал только один человек. Я наклонилась к нему, и едва сдержала возглас…

Тот человек из клетки. Сумасшедший Дин. И я обрадовалась, что подошла.

Он опять завозился, глухо застонал сквозь зубы. Очень осторожно я коснулась пальцами его щеки – щека была слишком горячей. У парня определенно повышенная температура. Простуда?

Я присела на корточки рядом, при этом нечаянно задев коленом край простыни, и простыня сползла, обнажив его плечо. А Дин опять застонал.

Его плечо покрывал рисунок из пересекающихся полос.

Рисунок, ха.

Я уставилась на эти полоски, пытаясь осознать. В общем, все было очевидно, но, видимо, для меня слишком дико. И я откинула простыню.

Вся спина Дина, воспаленная и опухшая, была густо исчерчена багровыми линиями. Там, где линии пересекались, я увидела подсохшую, размазанную кровь.

Колючая холодная дрожь сыпанула по мне от шеи до поясницы. Провидение! Это я видела впервые – когда человека вот так выпороли. Беспомощного. В наказание. До крови, до жара. И бросили тут, без помощи. И никого это не волнует. Безумие какое-то.

Что же делать? Ох, Дин. Ну что за сволочь это с тобой сделала?

Впрочем, наверняка все санкционировано местным начальством, то бишь – именем и Ко. То есть законно.

Он сумасшедший, так ведь говорили? Ничего себе метод лечения.

Губы Дина были сухими, потрескавшимися, дыхание неровным. Напоить – это первое. Когда температура, надо пить.

У меня была вода в пузатой бутылке, запаслась заранее. А дальше? Не было ни чашки, ни ложки, да и с ними, наверное, было бы не слишком удобно. Надо бы приподнять Дина, или перевернуть – но не хотелось причинить боль. Я сложила ладонь лодочкой, налила воды туда, пролила каплю ему на губы – он жадно облизал их. Ну, дорогой, давай…

Он нашел воду губами, глотнул, я снова наполнила «чашку», он и это выпил.

Ну, дорогой, может, приподнимешься? Или слишком больно?..

Если бы я могла это спросить вслух, или вообще что-то сказать, может, мой голос как-то привел бы его в чувство. Так нет же, я могла только мычать, поэтому помалкивала.

У себя дома я без проблем нашла бы таблетку, способную как-то помочь. Понятно, что таблеткой тут не обойдешься, раны на коже тоже надо как-то залечивать… наверное. Я нисколько не врач. Я спросила бы у мамы. Мазь от ожогов подошла бы? У меня есть. Дома, как и таблетки. А здесь – ничего, кроме воды!

Глоток за глотком Дин выпил половину моей бутылки, после чего открыл глаза и взглянул на меня мутным взглядом, и тут же его веки опять опустились.

Надо раздобыть лекарство. Наверняка здесь лечат травами и прочими народными средствами, и есть специалисты – лекари, знахарки, ведьмы на худой конец! Да хоть бы и Митрина, но добраться до нее для меня нереально, особенно ночью. В замке, конечно, есть кто-то, умеющий лечить. И потом, каждая наша женщина держит дома аптечку, чтобы не бежать в аптеку из-ка каждого чиха, а здесь? Наверняка так же.

Значит, Нилла?.. Она спала прямо в сыроварне, в каморке за занавеской, кого-то еще я просто не найду.

Но сначала я принесла ледяной воды из колодца, намочила свою так и не просохшую рубашку – где среди ночи найти что-то еще? – и сделала Дину холодный компресс на спину. Легче ему должно стать, хоть ненадолго. Насколько помню, так одна сердобольная лечила наказанных рабов в книге «Хижина дяди Тома», читанной мной когда-то в детстве.

Нилла, к счастью, еще не легла, сидела возле тусклой лампы и шила. И очень удивилась при виде меня.

– Камита? Чего тебе не спится?

Я показала на флакон у нее на шее и попыталась с помощью жестов изобразить, что нужны жаропонижающее и какая-нибудь заживляющая мазь. Однако искусство пантомимы мне чуждо – Нилла только хлопала глазами.

– Камита, что ты? На речку собралась? Не дури, тебя не выпустит стража.

Я потянула ее за рукав, зовя с собой, она пошла. Увидев Дина, ахнула, всплеснув руками.

– Как же так? Почему он тут? Ну и дела…

Состояние парня ее почему-то не сильно удивило. Впрочем, когда я меняла холодный компресс и она разглядела его спину, то опять не сдержала возгласа.

– Ох, ну надо же! Как его на этот раз!

Из чего напрашивался вывод, что бедняге «прилетало» регулярно, но в меньшем количестве. И об этом все прекрасно знали.

Я вновь показала Нилле на флакон у нее на шее и на Дина, теперь она поняла.

– Конечно, Камита, лучше ленне Дане сказать, у нее получше снадобье найдется. Самой мне наверх нельзя, кого бы послать? И чтобы Крыса не узнала, она в это время еще по замку шастает.

Как только прозвучало имя ленны, Дин приоткрыл глаза и посмотрел на нас. И прошептал:

– Дану… позовите…

– Жди тут, – велела Нилла и быстро ушла.

Я присела рядом с Дином, осторожно провела пальцами по его щеке. Как ни странно, поведение Ниллы меня немного успокоило – она не нашла, что положение парня опасно, просто проходная неприятность. По крайней мере, так казалось. Но почему температура повысилась? Так всегда бывает? Повышение температуры – ответ организма на воспаление. Или ему инфекцию занесли, кнут ведь был нестерильный, надо думать… или чем там его били… и кого били этим же незадолго до…

Да уж, мысли дочки врача из двадцать первого века! Услышь их кто здешний – у виска покрутит. Мельник верно поступил, объявив меня полудуркой, за умную тут и не сошла бы, точно.

Открытых ранок множество. Антибиотики нужны, интересно, или иммунитета хватит? Вопрос риторический, какие уж тут антибиотики. В лучшем случае травок заварят.

Я сменила холодный компресс на спине Дина. Колодезная вода по-прежнему была обжигающе холодной, как бы не простудить беднягу. Мой собственный холодный озноб почему-то не проходил. Наверное, от понимания, что со мной в подобной ситуации тоже церемониться не станут. Кто я? Полностью бесправное существо, рабыня на двадцать лет. Что такое двадцать лет? Вся жизнь, может быть. Не хочу прожить ее тут, не хочу, не хочу…

Дин вдруг пошевелился, взял мою ладонь и сунул ее себе под щеку. Понятно, она холодная, а щека – очень горячая.

– Спасибо, – сказал парень тихо, – как тебя зовут? Ты кто?

Я только вздохнула. Кто-кто… Дед Пихто.

Он, Дин, теперь рассматривал меня, слегка повернув голову. И глаза его уже были не такими мутными, в них появился интерес. Лучше стало?

И где же бродит эта Нилла?..

Я легонько погладила Дина по волосам и осторожно освободила руку, он сначала не отпускал, потом сдался. Слабо улыбнулся и, кажется, собрался что-то сказать…

Вот тут-то и началось.

– Ты почему здесь? Кто тебе позволил здесь находиться?! Зачем мешаешься, куда не просят?! Убирайся, без тебя все сделают!

Это нелегкая принесла Крысу, то бишь экономку нашу всеми любимую.

Дин закрыл глаза, точнее, он зажмурился. А я, как бы помягче выразиться… офигела, и от неожиданности, и от претензий. Впала в ступор. Кто мне позволил быть здесь? Она сама, кто же еще, она меня на эту лавку и поселила! Куда я мешаюсь?.. Помогаю больному – это нельзя?..

Кто тут «все сделает» без меня, что-то никого не видать?

– Как смотришь, как смотришь?! Ну что за нахалка? Тебя не учили, как себя вести девушке твоего положения?

Как я смотрю? Ну верно, уставилась на нее с возмущением, а как на нее еще смотреть в такой ситуации? Наверное, все же хорошо, что я немая, а то бы еще и сказала… что-нибудь.

Просто сумасшедший дом.

Дальнейшее понеслось по тем же рельсам, то есть ощущение сумасшедшего дома лишь нарастало, потому что в другом конце коридора появилась еще одна персона. Она стремительно подошла, неся перед собой светильник без стекла – вцепилась в него обеими руками так, словно боялась уронить. Молоденькая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, как мне показалось. В ее глазах, кажется, притаилось по молнии, готовой выпрыгнуть и дотла испепелить вредную тетку-экономку.

– Что это такое? Что это значит, Нона?

– Все в этом доме значит лишь, что приказы твоего отца исполняются в точности, ленна Дана! Всеми, кроме тебя.

Девушка, стало быть, здешняя барышня. Вот и познакомились.

– Мой отец не приказывал ничего подобного, точно знаю!

– Кто бы осмелился его ослушаться?

– Не говори чушь, экономка! Что ты ему скажешь, если Дин умрет?

– Дин не умрет. Он отдыхает, о нем заботятся!

На этом моменте я снова выпала в осадок. О бедняге заботятся?! Кто?.. Ну ладно, не будем об этом. Но – он отдыхает?! Так это ему от чьей-то большой доброты позволили тут поваляться, чтобы отдохнуть?..

– Кого еще ты поставила о нем заботиться?!

– Это вполне прилежная девушка.

Они говорят обо мне?..

– Ленна, тебе запрещено даже приближаться к дурачку! Это приказ именя! Иди к себе!

– Но ты-то не имень, чего мне приказываешь? Я все расскажу отцу. Я расскажу ему, как вы чуть не уморили Дина! Что он с вами сделает, как считаешь?

– Он в своем праве, но мы не виноваты! Иди к себе, ленна Дана!

– Ты бы радовалась, случись что с Дином! Я все расскажу отцу! Он не простит вам Дина, никому не простит!

– Его наказали, как положено! Я доложу именю, что ты не желаешь слушаться его приказов!

Барышня все норовила обойти экономку и приблизиться к Дину, но Крыса сноровисто преграждала ей дорогу.

– Вот когда имень мне прикажет, я и буду его слушаться! Пошла вон, не мешай!

– Я доложу именю!

– Да пошла же вон. Убирайся, наконец, чтобы я тебя не видела! До самого утра!

Я переводила взгляд с одной на другую, норовя отодвинуться к стене как можно дальше. Дин не шевелился и глаз не открывал. Если в самом начале действа барышня разговаривала не слишком громко, а Крыса повышала голос, то теперь наблюдался обратный процесс: экономка постепенно снижала децибелы, а вот ленна – та уже орала, да чего там – визжала так, что мне все больше хотелось зажать руками уши.

– Ты бы радовалась, если бы с Дином что-то случилось!

– Ленна, это не так. Я сейчас позову стражу. Ты должна выполнять приказы именя!

– Вот приедет и прикажет – выполню!

– Я сейчас позову стражу.

– Пусти!

– Я сейчас позову стражу! Уходи.

И так еще некоторое время – громко и ни о чем.

Я потерла виски пальцами. Ну зачем, зачем Нилла решила звать барышню? Без нее Крыска уже давно уползла бы восвояси. Ну повоспитывала бы меня, ограничилась словесным внушением… очень на это надеюсь. А теперь? Сплошной сюр и никакого толку. И ленна Дана эта не охрипнет никак… ну и глотка у девушки. Наверное, уже все тараканы по углам передохли.

– Ленна Дана, я уже иду звать стражу! Видишь – уже иду!

– Да катись! Не дождусь никак! Проваливай!

– Ленна Дана, я уже иду! – тем не менее она по-прежнему резво прыгала, не пуская барышню. – Не позволю вам нарушить приказ именя, ленна Дана!

Мне подумалось: пусть их… развлекаются. Когда-нибудь или та или другая остановится, или от усталости свалится. Помоги, Провидение, убери отсюда этих двух дур!

Не обращая больше внимания на представление, подошла к Дину, присела рядом, потрогала его щеку. Горячая… Эх, все же сюда бы парочку таблеток из аптечки, или укольчик – чтобы он поспал. Ему же так больно, наверное, и пошевелиться трудно. Эх, тебя бы, Крыса, уложить отдохнуть. Или именя – еще лучше.

Я сняла компресс, намочила в ведре, приложила опять. Дин пошевелился, не открывая глаз, нашел мою руку и легонько пожал пальцы. Я в ответ погладила его по руке и выпрямилась. О чудо – ор прекратился. Здешнее Провидение так быстро отзывается на просьбы?

– Кто это? – ленна сверлила меня взглядом.

– Рабыня-полудурка, которую мельник отдал в счет долга твоему отцу. Прилежная девушка, хотя плохо воспитана.

– Годится. Я сама плохо воспитана. Я ее забираю себе. Пошли! Ты теперь моя, – она махнула мне рукой.

Вот тебе и нате. Кажется, именно об этом я и мечтала последнюю пару дней? Подобраться к барышне, уехать с ней в столицу! И не знала, как подступиться к этой задаче. А тут раз, и… Почему мне не хочется прыгать от счастья?

Или хочется?..

Но я стояла и тупо смотрела на барышню.

– Ленна, твой отец не позволит. Она полудурка.

– Как тебя зовут? – спросила ленна, даже не взглянув на экономку.

Та, вместо того, чтобы пояснить, почему я не могу ответить на вопрос, ехидно молчала.

Я постучала пальцами по губам и покачала головой.

– Ты немая?..

Я закивала.

А ну как ленна от меня сейчас откажется? Ну вот не нужна ей немая служанка!

– Ну ты же не совсем дурочка, нет? – она смотрела с интересом.

Я усмехнулась и помотала головой.

– Вот и отлично, пойдем. Ты моя и слушаться должна меня.

– Ленна, твой отец не позволит, – опять вступила Крыска. – Ты посмотри на нахалку! Эта девка не годится для…

– Вот когда не позволит, он мне об этом скажет, – отрезала барышня. – Иди уже за стражей. Сколько можно ждать? Я ухожу. И вот что, ей не смей мешать подходить к Дину, поняла? Если вздумаешь, такое устрою, проклянешь все на свете. Тебя заберу с собой в Андер, поняла? Будешь там у меня лестницу мыть!

–Это невозможно, ленна. Твой отец… – Крыса выразительно посмотрела на меня.

Я ее понимала: она, как ни крути, здесь начальница, и уступать взбалмошной девчонке, пусть и хозяйской дочке, в моем присутствии ей не камильфо. Потому старалась безучастно смотреть мимо. Ленна только усмехнулась.

– А я без тебя замуж откажусь выходить, поняла? Так что будет возможно. И тогда скажешь спасибо за лестницу! Смотри не вздумай ей мешать, я проверю! – ее голосок снова взметнулся вверх. – И пошли за знахаркой, чтобы к утру была тут!

Экономка, чуть помедлив для приличия, молча кивнула.

Я показала на Дина и умоляюще сложила руки на груди, не придумав, как еще сказать, что ему не помешает какая-никакая медицинская помощь – сейчас, а не утром.

– Иди за мной, – повторила ленна Дана.

По каким-то мрачным лестницам мы поднялись на третий этаж, здесь тускло светили настенные светильники. Чьи-то руки услужливо распахнули перед нами двустворчатые двери. В комнате ленна тут же повернулась ко мне.

– Значит, так. Утверждаешь, что не дурочка? Лекарство сможешь дать?

Я кивнула. Это точно смогу, если, конечно, мне не предложат самой приготовить его из крысиных хвостов и лягушачьих лапок.

– Вот, возьми, – она вынула из складок юбки широкий флакон с притертой пробкой, сунула его мне в руки. – Это мазь, она боль снимает и охлаждает. Митрина готовила… знаешь Митрину? Как тебя зовут? Напиши, вон там! – она показала на стол с письменным прибором в глубине комнаты.

Я со вздохом покачала головой.

– Не умеешь?.. – кажется, ленну это заинтересовало, – ладно. И вот еще, – она сняла с полки широкий плоский ящик, быстро переворошила его содержимое – ну где же, где… Ага, вот. Это развести в воде и дать выпить, два раза. Сможешь?

На мои кивки она даже не обратила внимания.

– И эта настойка. Десять капель на один раз. Давать каждый час, поняла? Побудь с Дином, пока ему не полегчает. Хорошо?

Надо же, она не приказывала, она просила. Во всяком случае, такой тон сошел бы и за просьбу. И вообще, у себя в комнате ленна Дана разительно переменилась, она теперь казалась нормальной, деловитой, спокойной. Если бы я не слышала, что это она только что визжала на экономку…

– Утром придешь сюда. Угу? И где твои девичьи бусы? – ленна мельком взглянула на меня и подцепила пальцем свои бусы, точнее, одни из бус.

Интересное это было украшение: пять одинаковых крупных узорчатых шариков, прозрачных, как из хрусталя, больше двух сантиметров в диаметре, перемежались мелкими, с горошину.

– Или с тебя их сняли? – ленна нахмурилась. – Была причина?

Вот еще новости. Сняли девичьи бусы – это что значит? Ни Митрина, ни добряга-мельник не просветили меня насчет этой детали. И, наверное, это плохо, даже можно строить гипотезы, почему. Может, их с гулящих девок снимают, или что-то вроде того?..

Я решительно покачала головой – нет, не сняли.

– Я просто хотела узнать, сколько тебе лет. Так сколько?

Так бы сразу и спросила. Я отложила лекарства и показала на пальцах: два раза по десять и один.

– Двадцать один? – Ленна удивилась. – И тебя до сих пор замуж не выдали? Что, потеряла бусы? Может, у тебя их украли?

Дались ей эти бусы! Я решительно кивнула – да, потеряла! Украли!

– Значит, так, – она усмехнулась. – Погоди, сейчас я тебе дам. Красивые, понравятся! Мне их жених прислал. Не побоишься носить? Отец разозлится… а может, не заметит. Он на украшения внимания не обращает. А Нона будет беситься. Ну, наденешь? Не побоишься?

Вот так, значит. Барышня находится в состоянии постоянной войны с экономкой и родственниками… точнее, может, и не войны, но бесить их – ее любимое удовольствие. И она вербует меня в свое «воинство».

В сущности, мне это не нравилось. Но я согласно кивнула, глядя в глаза ленне – не боюсь, милая, ты только отвези меня в Андер, к моему магу!

Она тут же метнулась в соседнюю комнату и принесла парчовый мешочек, вручила мне.

– К утру нанижи и надень! Тебе нужно восемь, тут десяток. Вельта!

На зов из другой двери тут же выскочила молоденькая девчонка.

– Ступай к Ноне. Спроси у нее, наконец, как зовут мою новую служанку. Скажи Ноне, что я велела ей прийти ко мне с утра, и что я дала ей бусы и велела надеть!

Ого, а вот это мне понравилось. Ленна не собиралась перекладывать на меня ответственность! За это уважаю.

– Ты еще здесь? – она махнула рукой, – иди уже, поторопись!

Ну наконец-то.

Возле Дина сидела Нилла, рядом с ней на лавке слабо теплился масляный светильник.

– Принесла? – она вскочила. – Давай, помогать буду.

Она уже принесла из кухни чашки, ложку, кувшинчик с ягодником – так здесь называли отвар из ягод и трав, иными словами – тот же компот, в который для пряности добавили трав. Казалось, я отчетливо слышала запах душицы и меда. Вкусно.

– Попьешь? – предложила подруга. – Ола приготовила на утро.

Я отмахнулась, это и потом успеется. Первым делом смазала спину Дина мазью, она и правда немого холодила, и кончики пальцев, о чудо, слегка онемели. Точно подходящее снадобье.

– Это балистник, дорого стоит, не разливай зря, – заметила Нилла, понюхав пробку, – но хорошо лечит. Я его покупала раньше, махонькими флакончиками. Еще когда у детей зубки режутся, тоже годится.

Что ж, может, я и была излишне щедрой. Зато скорей подействует. И барышня не предупреждала, что надо экономить.

– Имень рассердился бы, наказанных не лечат балистником, – продолжала мимоходом просвещать меня Нилла, размешивая порошок в чашке с водой. – Иначе какое же это наказание – пустая трата времени…

Да-да, подруга, я уже поняла, что у вас тут на редкость гуманное общество. Но именя вашего тут покуда нет, и слава… Провидению. И доброй ленне Дане.

– Горько. Думаешь, он выпьет? – Нилла лизнула полученное зелье.

Я вытерла руки от мази, взяла чашку, тоже попробовала капельку. Да, гадость. Что это, хоть примерно? Но все равно, надо дать лекарство, раз ленна так считает. Я-то совсем профан в местной медицине, так что поостерегусь брать ответственность и отменять назначения «специалиста». И потом, больной в сознании, и не маленький ребенок. Должен выпить, потому что надо, верно?

Он то ли спал, то ли пребывал в забытьи. Я провела по его щеке, колючей, небритой. Ну же, проснись?..

Нет, никак.