2. Немного о черном юморе.

Сколько они так шли? Лон не знал. Несколько дней? Да, наверное. Время смялось в какой-то невнятный рыхлый ком. Сознание плыло, и веревки эти, демоны их порви, нещадно натирали руки.

Да что ж так хреново-то? Он же лесянин, дитя природы, не то что эти изнеженные жители королевства или вольных городов. Этим остаться без ужина уже катастрофа. А он человек по определению жилистый, выносливый. Что ему несколько дней без еды? Тьфу и растереть. Тем более, что воды давали от пуза.

А что ж не давать ее? Осень, дожди… на дороге лужа на луже. Залейся воды!

Как они вообще влипли-то?

Ничего толком не вспоминается, как будто или пьян, или с крутого похмелья. Вот продала их ватага свою добычу – орехи, грибы, травы съедобные и целебные… улиток продали, говорят, они в королевстве самый наикрутой деликатес… ну и еще много чего по мелочи.

Продали как обычно кабатчику с восточного купеческого тракта. Был тот как-то странно благостен, почти не торговался, цену дал против ожидания хорошую и даже угостил в честь давнего сотрудничества.

А дальше что?

Мысли перебил жгучий удар кнута.

– Спишь на ходу, падаль?

Лон поднял голову, глянул на откормленную рыжебородую харю разбойника.

– Что б тебя все пять пятизубых пятилапок на пятью пять частей разорвали, – хрипло выругался он, – А потом кусок за куском проглотили и…

И зашипев заткнулся – бандит еще раз огрел его кнутом.

– Полегче, – прикрикнули на того. – Совсем товар испортишь.

Товар?

Ну да, а кто же они еще? Их продадут. Продадут в Черный орден на алтарь.

Лон снова зашипел сквозь зубы. И опять огреб кнутом поперек спины.

***

Рабы еле тащились, хоть бей их, хоть не бей.

– Мы так никогда не дойдем, – сердито фыркнул Одноухий. – Они хоть не передохнут по дороге?

– Не-а, – Полторы Морды зевнул во всю рыжебородую пасть. – Не боись, не передохнут. Не в первый раз таких ведем.

– Вернемся – самолично дам этому толстобрюхому кабатчику в харю, – не мог угомониться Одноухий. – Покупает самое дешевое сонное зелье, а товар потом с полдекады очухаться не может. Он экономит, а нам тут мучайся. Как же меня достало с ними корячиться! – взъярился вдруг он и замахнулся кнутом.

– Ща последнее ухо оборву! – рыкнул на него Жаба, поставленный атаманом в этом походе за старшего. – Сказано – товар не портить. Он в этот раз и так … не очень.

– Когда ж мы этих задохликов наконец сбагрим?! – никак не замолкал Одноухий.

Это он зря сказал. Боги не любят необдуманных пожеланий.

– О! У мальчиков проблемы? – осведомился вдруг веселый голос. – Может пособить маленько?

Никого не было на этой полянке. Вот только что не было. А теперь откуда не возьмись торчат на ней четверо черных. Совсем молодые ребята, адепты – нижний чин орденской иерархии. Видом наглые, но как еще, по-вашему, должны выглядеть черные маги, особенно по молодости?

И рассматривают они их с веселым и каким-то нехорошим интересом.

Красавчик Вю тихо засмеялся и тряхнул головой. Его знаменитая массивная серьга блеснула золотом.

– Во, – тихо шепнул он друзьям, – Видать у черных с рабами совсем хреново. Кончились у них рабы. А душа-то горит!

– Ага, – поддержал его Полторы Морды. – Невтерпёж им на алтарь кого-то положить и зарезать. Вот и выслали нам навстречу этих шкетов.

– Ша! – тихо, но абсолютно непререкаемо высказался Жаба. – Услышат вас, кретинов, эти шкеты – мало не будет. Это маги! Маги, пусть и малолетки.

Он шагнул вперед и торжественно приложил руку к сердцу. Когда-то в юности Жаба получил неплохое образование и был обучен хорошим манерам.

– Мое почтение, ваши магичества, – официально обратился он к встречающим. Да, конечно, к адептам так не обращаются, рылом адепты не вышли. Но хуже-то не будет, верно? – Вы пришли принять у нас товар?

Малолетки расхохотались.

– А то! – объявила девчонка. Судя по виду дикарка-лесянка, соплеменница продаваемых рабов. Впрочем, ей, конечно же, глубоко плевать на сородичей – черные родства не помнят.

– Ну, разумеется, заберем, – поддержал ее один из товарищей и мило улыбнулся. – Не вам же оставлять, в самом-то деле.

Он щелкнул пальцами, и веревки, связывающие ведомый на продажу товар, упали на землю. Как они их дальше будут транспортировать без веревок? Обездвижат и перекидают телепортом?

Рабы стояли, качаясь, путаясь и заплетаясь в ногах, бежать даже и не пытались. Черные между тем по-хозяйски оглядели пленную ватажку.

– Что ж они у вас заморенные такие? – недовольно высказался один из них, обладатель благородной аристократической морды. – Вы их что, совсем по дороге не кормили?

– Ага, не кормили, – с некоторым удивлением согласился Полторы Морды и поскреб ногтями толстую щеку. – А зачем? Они же все равно… это… на убой.

– Не-е… негодящий у вас товар, ну гляньте, совсем задохлики, – крутнул головой четвертый. Красивый парень, судя по всему горец с Козьего Хребта.

Красавчик Вю ревниво зыркнул на него и машинально потянулся к рукояти своей сабли. И тут же поспешно убрал руку. Красавчик Вю гордился своей внешностью. А других красивых людей терпеть не мог и убивал при любой возможности. Но, увы, наезжать на черного мага, пусть даже и адепта… он же не совсем идиот.

– Сам ты задохлик! – вскинулся вдруг Килок. Молодой лесянский парень хорошо подналег тогда на угощение мерзкого кабатчика, чтоб его пятирукие демоны на ленточки нарезали и бантиками эти ленточки завязали. Так что с головой у парня теперь явно не ладилось. – Сам ты задохлик! – продолжал разоряться он, не реагируя на заполошные взгляды товарищей. – Вот ты пробовал не есть полдекады? Совсем-совсем ничего не есть? Пробовал или нет?!

– Не пробовал, – согласился горец.

– Вот! Да я покрепче тебя буду. Понял?

Черные засмеялись.

– Вы гляньте, какой энтузиазм, – удивился улыбчивый. – Парень так и рвется на алтарь. С такими объектами и работать приятно. Только ты уж извини, приятель, вынужден тебе отказать. Очень ты некондиционный.

– Да я!..

– Хороший у нас товар! – встрял в разговор Жаба, увидев, что ситуация явно выходит из-под контроля. – Все как обычно. У нас даже магистры товар принимали и никогда не жаловались. Вот, смотрите, двенадцать голов. Принимайте. Плата, я надеюсь, тоже обычная?

Улыбчивый картинно округлил глаза.

– Плата? Какая плата? – удивился он. – Ты это о чем?

– Как? Что? – ошалел Жаба. – Да это…

Он даже задохнулся от возмущения.

– Это же…

– Грабеж? – предупредительно подсказал улыбчивый. – А что? Вы с таким явлением природы никогда не сталкивались? Вам такая концепция совсем-таки не знакома?

– Р-рх! – взревел Одноухий. Он не знал, что такое «концепция». А вот что такое «грабеж» он знал очень хорошо. Но как-то привык, что это он грабит, а вовсе не наоборот. – Р-рх! Да что б у вас у всех лысые демоны всю кровь выпили, да еще и выжали бы вас как мокрую тряпку! А потом бы на бельевую веревку сушиться повесили, чтобы кости на муку перемолоть! Мы, если вы не в курсе, постоянные поставщики Черного ордена. Если до ваших старших дойдет о этих всех ваших выпендронах, вы огребете… ох вы и огребете!

– Ах! – улыбчивый опять картинно округлил глаза и даже закрыл рот ладошкой в утрированном испуге. – Я почти упал в обморок. Если наши старшие узнают, будет полный ой!

– Ой мы и огребем, – со смешком поддержал горец, – ой огребем…

– А отсюда следует что? – хищно ухмыльнулась лесянка.

– Вы его не слушайте, дурака, ваши магичества, – поспешно затарахтел понятливый Жаба, – Ему тут палицей по кумполу как-то раз прилетело, так не только ухо снесло, но и все мозги вышибло начисто. Мы никому не расскажем, да и о чем? Мы все и сами рады сделать подарок таким великим… э-э… магичествам. Забирайте товар, а нас, можно сказать, тут почти-что и не было совсем никогда…

Он торопливо бормотал сам себя перебивая, и уже отступал спиной вперед. Еще пара шагов, и можно попробовать нырнуть вон в те кусты.

– Ку-уда? – горец вытянул вперед руки, и с его пальцев слетело, быстро расширяясь, бледное желтоватое облачко.

И двигаться стало вдруг абсолютно невозможно. Совсем.

– Куда, солнышко? Вы нам нужны, – хмыкнул горец. – Товар вы заморили до самого полного айяйяя, без слез не взглянешь. А на алтарь нам класть что-то надо, или как?

***

Пленники в полном оторопении пялились на замерших в нелепых позах разбойников.

Аристократ смерил их ватажку скептическим взглядом, – Что стоите? Мотайте отсюда, не мозольте глаза.

Это как? Их что, действительно отпускают?

Так не бывает. И… ох, опять этот Килок чтоб ему в Нижний Мир провалиться!

Недаром его имя по-лесянски означает «кузнечик-попрыгунчик». Много их по весне на каждой лесной поляне. Насекомое вкусное, кто б спорил. Но суматошное оно и бестолковое.

– Какого демона? Куда и зачем мы пойдем? – заорал вдруг, срываясь на визг и размахивая кулаками перед окружающим чахлым редколесьем совершенно одуревший Килок, абсолютно белые глаза его были очумело выпучены, с искусанных губ срывалась кровавая пена. – За дураков держите? В кошки-мышки затеялись поиграть? Отпу́стите-поймаете, отпу́стите-поймаете, очень прикольно, да?

Черные совсем развеселились. Ржали в голос, включая даже чопорного аристократа.

– В жизни не видели такого рвения! – тарахтели они наперебой – Похоже, на алтарь взгромоздиться – мечта всей жизни этих ребят. Но вы хоть откормитесь сначала эдак с месячишко, а потом приходите. Вот тогда ваши мечты насчет алтаря, глядишь, и сбудутся.

– Мы откормимся! – прочувственно пообещал старший по ватаге. – Хорошо так откормимся, щеки будут видны сзади, а задница спереди. А потом придем. Чес-слово!

– Мы верим! – развлекались черные. – Правда мы не сказали, куда приходить, ну так вы и не спросили. Но это совсем даже не важно. Мы вам все равно верим. Ладно, мотайте уже, в конце-то концов, нам надо делом заниматься. И там, дома уж откормитесь хоть немного, доходяги.

– Мы откормимся! – продолжал уверять старший, отступая к зарослям.

Лон ухватил Килока поперек талии, притянул к себе и слегка придушил. Аккуратно так, чтобы идти мог, но высказываться – никак.

– Мы откормимся! Говорю же вам и про щеки, и про задницы. Все откормим!

– Стоп! – вдруг повелительно крикнула лесянка. – Железо с этих придурков поснимайте. Вам сколько еще трюхать по лесу до дома? Безоружными далеко ли уйдете?

– Ага…

Лесяне торопливо обирали окаменелых разбойников и опасливо косились на черных, которые уже затеяли новую потеху – делить добычу.

– Ах! – лесянка с энтузиазмом трепетала ресницами. – Отдайте мне вон того, с сережкой. Я именно его хочу зарезать. Красавчик. Ой, мальчики, я, кажется, влюбилась!

– Я бы пухленького взял, – высказался улыбчивый. – Гляньте, какой милашка. Ну прямо плюшевый мишка.

– А мне того, который без уха, – объявил горец. – Он такой темпераментный, просто прелесть! А ты что молчишь? – обратился он к аристократу.

Тот окинул товарищей взглядом, полным мягкого отеческого снисхождения.

– Я неприхотлив, – сообщил аристократ, – вы выбирайте, ребята, а я возьму, что останется. Главное – без подвала сегодня можно и обойтись, – непонятно закончил он.

– Ага, – с удовольствием согласился любитель плюшевых мишек и улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

***

Ватага шла уже второй день, но никаких следов погони так и не проявилось. Впереди не вспархивали птицы, не было слышно заполошного свиристения жуков-рогачей, ничто не указывало на присутствие в лесу чужого. В этом деле лесянина обмануть ох как тяжело. Много есть примет, много. А черные эти, хоть и маги, но насквозь городские неумехи, где им…

Хотя среди них же есть лесянка.

– Надо бы свернуть, – высказался Лон, – Попетлять. Сбить след.

– Не надо, – постановил старший. – Захотят, все равно найдут.

– Так не бывает, – сипло бормотал Килок, растирая шею и хмуро косясь на Лона. – Вот увидите, они за теми зарослями окажутся. Ну ладно, не за ними, так за тем буреломчиком.

Но и за теми зарослями, и за буреломчиком было пусто.

– Они что же, на самом деле нас отпустили? – изумлялся Лон. – Но почему?

– Они сказали, что мы негодящие! Разбойники лучше.

– А их кто-то заставлял выбирать? Сначала разбойников бы прирезали, а потом и нас. Так, на перекус к чаю. Сколько-то Силы для своей магии с нас бы скачали, пусть даже и немного. Но Сила-то лишней не бывает.

Лон недоуменно покрутил головой.

– Эти самые черные… они, надо понимать, и на самом деле нас отпустили? Отпустили неведомо зачем и почему? И даже задаром отдали нам оружие бандитов? Чудны́ ж дела ваши, о великие боги!

– И что теперь? – недоуменно спросил он скорее у окружающего пространства, чем у обступивших его ошалелых друзей. – Что же нам теперь делать?

– Ну как что, – пожал плечами старший. – Двое суток нам на очухаться и… х-мм… слегка хотя бы заморить червячка. А потом дождемся темноты и наведаемся к нашему старому другу и партнеру кабатчику с восточного тракта для на предмет поговорить. Ты не находишь, что у нас есть интересная тема для обсуждения?