Глава 3

 Причастность Андрея Тимофеевича к тому страшному пожару так и осталась всего лишь слухом. Но то, что судьба приготовила ему самому, даже у заядлых недоброжелателей вызывало сочувствие. Пусть они продолжали говорить, о заслуженной каре, всё же в душе жалели хозяина.

 Перед началом сбора пшеницы, закупили тройку новеньких комбайнов. Как полагается, «лошадок» искупали шампанским, выпили, чтобы техника долго и надёжно служила. А потом Андрей Тимофеевич весело попросил прокатить его кружочек на чудо-машине. Просьбу с восторгом подхватили. Когда комбайн вернулся, раздались аплодисменты. Впервые рабочие видели на лице хозяина довольную улыбку. Но то ли его укачало от езды, то ли неудачно поставил ногу, слезая, хозяин оступился и рухнул. Сначала он упал на железную перекладину, а потом и наземь.

 Новая трагедия закрепила за Бережками недобрую славу. Второго владельца постигло несчастье. При падении Андрей Тимофеевич повредил позвоночник. Как он не противился, всё же вынужден был передать управление пасынку. Мысль о том, что хозяином стал сын его давнего соперника, сводила с ума. А спокойствие, с которым парень сносил оскорбления, казалось издёвкой над его беспомощностью.

 Когда исчезла довольно крупная сумма, и Толику предъявили обвинение в мошенничестве, он был уверен – это недоразумение, ошибка! Позже Толик узнал, что Андрей Тимофеевич всё тщательно спланировал, подговорив главного бухгалтера. И всё же, парень до последнего надеялся, что отчим не позволит ему оказаться за решёткой.

 * * *

 Толик неотрывно смотрел вдаль. Картины воспоминаний безжалостно сменяли друг друга. В затуманенных глазах колыхалось зелёное поле. Вера осторожно подошла, положила голову на плечо парня.

– Прости его. Если можешь, прости, – прошептала одними губами.

Толик не поворачиваясь, крепко сжал ладонь сестры.

– Не тебе просить прощенье.

– Толя, – так же тихо продолжила Вера, – я мало понимая в делах, но мы полностью обанкротились. Денег нет даже на лекарства.

Глаза Толика округлились:

– Но… это невозможно, – удивительно выпалил парень. – Когда я уезжал, доход был стабильным, прибыль увеличивалась с каждым сезоном. Мы прикупили новые…

Толик резко замолчал, грустно улыбнувшись. Известие ранило, задело живые струны. Бережки значили больше, чем парень хотел бы признать.

– Впрочем, – прошептал Толик, – об этом пусть Андрей Тимофеевич спрашивает у своего бухгалтера. Он довольно сообразительный.

– Если ты нас оставишь сейчас… – Вера прикусила губу, пытаясь сдержать волнение. Она очень переживала об отце, но о брате вдвойне. – Ему нужна твоя помощь. Папа не в состоянии контролировать…

– Помощь? – с горечью переспросил Толик. – Нет, Вер. Дальше пусть как-то обходится сам. С меня довольно. Я не останусь… и дня не останусь в этом доме.

Глава 4

 Из приоткрытого окна утренний свет заливал комнату. В свежем, чуть прохладном воздухе витал пряный аромат цветов, зелени и моря. Стены просторной, широкой спальни увивало множество лиан. Их массивные, огромные, темно-зелёные листья не давали возможность определить, что же это: чудный, диковинный сад или изящный, сказочный чертог? Из мебели – всего лишь кровать, которая занимала большую часть комнаты.

 Лежавший парень не открывал глаз, он вслушивался в щебет птиц за окном. Тёплые лучи солнца призывали проснуться. Подчиняясь их настойчивому требованию, Влад взглянул в окно. На его губах появилась едва заметная улыбка. Горизонт тонул в алых лучах утреннего солнца. Морская гладь горела, переливаясь тысячью золотых оттенков. Весеннее, ясное утро. Влад попытался вспомнить, каким был день вчера. Жарким, прохладным, а может дождливым? Хотя вряд ли. В этом, созданном людьми раю, ненастье исключено! От улыбки не осталось и следа. Сколько же он здесь? Недели, месяцы? Как ни пытался парень что-то вспомнить, всё сливалось. Обрывки фраз, нечеткие контуры и глубокая-глубокая темнота.

Влад усмехнулся, иронично выдохнув:

– Алексей Викторович неплохо знает своё дело.

Внимание юноши снова привлёк горизонт. Вдали, едва различимыми точками, виднелись покрытые снегом вершины гор. Их прохлада, спокойствие непреодолимо манили.

 Влад попытался приподняться, но крепко зажмурившись, был вынужден обратно лечь. В ушах стоял оглушительный вой, а перед глазами кружилась дикая, шальная, черная метель. Передохнув минуту, Влад всё же встал. Придерживаясь за спинку кровати, пошатываясь, не спеша прошёл к окну. Всю поляну, насколько мог охватить взгляд, до самого берега, покрывали тысячи тысяч цветов. Буйство, разнообразие видов и красок. Сочетание всевозможных, удивительных орнаментов, затейливых, фантастических сюжетов. Целые картины. Влад досадливо поморщился. Он с жадностью смотрел туда, где виднелись пики гор. Заснеженные, неприступные, они звали к себе.

 В дверь легонько постучали. Не дожидаясь приглашения, как хозяин, в комнату вошёл мужчина. Влад не стал поворачиваться, он и так знал, кто его посетитель.

 Гостю было лет сорок – сорок пять. Широкие, чуть вздернутый брови, бороздящие лоб глубокие морщины придавали лицу суровости. И всё же лукавые искорки в песочно-карих глазах немного сглаживали первое впечатление, выдавая, что их обладатель имел хорошее чувство юмора. Элегантный, деловой костюм, тщательно уложенные в щегольскую прическу волосы. Визитёра можно было скорее принять за модного денди, чем за представителя столь уважаемой профессии.

 Увидев своего подчинённого, мужчина застыл на месте, но быстро взяв себя в руки, улыбнулся:

– Доброе утро, Владислав. Уже проснулись? Очень хорошо…

– Серьезно? – продолжая смотреть в окно, с издёвкой спросил парень. – Алексей Викторович, вы просто не рассчитали снотворное.

Доктор невольно вздохнул, признавая правоту собеседника:

– Но вы же знаете, вам нельзя подниматься…

– Почему? – Влад, ухватившись за подоконник, резко повернулся. – Неужели есть хоть малейшая разница?

Некоторое время в комнате стояла тишина. Два взгляда испытывающе смотрели друг на друга. Не выдержав, Алексей Викторович отвёл голову в сторону. Он пристально изучал только начинающий распускаться, белый бутон гигантской, многолетней лианы.

– Понимаю, – как можно беззаботней и дружелюбней заговорил доктор, – вы устали, сейчас тяжёлый период. Но мы обязательны… Владислав, мы должны попробовать!

Собеседник криво улыбнулся:

– В который раз? – хрипловато спросил он. – Только правду: что-то изменится?

Доктор с наигранным возмущением поднял руки:

– Да это уже бунт! Настоящий бунт, – мужчина попытался перевести разговор в шутку.

Но тёмно-голубые глаза неотрывно смотрели на него.

– Я задал вам вопрос: что-то изменится? – спокойно повторил Влад. – Хотя… не нужно… Не отвечайте. Я уже все понял. Ваше промедление говорит само за себя. Знаю, вы умеете убеждать, только…

Парень снова повернулся к окну:

– Только… я… вам больше не верю! Предупредите родных, я возвращаюсь домой, – последние слова Влад отчеканил. Потом с улыбкой кивнул на далёкие горы. – Алексей Викторович, я хочу туда.

Доктор удивлённо приподнял бровь:

– Владислав, это безумие! Вам нельзя нагрузки. Вы никогда не дойдете!

– Что ж, пусть будет так, – перебил собеседник, пожав плечами. – Какая разница.

        * * *

Вера прислонилась к косяку двери.

– Толя, – негромко окликнула она, продолжающего молчать брата. – Ты вправе поступить так, как решил. Можешь сейчас же уехать и больше о нас не вспоминать. Но я хочу, чтобы ты знал: в любое время здесь тебя ждут.

Толик благодарно, тепло улыбнулся:

– Моей семьёй, всегда была лишь ты. А большего мне и не нужно.

В конце улицы показался высокий столб серого тумана. Дымчатым полотном повис над грунтовой дорогой. То, поднимая клубы пыли, неспешно шествовало к водопою стадо коров. Послышались отрывистые крики пастуха. Сухенький, согнутый дедок семенил позади, угрожающе помахивая гибким тонким прутом.

– Куда пошла? Куда, окаянная? – время от времени кричал старик. – Эх, неразумная, куда ж тебя несёт-то!

Но вдруг пастух резко остановился. Он забыл и о стаде, и о вечно пытающейся сбежать рыжей Зорьке.

– Толька, ты? – дедок, как будто отгоняя наваждение, потёр глаза. – Да как же это? Или мне жара затылок напекла?

Засмеявшись, Толик быстро пересёк сад. Открыл калитку и подбежал к старику:

– Я, дед Вань, я!

– Вернулся всё-таки! – всплеснул руками сосед. – Ну наконец-то! А я подумал, мерещится!

– Оно и не удивительно, что мерещится, – улыбаясь, прищурился Толик. – Наверное, с самого утра пол-литра приговорили?

Старик украдкой посмотрел по сторонам:

– Тише – тише! Ты что, Толя? Что говоришь такое? Ну рюмочку за едой, и то одну!

– Эх, дед Вань, – рассмеялся парень, – знаю я вашу рюмочку! Помните, как три дня стадо искали?

Дедок обиженно засопел:

– Нашёл о чём вспомнить! Я обрадовался, а ты… Нет, чтобы самому угостить! Так он ещё и упрекает! Мы ждали тебя…

Толик крепко обнял старого друга:

– Ну, за этим дело не станет.

– Вот это по нашему! – обрадовался дедок. – Вот это разговор! Мужики как узнают, что ты здесь…

– Всех! Всех, дед Вань, соберём! – продолжил Толик. –  Главное, Андрея Тимофеевича не забыть! На самое почетное место посадим…

Старик отступил на шаг:

– Ты что, Толька?! Водка в рот не пойдёт!

– Да шучу я, шучу, – опустив голову, прошептал парень. – Мерзость мы для него, а не люди.

Сосед с досады плюнул:

– Больно он нам нужен! – пробурчал старик, но заметив Веру осёкся. – Дай хоть на тебя насмотреться…

– На меня-то вы смотрите, – кивнул Толик, – а  вот куда стадо пошло, не видите!

– Ох, окаянные! – вспомнил про живность пастух. – Куда ж вас занесло?! А ну назад! Назад, говорю!

Дедок побежал, а Толик, облокотившись о калитку, смотрел ему вслед. Как долго он не был дома!

Глава 5

 Солнце то выглядывало, то снова пряталось в верхушках далёких гор. Прохладный воздух благоухал терпким, чуть сладковатым ароматом многочисленных цветов. Пестрый, радужный ковёр раскинулся на несколько километров, до самого скалистого подножья.

 Влад медленно шёл по извилистой, круто поднимающейся тропке. От долго пребывания в палате голова кружилась, в глазах рябило. Хотелось остановиться, упасть в мягкую, высокую траву. И всё же шаг за шагом, Влад продолжал упрямо идти, не отрывая взгляд от заснеженных пик. Каждый вдох обжигал грудную клетку, пронизывал её, словно ножом. Но казалось там, в горах, станет легче. Наконец угаснет этот нещадный, испепеляющий жар. Угаснет, затихнет…

 Ветер играл в цветах, клонил к земле нарядные бутоны. Прерывисто дыша, Влад остановился. Он с тоской смотрел на всё такие же далёкие горы. Заснеженные шапки сливались с бесконечной гладью голубого неба. Если бы взобраться на самый верх. Увидеть всю окрестность: безлюдный, одиноко дремавший берег, череду угрюмых скал, вздымающиеся пеной, ледяные волны. Запомнить, забрать их с собой… Туда… в пустую, неумолимую вечность.

 Как же часто Влад, на своем верном, железном друге, взметал к облакам, парил, словно птица над городом, не понимая, что эти минуты бесценны. Парень чётко представил рёв мотора, ощутил холодок родного штурвала. Ещё бы раз, хоть разок… Но верный друг, теперь груда обгоревшего металла. Конечно, стоит сделать один-то звонок. И здесь, через считанные минуты, появиться вертолёт. Он легко поднимется в небо, туда, где нет границ. Парень крепко сжал пальцы. Раньше, не задумываясь, он так бы и поступил. А вот сейчас… от одной мысли замирает, стынет сердце. Нет, Влад, как и прежде, не боялся высоты. Только вот с тех пор многое изменилось. Его самого как будто резко вырвали из привычной среды. Подняли в заоблачную высь. И оттуда, что-то различить, понять невозможно. Остались лишь контуры, едва различимые контуры прошлого.

 Влад устало опустился на мягкую, налитую весенним соком траву. Идти дальше сил не было.

Чья-то тень заслонила солнце. Парень не смог сдержать улыбки:

– Ненадолго же вас хватило.

– Как вы? – доктор озабоченно наклонился к своему пациенту. – Вам плохо?

Юноша покачал головой:

– Ошибаетесь! В сравнении с полусном последних месяцев, я чувствую себя просто отлично.

Понимая, что состояние парня критическое, мужчина вздохнул:

– Предлагаю мировую: вы возвращаетесь в палату, а я выполняю любое ваше требование!

Влад иронично прищурился:

– А уверены, что потяните? – с лукавой улыбкой начал Аронов, но потом резко замолчал, и совсем другим тоном, тихо выдохнул. – Алексей Викторович, дайте слово, что… я проснусь после операции.

Доктор не отвёл взгляда, но продолжал молчать.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – наконец, после долгой паузы, выдавил он.

Парень кивнул:

– Верю, но если бы не настаивали родители? Если бы влияние Ароновых, не было так велико, вы бы решились?

– Влад, – отбрасывая всякую формальность, проговорил Алексей Викторович, – ты же и сам всё знаешь, не хуже меня… Шанс один из тысячи, но мы должны, должны рискнуть…

– Нет, – жёстко бросил собеседник. – Сегодня же, я вернусь домой.

* * *

 Не успело стадо скрыться в переулке, ещё ползла, клубясь по земле, потревоженная многочисленными копытами пыль, как Толик заметил группу, направляющихся к нему людей. Парень опустил голову, узнав каждого.

– С возвращением! – подходя, мужчины по очереди пожали руку Толика. – А мы сейчас прямо с поля. Ездили смотреть на всходы озимой пшеницы. Хорошие снега лежали, так что зеленеет красавица.

– Главное, чтобы весна дождливой была, – не встречаясь взглядом с гостями, негромко проговорил парень.

В ответ, один из мужчин засмеялся:

– Да это не беда, у нас оросительные системы везде. Под экономили малость и купили. А теперь подавно, никакие проблемы не испугают. Наконец-то вздохнём спокойно. С тобой нам ничего не страшно.

– Со мной? – эхом переспросил Толик. – Вряд ли я здесь кому-то нужен. Нет, дядь Валер, я решил уехать в город. Так будет лучше всего.

Мужчина достал сигарету закуривая:

– Обижен ты сильно, – кивнул он, рассматривая ухоженный сад, небольшие клумбы с пионами, белоснежные аллейки нарциссов, – не сумели отстоять… Но ведь пытались, Толя. Ещё как пытались! Мужики подтвердят. Только слушать, кто нас станет?