Глава 2. Орден Чёрной розы

Воздух в зале вмиг пропитался ожиданием чуда. Адепты вокруг меня многозначительно переглядывались, голоса стихали.

– Академия Светлой и Тёмной магии – это первая школа для магов, – нараспев начал лорд ар Раффу, вокруг которого сновали туда-сюда маленькие золотистые бабочки. – Её построил орден Чёрной розы. Во всех учебниках истории говорится, что в этот орден входили сорок два рыцаря, но мало кому известно: этими рыцарями были женщины.

Альв ар Раффу замолчал на несколько секунд, чтобы адепты смогли как следует рассмотреть окружающих оборотня женщин в мужской одежде.

– Все они носили чёрные доспехи, дарованные Оракулом, – продолжил директор, и повседневная одежда женщин моментально сменилась на латы траурного цвета. – И не знал наш мир более воинственных и мудрых людей. Главная жрица Чёрной розы была удивительной женщиной. Леди Сирия совершила так много великих дел, что вся Элидия по сей день остаётся пред ней в долгу.

Директор щёлкнул пальцами, и перед адептами во всей красе предстала величественная женщина. Длинные волосы цвета вороного крыла шёлковым водопадом спускались по плечам и спине. Прямая осанка и гордая посадка головы буквально кричали о властности леди Сирии. Проницательные льдисто-голубые глаза, чётко очерченные скулы и хищный разлёт бровей показались мне смутно знакомыми.

– Да это ведь Сэй! – ахнул Киевен. Я присмотрелась к женщине внимательней и потеряла дар речи. Дроу был прав, на меня смотрела моя же копия, но в более взрослой версии.

– Именно она приняла решение об открытии школ для магов. Она же была первым директором нашей Академии. Преподавателями стали остальные двенадцать основательниц ордена Чёрной розы, – рассказывал директор, рядом с которым возникла чёртова дюжина статных женщин, во главе которых стояла Верховная жрица.

– И одна из них оказалась предательницей, – раздалось от входа в зал. Адепты тут же обернулись к источнику звука и рассыпались в стороны, открывая проход немолодой женщине в чёрных доспехах. Она ступала бесшумно, будто и не была закована в тяжёлую металлическую броню. Если бы я не чувствовала исходящий от неё могильный холод, то не отличила бы от живого человека.

– Омелия, – потрясённо выдохнул директор.

– Альв, – чуть склонила голову в приветственном кивке женщина и встала рядом с ним, обернувшись к толпе. – Приветствую вас, господа маги. Как вы могли понять, я одна из жриц Чёрной розы. Моя родная сестра предала наш орден, поддавшись сладким речам любимого мужчины.

На этой фразе женщина горько вздохнула, а все присутствующие здесь магички навострили уши. Я же рассматривала отчего-то побледневшего директора и пыталась понять, что связывает его с этой мёртвой женщиной.

Пока жрица предавалась воспоминаниям, за её спиной клялся в любви какой-то женщине сам Альв ар Раффу. Вернее, мужчина, очень сильно напоминающий его. Разница была лишь в том, что у иллюзорного оборотня в волосах явственно прослеживались следы времени. Лицо обольстителя не так сильно выдавало возраст, разве что вокруг глаз виднелись лучики морщинок. Губы мужчины двигались плавно, правая рука была прижата к сердцу, каждое движение несло с собой непередаваемую нежность, и только взгляд оставался холодным. Будто в глазах оборотня поселились льды Северного моря.

– Да только слепая могла поверить в искренность его чувств, – пробормотали за правым плечом, подтверждая мои мысли.

– В ночь рождения Красной луны орден Чёрной розы был усыплён настойкой из сонной травы, а потом уничтожен. Основательниц казнили на главной площади, а всех остальных жриц сбросили в кишащий плотоядными тварями овраг. Тогда землю красным окрасила не только луна, – скривила губы в болезненной ухмылке Омелия.

– Но почему?.. – раздался робкий вопрос откуда-то из зала.

– Власть, дитя. Мужчины не хотели отдавать её нам. Смешная причина для убийства сорока с лишним дев, не правда ли? Да ещё и таким грязным способом – во сне. Мужчины хотели власти, но не хотели сражаться за неё в честном бою, а вместо этого поступили как самые настоящие трусы, – неожиданно жёстко произнесла Омелия, уставившись невидящим взглядом перед собой.

За её спиной одна за другой сменяли друг друга страшные картины, от которых упали в обморок с десяток впечатлительных магичек. Самые крепкие (целительницы и некромантки, которым и не такое видеть приходилось) размазывали по щекам слёзы.

– Зачем ты здесь? – подал голос директор, развеивая иллюзии. – Чтобы напугать моих адептов? Я собирался рассказать лишь о том, как строилась Академия.

– Я здесь, чтобы поприветствовать сестру. Извини, но я посчитала, что пора хотя бы одному поколению студентов рассказать истинную историю ордена Чёрной розы.

С этими словами Омелия повернулась ко мне и, приложив руку к сердцу, поклонилась. Я ошарашено кивнула в ответ и спиной ощутила чей-то задумчивый взгляд, но не стала оглядываться. Вряд ли я нашла бы глаза того, кого считал опасным мой внутренний зверь, находясь под пристальным вниманием всех присутствующих здесь магов.

Стоило жрице Чёрной розы выпрямить спину, странный зуд между лопаток мгновенно исчез. Я сделала в памяти заметку, решив позже разобраться с этим чувством. Если не найду ничего в библиотеке, то хоть просто погуляю по Академии. Дракон непременно должен почувствовать опасность.

Я не заметила, как исчезла дева-воительница, а в зале загорелся свет. Не замечала я и пристальные взгляды нескольких сотен пар глаз. Так и вышла из зала, погруженная в собственные мысли.

В голове роился не один десяток мыслей, и всё чаще и чаще возникал вопрос: «Что означал тот поклон?». Что-то мне подсказывало, что это не было традиционным приветствием в ордене Чёрной розы. Я видела, как смотрел в этот момент на меня и Омелию директор. Он точно знает значение её жеста.

– Кто здесь? – я резко остановилась, снова почувствовав зудящее чувство, расползающееся по спине. Чем ближе была опасность, тем сильнее становилось ощущение. Дошло до того, что спину начало нестерпимо жечь. Я стояла, прислушиваясь к собственному телу и к окружающему миру. Не было слышно ни малейшего шороха. Даже сад оставался пугающе немым. Как раз в тот момент, когда в мозг закралась паника, мир перед глазами поплыл. Последнее, что успела заметить перед тем, как провалиться в темноту – это чёрные женские доспехи.

Очнулась я на своей кровати, лёжа на животе. Рядом на полу сидел Киевен, а его брат мешал что-то в миске у окна. На улице было уже темно, но свет в комнате не горел – ни мне, ни дроу это не было нужно.

– Который час, и что со мной произошло? – хрипло поинтересовалась я, устав любоваться спиной Риззена.

– Два часа до рассвета. Ты потеряла сознание по дороге сюда. Мы с Киевеном нашли тебя и подняли в комнату. У тебя вся спина была в крови, – пояснил носатый.

– А сейчас что?

– Там татуировка. Она была сначала вырезана кинжалом, а потом выжжена ядом пустоцвета.

– И что там изображено? – спросила, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Пустоцвет. Всего одна капля его сока, и любой дракон умрёт.

– Ты и так прекрасно знаешь, что там изображено. И даже то, кто это сделал, – раздался приятный женский голос. Омелия.

– Если зверь умер, я уничтожу твоего племянника, – прошипела в подушку, но призрак меня услышала.

– Не волнуйся, с твоим драконом всё в порядке. Ты воительница. На нас не действуют яды. Кроме временного физического дискомфорта, они не приносят ничего. И это только самые сильные настойки.

– Какое счастье, – протянула я с явным сарказмом и переключилась на Риззена: – Чего ты там всё месишь?

Дроу молча отвернулся от окна, подошёл к своему брату и снял с него рубашку, под которой скрывался тугой бандаж. Он был пропитан кровью.

– Старая рана, – пояснил Риззен, снимая бинты и щедро смазывая огромный кровоточащий рубец чем-то склизким и дурно пахнущим.

Я лежала и рассматривала глубокий порез, проходящий через всю грудь Киевена ровно по горизонтали. В памяти всплыл запрещённый ритуал, в котором точно так же вспарывают тело жертвы.

– Скажи, Риззен, а у тебя настоящие глаза? – тихо спросила я, уже зная ответ. Дроу вздрогнул от вопроса и вскинул голову, встретившись со мной взглядом. Теперь я чётко видела, что фиалковые радужки были совершенно неподвижны. В этом и есть причина того, что Риззен сразу увидел во мне нелюдя. Он смотрит только магическим зрением.

– Не жалей нас, – тихо попросил, отворачиваясь.

– Было бы из-за чего. Рану можно залечить, а зрение – не слишком большая потеря. Таких, как ты, по миру сотни тысяч ходят и ничего, живут себе счастливо.

С этими словами я спустилась с кровати. То, что на мне вместо платья была мужская рубашка, совсем не смущало. Сейчас важнее всего было залечить рану Киевена. Пусть я и сказала, что это возможно, на самом деле не до конца была в этом уверена. Я знаю, как это сделать, но не имею никакого опыта. Если ошибусь – в лучшем случае останусь с этой раной на всю жизнь. О худшем думать не хотелось.

Сев напротив дроу, я начала плести заклинание. Руки мелко дрожали, и сердце колотилось в горле.

– Стяни края раны пальцами, пожалуйста, – сказала я Омелии, которая уже догадалась, что я собралась делать. На вопросительный взгляд Риззена ничего не ответила, сосредоточившись на собственных ощущениях.

Когда жрица выполнила мою просьбу, кожа Киевена прямо на глазах начала срастаться. Отлично, первая часть закончена. Охнув от боли, я откинулась на пол. В груди разрастался пожар, а плоть ровно, словно по линейке, расходилась в стороны, оголяя рёбра. Дышать было практически невозможно, потому что грудная клетка от этого ещё больше разрывала ткани. Я уже не видела и не слышала, как Омелия держит дроу, рвущихся ко мне.

Отпустив сознание, я нырнула внутрь, в самый очаг боли. Нужно успеть, пока не вытекло слишком много крови.

Вот она, моя рана. Сначала нужно восстановить сосуды, чтобы прекратить кровотечение. Направляю поток силы, который закупоривает капилляры. Главное – не переборщить. Замёрзнуть изнутри совсем не хотелось. Аккуратно тяну за концы одного из разрезанных капилляров, наполняя их магией жизни. Готово. Осталось закончить с остальными, и я смогу перейти к мышцам.

Кровотечение я остановила за три минуты, зато восстановление мышечных волокон отняло раз в пять больше времени и сил. Несколько раз я едва не заморозила свою грудную клетку, но кто-то извне предотвратил это. Поняв, что мне помогают, я заработала уверенней, и скоро боль прекратилась. Вместе с ней исчезла и рана. Теперь о ней напоминала только тонкая розоватая полоска на коже.

Открыв глаза, я обнаружила себя лежащей на кровати. Вокруг всё толстым слоем покрывал снег, оба дроу были укутаны в одеяло, а на моей груди сидела огненная саламандра. От её жара на коже выступила испарина, и щёки пылали.

Ярко-красная ящерка убедилась, что я больше не замерзаю, и ловко юркнула в магическое пламя, горящее прямо на полу. Такой огонь не оставляет следов, если того не захочет создатель. Последний раз саламандра обернулась, медленно мигнула и исчезла в ворохе искр, оставив после себя один-единственный уголёк. Тот самый, который заставляет огненного элементаля служить дроу.

Поняв, что я, наконец, очнулась, Омелия облегчённо вздохнула, а близнецы бросились ко мне. Не знаю, что они хотели сделать, но реакция была забавнее некуда. Рванувшиеся было ко мне дроу, вмиг остановились и сели на колени, пряча свои смущённые моськи. Первым подал голос Киевен.

– Ты рисковала собой ради меня. Зачем?

Я в ответ только насмешливо фыркнула и посмотрела на дроу как на идиота. Разве же я могла оставить всё, как было? Парень всё понял, но я видела, что эльф хочет возразить. Ещё один говорящий взгляд, и диалог закончился, так и не начавшись.

– Откуда ты знаешь это заклинание? – отмерла Омелия.

– Мама залечивала так мои ссадины в детстве.

Ответ, кажется, удовлетворил жрицу, но та посмотрела на меня как-то странно. Похоже, Омелия знает, что этой магией могут пользоваться только фреи и друиды. Что ж, будем надеяться, она решит, будто во мне есть кровь древнего лесного народа.

С такими мыслями я и уснула. Помню только, как Риззен бережно укрыл меня одеялом. Похоже, у нас и правда есть шанс подружиться.

Разбудили меня самым наглым образом из всех: кто-то смотрел на то, как я сплю. Приоткрыла один глаз и увидела над собой сосредоточенную рожицу Киевена. Вот… бессмертный. Ругаться спросонок не хотелось, поэтому я просто отвернулась к стене и решила снова отбыть в царство Морфея. Угу, ровно до того момента, пока не уткнулась носом в чью-то мускулистую, пахнущую хвоей, грудь.

– Доброе утро, – поприветствовал откуда-то сверху приятный мужской голос, а нос щекотнула упавшая платиновая прядь.

– Изыди, – ответила я с милой улыбкой голодного упыря и добавила: – Пока я не отправила тебя на тот свет с приветом для десятиюродного дедушки.

Риззен прошипел что-то о том, что просто пытался согреть неблагодарную меня, но благоразумно вылез из собственной постели. Я же решила всё-таки исполнить своё желание и снова отправиться в страну грёз. Братья куда-то ушли.

Стоило мне провалиться в забытье, как его тут же разрушил стук в дверь. Я решила сделать вид, что дома никого нет, но звук повторялся, становясь всё настойчивее.

Костеря весь мир и отдельно взятых дятлов, которым приспичило подолбить в дверь с самого утра, я, как была в мужской рубашке и босиком, пошла открывать дверь.

– Что?! – рявкнула я, прожигая в стоящем за порогом директоре две дырки. Ох, как же жаль, что дверь открывается внутрь комнаты. С таким бы удовольствием сейчас распахнула её в другую сторону!

– Доброе утро, мисс Сэй, – вежливо поздоровался Альв ар Раффу, пока я мысленно прикидывала, что мне будет, если вон та напольная ваза вдруг тесно познакомится с головой оборотня. – Мне хотелось бы с Вами поговорить. Не уделите пару минут?

Хотелось рыкнуть «время пошло», но инстинкт самосохранения у меня ещё не атрофировался. Не знаю, к сожалению это или к счастью. Зато точно уверена, что, не окажись ранний визитёр директором Академии, целым он бы точно от меня не ушёл.

Мораль: не будите девушек, а тем более ведьм. Хотя особо извращённые мазохисты всё же могут попробовать. Но я бы на их месте обила помещение поролоном и убрала всё тяжёлое и твёрдое подальше.

– Конечно, – кивнула я директору и предложила: – Пойдёмте на свежий воздух.

Подвинув опешившего директора, я первая пошлёпала босыми ногами к указанному пункту назначения – свежему воздуху. В голову закралась крамольная мысль о том, что поведение моё неподобающе. Мысль эта была оценена как бредовая и проигнорирована. Магичкам можно всё. Злым магичкам – ещё больше. Альв ар Раффу, не будь дурак, не стал меня останавливать и возвращать в комнату, просто пошёл следом.

Во внутреннем дворе никого не было. Конечно, кто ещё встанет в такую рань? Только мы с директором да два неадекватных дроу.

– Я хотел бы поговорить с Вами о предстоящем турнире Меча и Магии, – начал оборотень, прислонившись плечом к стене галереи, пока я рассматривала его. Без своего белого балахона мужчина выглядел гораздо лучше. Чего только стоят его широкие плечи, узкие бёдра и мускулистые руки, которым явно тесно было под закатанными рукавами бледно-голубой рубашки.