Один

В Киеве собирались князья – рядить уделы меж собой, потому как надо было решить, кто получит Переяславль. Там сесть бы Вячеславу или Юрию. Но Вячеслав, как всегда, оказался безвольным и отдал Переяславль своему племяннику, Изяславу Мстиславичу. Юрия на этот снем позвать просто «забыли». Суздальский князь узнал о том, что удел его единоутробного брата отдан племяннику, а не ему, только из слов верных ему людей. Нашлись те, кто бежал в суздальские земли не только из Новгорода, но и из Переяславля.

Юрий сетовал епископу:

– Ко мне скоро со всей Руси обиженные собираться станут, всех буду выручать, жалеть, а потом они будут возвращаться в свои уделы и поступать противно мне же.

Епископ качал головой:

– Ты, князь, Судилу Иванковича не кори, что он против веча?

– Да не вече там решило, а Всеволод!

– Тем паче, посадник супротив Великого князя – никто.

– Опять не так. За Мстислава вече встало, и Великий князь поперек не пошел.

– Для того надо быть Мстиславом…

– Все потерял, все! Переяславль Изяславу отдали. С чего? Племянник дядю обошел. Так он и на Киевский стол сядет.

– Так его Ольговичи и пустили…

– Ростислав вон корит, что я в драку не ввязываюсь, мол, Всеволод не побоялся ни пересудов, ничего, сел в Киеве, и все тут.

– А я мыслю, Владимир Мономах тебя одобрил бы. Не твоя очередь, значит, не встревай. И что с братьями не воюешь, тоже хорошо.

– А с племянниками что делать?

Епископ вздохнул. Как сказать князю, что у него такие племянники, что с ними воевать не хочешь, а придется. Один Изяслав чего стоит. Отец его, Мстислав, в Киеве сидел, значит, и сын имеет право. И этот сын не будет сомневаться, если возможность получит. Не хотелось епископу такие разговоры вести, что он мог посоветовать? Потому постарался перевести на другое, на нужды монастырские.

Но Изяслав, севший в Переяславле, оказался легок на помине.

Конечно, старший сын Мстислава Великого прекрасно понимал, что сел в Переяславле не по праву, даже если его дядя, Вячеслав, отказался, то должен бы сесть Юрий Суздальский, но уж очень хотелось быть рядом с Киевом, чтобы в нужный момент оказаться в нужном месте.

Он не решился выступать против Всеволода, отсиделся в своем Владимире-Волынском, а потом покорно и даже радостно принял предложенный Переяславль. Но сразу в городе не остался, отправился… в Суздаль.

Перед тем долго говорили с Великим князем Всеволодом Ольговичем. Сошлись на одном: супротив всех остался Юрий Суздальский, но он, в отличие от Олега Гориславича, ни на кого не нападал и половцев себе в помощь не звал, потому просто так нападать на его земли не с чего. И все же пока Юрий в силе, Всеволод спокойно себя чувствовать никак не мог. Да и Изяслав в Переяславле – тоже. Это объединило столь непримиримых родственников, против Юрия Суздальского они готовы были даже объединиться.

Изяслав намекнул, что в случае успеха хотел бы получить гарантии, что Киевский стол после Всеволода будет принадлежать ему, а не брату Всеволода, Игорю. Великий князь обещал, но только в случае, если Изяславу удастся убедить Юрия Суздальского признать нынешнее положение дел. Трудно, но Киев того стоил. Изяслав отправился в дальний путь…

Метель переметала все так, что если бы не речные берега, дорогу поутру не найти. Но княжий совсем небольшой обоз вели привычные к зимней дороге люди. От Киева до Смоленска вообще шли накатанным санником. Задерживаться в Смоленске князь не стал, обещал побыть подольше на обратном пути, невесело пошутив:

– Если жив останусь.

Брат Ростислав Мстиславич с досадой сплюнул, перекрестил:

– Что говоришь-то?!

На волоках хоть и не было шумно, но полностью жизнь не замерла. А вот на Вазузе и дальше Волге стало куда тише. Леса стояли по берегам густые, словно стена, дымов почти не видно, Изяслав, а это был он, даже поежился: верно говорят, что Залесский – медвежий угол. Нелюбимый его дядя Юрий Владимирович хозяин именно этого медвежьего угла.

Они с племянником – почти ровесники, Изяслав только чуть моложе, всю жизнь были соперниками, такими и остались. По обычаю Переяславль должен бы перейти к Юрию Суздальскому, если Вячеслав сесть на отчине не захотел, но Вячеслав уступил удел Изяславу, прекрасно понимая, что Юрий будет против. Понимал это и Всеволод, потому не позвал суздальского князя на снем. Он же посоветовал Изяславу:

– Езжай в Суздаль сам. Что может теперь сделать Юрий, если ты уже князь в Переяславле? К тому же объясни ему, что один против всех не попрет, а ныне все против него.

Изяслав поддался на убеждение и решил сам ехать в Суздаль к дяде. Хитрый Всеволод, как только Изяслав выбрался из своего Владимира-Волынского, тут же отдал город своему сыну. Теперь, если Переяславль пришлось бы возвращать, то Изяслав вообще оставался без удела. На это и рассчитывал Всеволод. Получалось, не хочешь сидеть без удела – либо убеждай Юрия согласиться с таким раскладом, либо дерись с ним.

Всеволод стремился поссорить всех Мстиславичей с Юрием Суздальским, и, кажется, ему это удавалось.

И все же по Волге до самого Ярославля прошли быстро, а там зимник хорошо наезжен, только успевай деревья вдоль дороги примечать. Изяслав крутил головой, пытаясь высмотреть и понять, как живет дядя. Он бывал в этой земле еще тогда, когда она звалась Ростовской, и княжил здесь дед – Владимир Мономах. Однажды дед брал с собой внука, это было также зимой, Изяслав помнил поездку не очень хорошо, но уже понимал, что изменилось многое. Жизнь явно оживилась, появилось много новых деревень и даже небольших городков.

Чтобы не было неожиданностей и не искать князя по всей его земле, к Юрию Суздальскому отправился гонец – предупредить о приезде Изяслава Мстиславича, ныне князя Переяславльского.

Услышав такую весть, Юрий с недоумением вскинул глаза:

– Чего ему от меня надо?

Кузьма, верный советчик княжий, хмыкнул:

– Вестимо, чтобы ты его право на Переяславль признал.

– С чего это вдруг? У них в Киеве уже давно все не по праву и не по-людски делается. Сел без меня, а теперь разрешение спросить решил?

– Да он не сел пока, только назвался.

Юрий вздохнул. Там, за лесами, Русь снова делили и из одного в другой удел пересаживали князей. Если Изяслав Мстиславич сел в Переяславле, значит, свой Владимир-Волынский оставил? На кого? Наверняка Всеволод сына посадил. Вот еще один удел Мономашичи упустили, потому как Переяславль переходит из рук в руки, и если не угодит Изяслав Великому князю, то удела лишится. Может, потому и едет, чтобы поддержкой заручиться? А когда самому Юрию она была нужна, даже смоленский племянник отказался, а уж этот и вовсе против дяди с Ольговичем сговорился.

Но выхода не было, оставалось только принимать Мстиславича у себя.

– Кузьма, а у нас со времен моего отца, князя Владимира Мономаха, никого и не бывало!

Кузьма тоже рассмеялся, зачем-то поскребя затылок, словно это могло помочь вспомнить приезд какого-нибудь князя в Суздаль.

– Дак… и верно, Юрий Владимирович, в Суздале, окромя твоего отца и тебя самого, давненько никого не видели. И не нужны они нам, пусть бы дорогу сюда забыли, спокойней жилось.

– Но-но, ты мне в грязь лицом не ударь, чтоб принял князя, как положено!

– Примем, еще как примем, накормим, напоим, девку доставим, а то и не одну…

– Я не про то, девку успеется, надо нашу землю показать, чтобы не только суздальский терем увидел и девкины прелести в баньке, но и то, как встала земля за это время, чтобы поняли, что Залесье живет мирно и никому не мешает. Пока его не трогают.

Но немного погодя Кузьма все же сообразил, что за князя нужно встречать, не ударив в грязь лицом. Вспомнил и возмутился:

– Юрий Владимирович, а чего это мы перед ним прелести казать должны?! Он же на нашу землю набегом налезал, хорошо, что на Ждане-горе разбили.

Князь снова рассмеялся:

– Экой ты злопамятный! Не было его на Ждане-горе, он дальше Волока-Ламского не дошел, да ходил-то в первый год. А побили новгородцев во главе с Всеволодом Мстиславичем, его старшим братом.

Кузьма убежденно кивнул:

– За дело побили! Будут знать, как на наши земли соваться без приглашения!

– Ладно, злопамятный ты мой, станешь встречать князя Изяслава с честью?

Кузьма остался непреклонен:

– По мне бы так нет, но коли велишь – встречу.

– Велю, велю. Кто старое помянет, Кузьма, тому глаз вон. Видишь, пришло время, когда не я к князьям стал ездить, а они ко мне. Значит, Залесье – уже не такой медвежий угол.

Изяслав переменам поразился, хотя и стояла снежная зима, было видно, сколько построено и сколько еще не достроено. Всюду слышался стук топоров, Залесье рубило новые и новые избы и терема. Глядя на то, как почти в каждой деревне по пути мужики сидят с топорами на будущих крышах новых изб, князь пытался понять, что это? Не может же быть, чтобы столько новых насельников было в Залесье? Вокруг Суздаля деревни, что твои грибы по осени, куда ни кинешь взгляд, всюду избы и даже церкви стоят.

Изяславу объяснили: может! Насельников в Залесье действительно очень много, кого-то князь в полон привел да землю дал, кто-то сам сбежал от половецких набегов, а кто и из других княжеств пришел, прослышав, что смердам у князя живется легче и порядка больше.

И это он готов был променять на беспокойный Переяславль? – мысленно дивился Изяслав, но потом вспомнил, что не променял ведь, оставил за собой и то, и другое. А дань, что обещал Великому князю платить от Суздальской земли, как только все переменили, выплачивать вовсе перестал. Сколько лет уже Юрий Суздальский ничего Киеву не платит? Получалось чуть не десяток! Конечно, ему есть на что строить…

Сам князь Юрий Владимирович встретил приветливо, вышел на крыльцо, ждал, когда Изяслав передаст поводья лошади, взбежит по ступенькам, но сам не спустился. И верно, слишком много чести, чтобы дядя ради племянника вниз спускался. И хотя они были ровесниками, положение младшего обязывало Изяслава самого подняться.

Ладно, ради Переяславля он готов и поклониться даже…

Сначала беседа шла общая, о киевских новостях, о житье-бытье, о жене и детях…

– А ты так и живешь вдовцом? Жениться-то не собираешься?

Юрий хохотнул:

– На ком? Кто мне свою дочь отдаст? Разве половчанку какую найти, да не хочется, была уже. – И вдруг озорно блеснул глазами: – А я вон, как отец, заморскую невесту себе сыщу, чтоб императорских кровей была!

Сказал и забыл, чтобы через некоторое время вспомнить и действительно жениться на византийской принцессе.

О сыновьях говорил с гордостью, как о своей надежде и опоре, мол, есть кому и княжество оставить, и за другие побороться. Сказал и смотрел, ожидая, что Изяслав ответит. Племянник своих мыслей не выдавал. Сходил в баньку, посидел за столом, много о чем поговорил и что выслушал, только главного, для чего проделал такой длинный путь, все не произносил.

Он ожидал увидеть неуверенного в себе князя-отшельника, ведь Юрий с тех пор, как вынужден был оставить Переяславль и вернуться в свое Залесье, в Киеве не показывался. Но одно дело – не показываться, когда о тебе просто не вспоминают, как бывало много лет, пока правил Мономах и тем более Мстислав, и совсем другое – теперь, когда в Киев ему и показываться опасно.

Смотрел Изяслав на своего крепкого, рослого, сильного дядю и понимал, что они равны и Юрий никогда не подпустит его впереди себя к великокняжескому престолу. И молчал Изяслав не потому, что не мог решиться начать трудный разговор, он не мог решить для самого себя – стать союзником Юрия Суздальского против Ольговичей или, наоборот, его противником в союзе со Всеволодом Ольговичем?

Юрий то ли понимал его колебания, то ли просто так смотрел с легкой усмешкой, но не торопил.

Потом они ездили на охоту, Кузьма расстарался, выгон получился хороший, поохотились славно, и банька была, и девка в ней… Но озабоченный взгляд не оставлял Изяслава.

Когда возвращались в Суздаль после очередной поездки по округе, с удовольствием вдыхая легкий морозный воздух, любуясь искрящимся снегом, укрывшим деревья огромными белыми шапками, и думать ни о каких делах не хотелось, Юрий вдруг поинтересовался:

– Ты чего приехал-то, про Переяславль спрашивать?

Изяслав напрягся и промычал что-то непонятное. Юрий усмехнулся:

– Переяславль держи под собой, возражать не стану, сам ушел, а вот в Киев не пущу. Вячеславова очередь.

Сказал и смотрел внимательно на племянника. Тот фыркнул:

– Вячеслав удрал оттуда и возвращаться не собирается, слаб он.

– Зато я силен!

– Тебя не пустят.

– Кто?

– Ольговичи.

– А Мономашичей со счета сбросил?

Изяслав понял, что союза не получится, дядя не собирается биться за него, как делал это за своих братьев.

– Из Мономашичей только вы с Вячеславом остались.

– А вы, значит, Мстиславичи и Мономашичами себя не признаете?

– Мы Мстиславичи!