Глава 4
Перезагрузка прошлого

В первые летние месяцы работу особенно не искала. Деньги были. Моё состояние больше напоминало одержимость: я искала мужчину.

Прослушав кучу эзотерических лекций, поняла: первое, что мне необходимо сделать – это начать активно себя любить. Как это сделать никто не объяснил, и всё, что приходило мне в голову в тот момент, – это тупо тратить на себя деньги. Начались походы в дорогие магазины, рестораны, к косметологам и так далее. Немудрено, что деньги закончились через пару месяцев.

Чтобы начать свободно вступать с людьми в контакт, для себя разработала следующую практику. Люди боятся смотреть друг другу в глаза. Тогда я не понимала, почему. Но именно этот страх и начала убирать. Мне было стыдно, страшно, сотрясало от страха человека, но к каждому проходящему мимо меня, общающемуся со мной заглядывала в глаза. Вглядывалась в человеческие глаза до тех пор, пока не начинала ощущать внутренний комфорт. Тогда мне было все равно, о чем думают люди и что они испытывают в это время, главным было мое внутреннее состояние.

Сейчас я знаю, почему люди не смотрят в глаза друг другу. Сказать? Потому что друг на друга не души смотрят, а бесы, которые боятся быть обнаруженными. Глаза – это зеркало внутреннего мира человека.

Я знакомилась с мужчинами во всевозможных местах: в музеях, театрах, метро, автобусах, в очередях у кассы магазинов, в барах. Знакомилась легко и быстро, только продолжения не было. В моём телефоне было десять Саш, двадцать Алёш, пятнадцать Максимов, пара экзотических имён. Какие-то номера удалялись, некоторые заносились в чёрный список. Только продолжения не было. Мужчины набрасывались на меня, облизывались, брали мои контакты, оставляли свои … И всё. Или звонили с одним единственным предложением – встретиться ради секса, и звучало это открыто. Они мне ничего, кроме этого, предложить не могли и не желали. Страх, от них пахло страхом.

Любопытно наблюдать за мужчинами. Общаюсь с одним мужиком, и в какой-то момент нашего разговора он произносит фразу: «Интересно, какая ты в постели?» … Первые такие высказывания меня забавляли, а вот когда эту фразу стал произносить фактически каждый … Я внутренне напрягалась. Одна и та же фраза, которую мужчина произносит как под гипнозом. А самое интересное, рискнуть проверить в полевых условиях, какая я в постели, ни решался никто.

Чтобы понять «тонкую» мужскую душу и разобраться в происходящих со мной процессах, я стала общаться с психологом. Ну ок, я дура непутёвая, себя любить не умею, плохая, много требований к мужчинам, как он говорит. Пусть тогда мне сам представитель данной особи расскажет, что надо делать женщине, чтобы у неё начались отношения с мужчиной. На одной из встреч я спросила Владимира, почему при общении со мной мужчина, как бы размышляя вслух, произносит данную фразу и как мне на неё реагировать. Я же с ними о сексе не говорю, я шучу и прикалываюсь. Со мной общаться легко, да и какой смысл несёт данное высказывание? Владимир напрягся, заелозил в кресле и выдал: «Да меня и самого этот вопрос интересует».

Сейчас я понимаю, что происходило. Понимаю, почему эсбэшник потерял дар речи, почему мужчины прыгали на меня, а потом отлетали в сторону. Сейчас, спустя пять лет, знаю ответ на этот вопрос. Я ПРОСЫПАЛАСЬ!!! ОТ МЕНЯ ЖИЗНЬЮ ПАХНУТЬ НАЧИНАЛО! Не понимая происходящего, я светилась и искрилась, работала над собой, убирала страхи и программки. Исчезали они под воздействием той сладостной энергии, которая из меня истекала. Без страха и с любовью могла смотреть в глаза людям. Желая любить, наивно и открыто любила каждого, общающегося со мной. Моя внутренняя энергия вскрывала нутро человека, а из него в ответ начинала вытекать точно такая же энергия. Не понимая мира, оставаясь долгие годы пустым и обессиленным, человек эту вкусную энергию направлял в писюн и считал страстью. А затем, ему становилось страшно вечно чувствовать эту вкусную, манящую истому.

Тем летом передо мной проплывали мои детские воспоминания. Словно невидимый режиссёр постоянно возвращал меня в детские и юношеские годы. Всё то же самое. В детстве я была очень милым и нежным ребёнком. Очень быстро забывала обиды. Да и вообще, обижаться не умела, просто обидчиков отодвигала от себя, переключая внимание на то, что меня интересовало.

Мои родители – послевоенные дети. Мама очень рано лишилась своей матери. В 9 лет попала в детский дом. Да и жизнь с матерью- фронтовичкой была «не сахар». Отца своего она не знала. Мой отец вырос в деревне под Кировом. Был необычным ребёнком, он у меня не от мира сего. Был красивым человеком, обладал красотой ангела. В детстве переболел полиомиелитом и не ходил до трёх лет. Поражаюсь, как он начал ходить после такой болезни. Здоровье у него было «железным». Здоровые зубы сохранил до самой смерти и по врачам никогда не ходил. В конце своей жизни отец стал много пить. Помню, что в этот период он прошёл медицинское обследование. Анализы все были в норме. Мать возмущалась: «Это же надо, пьёт как сапожник, и здоров!!! Я не пью, не курю, пост соблюдаю, а здорового органа нет». Сколько она перенесла операций, уж и не помню. По-моему, операции были сделаны на каждый орган её тела.

Сколько помню маму, она всегда была в депрессивном и агрессивном состоянии. Доминировала в семье она. Семейный тиран. Била меня и брата при каждом удобном случае. Нам могло достаться только потому, что она утром проснулась в плохом настроении. Скандалы в семье не прекращались. Бедный отец. Он никогда не повышал на неё голос. Он улыбался и всё это молча сносил. Как мне кажется, папка погуливал, да и немудрено. В результате отец начал пить, брат в лихие 90-е подсел на наркотики, а я рано свалила из дома.

Из-за вечной борьбы матери с миром, который не хотел выстраиваться по стойке смирно и выполнять её команды, мы с братом были предоставлены самим себе. Всё наше воспитание заключалась в порке и оскорблениях. Остепенилась мать только тогда, когда в 25 лет умер брат. Отец не вынес смерти сына и начал прикладываться к бутылочке всё чаще и чаще.

Как я жалею, что мало времени проводила с отцом! Материнский сущ отдалил всех нас друг от друга. Мы крайне редко общались. Каждый был закрыт в своём мире и спасался, кто как мог.

Сейчас мне мать жалко. Съели, заразили. Протащили по этому миру через физический ад и внушили ложные ценности. «Жизнь – это борьба через страдания», – часто говорила она. Она тоже желала любить, но только как это делать, не знала. Сущ, сидящий внутри, постоянно просил жертву.

В детстве я не вписывалась в общую картину советских детей, а поэтому любовью воспитателей и педагогов не пользовалась. Вспоминаю детский сад. Большинство взрослых тётенек считали меня психически больным ребёнком. Всё просто. Начинается организованный процесс детской игры. Все дети садятся в импровизированный кораблик и начинают куда-то плыть, а я не хочу садиться в кораблик. Не реву, не скандалю. Даже если воспитатель силой запихнёт меня в этот корабль, всё равно молча из него выйду. Я сейчас петь хочу.

Можно меня бить, орать, обратно пинками загонять в кораблик. Всё равно из него выйду. Не понимаю, почему