Особый шарм этажу придавали обои в крупную ромашку. Желтенькие, с белыми доброжелательными цветочками, они заставляли сглатывать от одной только мысли о человеке, сумевшем сохранить их в целости и сохранности в здании, полном студентов. Плинтусы, которые, верно, скрывали кривую поклейку настенных драпировок, старательно мыли двое не слишком счастливых студентов. Воду в их ведрах давно стоило заменить, но трудяги тряпок и мыла чихать хотели на условности.

– Чем провинились? – шепотом спросил Маркус, опускаясь на корточки перед одним из страдальцев. Цвет его волос не оставлял сомнений, что перед нами представитель эльфоведов. Теперь понятно, почему вся моя группа – как один блондины и блондинки и одна я ры… русая на всю голову.

– Опоздали на заселение, – будто специально для меня, ответил парень и утер пот со лба. – Ну и так, по мелочи. Полотенце не вернули с прошлого семестра, пол поцарапали, стену случайно раскрасили.

– И за все это вас заставили мыть полы?

– Не полы, а плинтусы! – явно передразнил кого-то страдалец. – И не за все, а за «пренебрежение к лучшим поэтическим образцам. Взялись писать на стенах – делайте это красиво. Чтобы в следующий раз или рифма точная и небанальная, или все стены мыть будете, пока писать не научитесь!»

– Блин, а не могли на день позже написать? Он же теперь зверствовать будет, – расстроился Маркус и виновато развел руками, как будто это он был виноват.

– Да не будет, – фыркнул коллега первого страдальца. – Одна рифма ему угодила, так что все не так плохо. Еще нас похвалили за использование дольника. Так что в целом Порх остался доволен. А вы тоже накосячили и сдаваться идете?

– Сдаваться? Нет, заселяться идем. Новенькую веду.

– Эту, что ли? – рассмеялся парень и плюхнул тряпку в ведро. – Ну удачи! Это, видимо, тебя он с утра поминал. Единственная не явилась на инструктаж и ключи не забрала.

– Я не знала.

– Вот-вот, так ему и скажешь. Не забудь потом поделиться, сколько минут орать будет.

Я вздохнула. Больше, чем глупость, я не любила крик. А эта парочка шла рука об руку у большинства начальников мелкой руки. Под сочувственными и в большей степени азартными взглядами коллег я дошла до черной двери с золоченой табличкой. По ее углам вились финтифлюшки, заставившие меня подумать о нехорошем. Только одна раса так любила извращаться над официальными табличками. Только худшие – по мнению самих эльфов! – ее представители заказывали роспись у мастера Харана. И только мысли о его клиентах нагоняли ужас на всех порядочных гномов.

Закрыв глаза, я постучала в дверь.

– Войдите, – позволил хозяин кабинета.

Если табличка не врала, то обитал здесь мастер Савелиус Порх, главный комендант общежития номер четыре Лескантского университета имени Рудольфа Великого. Так и никак иначе. Я еще раз пробежалась глазами по надписи, запоминая все до последней буковки, и потянула дверь на себя.

Кабинет мастера Порха удивил меня с первых минут. Разглядев имя на табличке, я, признаться, не поверила словам двух страдальцев в коридоре. Ни один гном в здравом уме и трезвой памяти не станет хвалить рифмы и уж тем более пристрастия к древним размерам. Гном скорее оценит смекалку лазутчиков, состав краски или, на худой конец, быстроту их отхода с места преступления. Но никак не эстетическую сторону вопроса!

Увы, мастер Порх не был приличным гномом. Ни один представитель семьи Порхов не считался приличным в традиционном гномьем обществе. Мало того что они жили на самой окраине и регулярно выбирались на человеческие приемы, так еще их младшие родичи уехали жить в эльфийские долины. Разумеется, по велению многомудрого владыки всея гор. Но! В назначенный срок, когда их посольские полномочия истекли, младшие Порхи отказались возвращаться. Лес и эльфы стали им милее мерного грохота штолен, скрипа вагонеток и жестяных кружек таверн. Такого предательства гномы простить не могли. Старшим Порхам сочувствовали всем горным народом, а младших больше и на порог не пускали. Те в ответ взбесились и сказали, что ноги их в Подгорном царстве не будет. История эта случилась лет двести назад, но гномы до сих пор рассказывают своим детям о вероломных Порхах. С тех пор ни один гномий клан не имел с младшими Порхами никаких дел. Ни один, кроме мастера Харана, который прославился своей склонностью к неуемному эстетству.

– Здравствуйте, мастер, – покривив душой, поздоровалась я. Хоть ко мне Порхи не имели никакого отношения, презреть вбиваемые с детства традиции оказалось не так просто.

Головы я не поднимала, брошку стянула еще перед дверью, усмотрев фамилию коменданта. У него не было поводов, чтобы ко мне придраться. Никаких! Ни один гном бы не посмел меня упрекнуть. Но гномьих генов в мастере Порхе – тогда какой он мастер?! – было с наперсток.

Хмыкнув, как самый настоящий эльф, он осведомился:

– Опоздавшая из комнаты двести пятьдесят семь?

– Да, мастер.

Я героически изображала смирение и покаяние. Именно так – глазки в пол, руки по швам, лицо в меру придурковатое и о-о-очень расстроенное – должен оправдываться образцовый подмастерье. Я знаю, я на практикум по межклассовым отношениям ходила каждую неделю.

– Хм, – видимо, что-то гномье в отпрыске Порхов все-таки осталось. – На меня хоть посмотришь?

Я кивнула, но глаз поднимать не стала. Опять эта проверка на вшивость. Провинившийся подмастерье не должен смотреть своими наглыми глазенками в глаза начальству. Даже если тот этого хочет. Даже если кричать и угрожать начнет. Нельзя!

– Занятно, – протянул отпрыск Порхов. Назвать его гномом у меня язык не поворачивался. Даже для наименования «мастер» приходилось засовывать свою гордость подальше. Благо у меня имелся компактный набор без дополнительных наворотов. – Перевелась, значит?

– Да, мастер, – бодро отчиталась я. Раз начались вопросы, гнев должен ме-е-е-едленно сходить на нет.

– Из Гор? – поразил меня своей интуицией Порх-младший.

– Да, мастер, – отрицать очевидное было глупо. Наверняка же у коменданта есть личные дела постояльцев.

– И как там, в царстве? – вкрадчиво уточнил комендант.

– Все как прежде! – отрапортовала я. Игра в подмастерье начинала меня утомлять.

– Значит, кто я, ты знаешь?

– Никак нет! – Меня начало заносить слегка не в ту степь, но Порх это воспринял благосклонно.

– Неужели? Врешь ведь. Сомневаюсь, что нашу историю перестали трепать на каждом углу.

– Не перестали, мастер, – подтвердила я.

Односложность ответов утомляла, а потому я стала исподволь разглядывать кабинет коменданта. Изящный стол на крученых ножках, какого ни один уважающий себя… Впрочем, это и так понятно. Ничего из того, что имелось в кабинете Порха, не могло бы занимать место в кабинете настоящего гнома.

Резные стулья, которыми следовало любоваться, изумляли тонкостью своих ножек. Усевшись на такой, гость может очень быстро оказаться на полу, даже если он – фея. Книжные полки покоились на подставке, будто ваза. Бедные ноженьки опоры уже трещали по швам, а хозяин кабинета только доставлял наверх цветов. Дырявые кованые вазы, нежно-розовые папки для личных дел поселенцев каждого этажа. Перо с инкрустацией и чернила с блестками. Ароматизированная бумага – испытание для любого оборотня или более-менее чувствительного человека. Виссоновые занавески, из которых проще было пошить парадное одеяние… Н-да, и это я умолчала про нежно-кремовые обои и плитку с натюрмортом из цветов. Да уж, куда я попала…

– В таком случае, – продолжал испытывать мое терпение комендант, – что вам известно обо мне?

– Ничего, мастер, – продолжила отнекиваться я, поражаясь самомнению младшего Порха.

Если о старшем поколении их семьи я имела определенные сведения, так как нельзя ничего не знать о соседях, то младшими в Горах не интересовался никто. Обсуждать их и вовсе было темой запретной, да и лишенной какой-либо пользы. Вероятно, из-за последней причины о младших Порхах и забыли, стерев даже их имена из памяти подрастающего поколения.

– Ничего? – Недогном изволил гневаться. Ну нельзя так! Все традиции нарушает. Хотя от кого я хочу их соблюдения? Это же Порхи… Духи, дайте мне терпения!

– О наследниках семейства Порхов почтенным жителям царства не известно ровным счетом ничего, так как эта информация не представляет ценности для развития торговых отношений. История не помнит ни лиц, ни имен, ни количества детей семейства Порхов. История данного клана закончилась на мастере Густаве Порхе и мастерице Живьен Порх. Их мануфактура перешла в общественную собственность, когда почтенные гномы решили посвятить себя отдыху, – не смогла удержаться от исторической справки я. У меня оставалась надежда, что вот теперь недогном отстанет от меня и мы наконец перейдем к делу, но Порх-младший не унаследовал хватки своих предков и время не ценил.

– А еще что известно? – печально спросил комендант. – Ты садись давай, я травы заварю. Расскажешь, как там родичи…

– А мое заселение? – напомнила я причину своего появления на пороге его кабинета.

– Потом обсудим, – отмахнул от работы комендант. – Ты лучше про деда расскажи? Как они там? Родители, может, и не хотят про них ничего знать, а я скучаю. Малый совсем был, плохо их помню, всего раз к нам приезжали.

Кажется, я все-таки ошиблась. Что-то от истинного гномьего наследства досталось и мастеру Порху. И за любовь к семье, особенно гномьей ее части, я могла простить ему все остальные странности. Ведь могут у хорошего человека быть свои недостатки? Могут.

– Хорошо, расскажу, – пообещала я. – Только я скажу, чтобы меня не ждали?

Я покосилась на дверь, намекая, что, кроме отбывающих наказание студентов, там имеется еще и группа поддержки, которую стоило бы успокоить и отпустить, раз уж выволочка превращается в посиделки без регламента.

– Скажи, – разрешил почти гном и поднялся на ноги.

До этого момента он сидел, и я не могла заметить одну интересную особенность своего собеседника. Но стоило ему выпрямиться в полный рост, я не сдержала удивленного восклицания. Любой, кто видел гномов два-три столетия назад, не верит нынешним рассказам об их среднем росте, едва ли ниже обычного человеческого. Но мастер Порх-младший и верующих способен был удивить. В отличие от своих горных собратьев, комендант был высок. Даже по людским меркам. Как будто эльф какой-то! Мне с моим средним человеческим стало как-то не по себе, когда я прикинула, насколько Савелиус выше меня. Да в нем же не меньше двух метров! Гномик… Маленький…

От удивления я даже забыла, что должна изучать пол, а не лицо своего собеседника. Но и тут было на что посмотреть. Мало того что ростом вышел, так еще и уши имел не гномские, лопоухие, а аккуратные эльфячьи, с заостренными кончиками. Если бы еще черты лица не подкачали, вообще от эльфа бы не отличить было, но лицо коменданта походило на вытесанный камень. Грубые линии, практически не обозначенный нос, глаза разве что – большие и наивные, как у новорожденного эльфа.

– Да, сам знаю, уши немного великоваты, – повинился гном, как будто один градус кривизны бросался в глаза и затмевал все остальное.

– Бывает, – совсем уж непочтительно протянула я, не зная, как себя вести с настоящим чудом. Учитывая, что в роду Порхов вот уже десять столетий рождались только мальчики, сомневаться в расовой принадлежности маменьки мастера не приходилось.

– Ну, ты скажи там, чтобы расходились. И этим, поэтам, тоже амнистия. В следующий раз, как попадутся, – отработают, – пообещал Савелиус, вспомнив про обязанности коменданта. Эта рассеянность ему явно от эльфов досталась, как и всепрощение по случаю праздников. Испортила матушка ребенка, ой испортила. – А группу поддержки сюда зови, и на него питья хватит.

Я исполнительно выбежала за дверь. Страдальцы продолжали драить плинтусы, а рядом с ними шел Маркус. Помочь беднягам руками он, конечно, не захотел, но морально поддержать не отказался. Едва сдерживаемый смех все же долетал до дверей коменданта, но, к их радости, разбивался о дверь.

– Маркус? – позвала я сообщника. – Иди сюда.

Услышав, чего от него хотят, парень втянул голову в плечи и медленно отрицательно качнул головой.

– Отвара выпить, – успокоила его я. Парень недоверчиво покосился на дверь. Я утвердительно кивнула. Именно на отвар. Без шуток.

– Ладно, – неуверенно протянул студент и мелкими перебежками направился в мою сторону. Ждал, видно, что сейчас из кабинета выскочит злобный комендант, затащит его в кабинет и выдаст такую же тряпку и ведро.

– Ребят, вас помиловали! – обрадовала я страдальцев. Тот, с которым говорил Маркус, выронил тряпку. Увы, выжать ее он не успел.

– Блин! – выругался он. – Так и знал, что что-нибудь, да испорчу.

– Серьезно? – Второй не был столь легковерен. – И никаких дополнительных условий?

– С условием, – подтвердила я. Парень с облегчением выдохнул и выжал тряпку. Вода стекла прямо в ведро. – Попадетесь еще раз – отработаете и за сегодня.

– Так просто?

– А вы не попадитесь сначала, – хохотнул Маркус, но быстро сдулся, заметив, что находится в опасной близости от двери. – Ты уверена, что мне стоит туда идти?

– Тебя пригласили, – пожала я плечами и взяла трусишку за руку. Холодную, как будто лед держал без варежек.

Парень сглотнул, но отступать не стал. Репутация вещь такая – один раз дал слабину, и все, ушла к другому. Еще и страдальцы решили подождать, пока мы не уйдем, чтобы обсудить свои дальнейшие планы в приватной обстановке. Вероятность того, что им помешают на комендантском этаже, была столь ничтожна, что они могли себе позволить кричать: все десятой дорогой обходили опасную зону общежития.

Дверь открыла я. Руки Маркуса подрагивали. Совесть у парня была нечиста, но поведать о своем грехе он уже не успевал. Неужели это все из-за простого полотенца? Или сдачу чего он успел просрочить?

– Отвар почти заварился, – обрадовал нас Савелиус, едва парень решился и переступил порог. – О, господин Флей, рад вас видеть. Не хотите объяснить, когда уже вернете казенную собственность?

– Завтра, – сник с лица парень и обвинительно взглянул на меня. – С утра… – добавил Маркус, сглотнув. – На рассвете.

– Можете не торопиться, – отмахнулся комендант. – Это такая ерунда! – И когда парень выдохнул с облегчением, добавил: – Подождет до послезавтра. Я буду в общежитии в обед, с двенадцати до часу. Лучше будет, если вы успеете.

О возможных карах мужчина решил умолчать, чтобы не портить себе настроение перед полдником воспоминаний. Я набрала в грудь побольше воздуха и начала рассказывать все, что знала о семействе Порх и их судьбе за последние сто пятьдесят лет. Именно тогда состоялась первая и единственная встреча подрастающего эльфо-гномьего мастера со своими бабушкой и дедушкой. Невесту семья не приняла, поэтому молодая чета Порхов не смогла вернуться в родное царство даже спустя многие годы после скандала. Об эльфийке, разумеется, в гномьих преданиях не было сказано и слова.

Еще никогда я не была так выжата. Савелиус Порх оказался истинным гномом. В дотошности ему не было равных. Эльфийское же терпение позволяло снова и снова задавать неприятные вопросы, даже не задумываясь о том, насколько удобно собеседнику на них отвечать. От меня потребовали абсолютно все доступные сведения. Особое внимание молодой Порх уделял домашней обстановке. Как эльф какой-то! Обивка мебели интересовала его больше, чем банковский процент от накоплений или завещание стариков. От этих сведений он отмахнулся как от чепухи какой-то! И это гном?!

Пытка кончилась лишь с наступлением сумерек, когда у мастера закончился рабочий день. Ровно в шесть часов, едва секундная стрелка минула нулевую отметку, мужчина поднялся и направился к шкафу. На нас он внимания не обращал. Маркус, вынужденный слушать биографию семейства коменданта, тихо страдал. Спать ему не позволял выпитый бодрящий настой за авторством самого хозяина кабинета.

– Мастер Порх! – напомнила о своем присутствии я. – Мы так и не оформили мое заселение.

– А? – удивился гном, как будто о цели моего визита он не был осведомлен заранее. – Ах да. Комната?

– Двести четырнадцать, – напомнила я, поднимаясь и пихая Маркуса вбок, чтобы не отставал.

– Да, идемте, – рассеянно откликнулся гном и сделал шаг за порог.

– А ключи? – Возвращаться на десятый этаж со второго, да еще и по лестнице… Удовольствие за гранью желаемого. В смысле, никто такого не пожелает.

– Ключи… – Как больной лунной лихорадкой, мастер вернулся к столу и очень медленно, будто плохо различал контуры предметов, начал открывать ящички. Спустя четверть часа ему удалось найти нужный ключ. Маркус к этому времени успел изрядно устать и вновь присел на стул, обнимая спинку, как любимую девушку.

– Нашел, – отчитался недоэльф.

– Идемте, комната двести четырнадцать, – радея за собственное время, напомнила я. Мне пора уже было явиться домой, в семь подавали ужин, и если от меня не будет вестей… Лучше сразу выйти замуж и явиться под утро замужней дамой. Иначе романтично настроенная матушка не поймет.

Чудом мы спустились по лестнице всего за пять минут. Ни Порх, ни Маркус ни разу не оступились. Студенты, которые к вечеру начали возвращаться домой, старательно уклонялись от встречи с нами, а потому лестница практически всегда оказывалась безлюдной. Лишь один бедолага оказался зажат посредине переходов и не смог вовремя убежать на этаж. Порх мазнул по нему внимательным взглядом, но, кажется, за пареньком еще не числилось прегрешений.

Мы спустились на второй этаж и, о чудо, комната двести четырнадцать находилась именно здесь. Седьмая дверь по левой стороне. Рядом с ней покоился колченогий табурет.

– Хм, – недовольно выдал мастер Порх, присаживаясь рядом с мебелью и внимательно оглядывая ножки. Кажется, ему удалось найти искомое, ибо в следующую минуту коридор огласил недовольный рык коменданта: – Дарус, почему твой стул стоит здесь?!

Маркус, стоящий рядом со мной, сглотнул и поспешил вжаться в стену. Как-то комментировать происходящее он отказался, покачал головой и испарился. Учитывая, что его руку на своем запястье я все еще ощущала, в прятки студент играл не со мной.

В конце коридора хлопнула дверь, и, нервно подергивая плечами, навстречу нам выбежал рыжий паренек, отвесил уважительный поклон коменданту и юркнул на лестницу. Там, откуда он только что выбежал, послышались грузные шаги.

«Тролль, каменный, – определила я. – Не подружимся».

Видимо, о чем-то похожем подумал и мастер Порх, растерявший свою сонную рассеянность. Мужчина прытко переместился к двери, открыл мою комнату, сунул в руки ключи и закрыл дверь, убирая меня из зоны боевых действий. Рыцарь, как есть рыцарь!

Щелкнув замком, я припала ухом к щелке и приготовилась слушать.

На той стороне умоляюще заскрипели половицы, пританцовывая перед моей дверью. Верно, Порх заметил только меня, а потому и в комнату попала лишь моя персона. Маркуса же забыли переместить. Минусы невидимости налицо.

Я бы пустила его, но шаги сменили тональность, а значит, студент покинул места своей вольницы и бухает в сторону коменданта. Увы, какими бы медлительными ни были тролли, запоминали они все и надолго. Вот так наступишь на ногу одному, извинишься, забудешь, а он – нет. Он не простит, он помнить будет. До конца своих дней, и всем внукам передаст, если ты, не дай Анхус-долгожитель, маг и на роду написана жизнь долгая. Не позволит скучать кровнику тролль, всех на уши поставит. Повод давно сотрется из памяти поколений, а месть будет свершаться. Наверное, поэтому экономическая ситуация в тролльем царстве оставляет желать лучшего.