– Допрыгалась! – рыкнул он. – Пошли со мной, – грубо схватил меня за шиворот и потащил из комнаты. Я брыкалась, кусалась и визжала так, что у самой уши закладывало, но Андрюхе было все равно. Он упорно тянул меня в сторону цокольного этажа. Не нужно особого ума, чтобы понять что там. Я повернула голову и увидела Павла, который спокойно сидел в кресле с бокалом в руке.

– Скажи своей горилле, чтоб отпустил меня, – взмолила я, обращаясь к хозяину, но тот даже не потрудился повернуть голову в мою сторону.

Андрюха открыл металлическую дверь в подвал и грубо швырнул меня внутрь. Я не удержалась на ногах и моя голова на мгновение соприкоснулась со стеной, после чего я стремительно сползла на пол. В глазах потемнело, а голова казалось вот-вот расколется на две части. В глаза ударил яркий свет и я поспешно их прикрыла.

– Открой глаза! – рявкнул Андрюха. Я подчинилась и увидела в его руках пистолет, направленный в мою сторону.

– Нравится? – грубо спросил он.

– Не нравится, – тихо шепнула я в ответ.

– Сухой, отъезжай, – услышала я голос Павла, а Андрюха поспешно спрятал пистолет. Павел подошел ко мне ближе, схватил за волосы и рывком заставил поднять голову.

– Надоели мне твои шутки. Где Бонза? – громко спросил он, пристально глядя мне в глаза.

– Я не знаю… – промямлила я, а глаза защипало от боли и обиды.

– А мне кажется знаешь.

– Не знаю. Честно, – умоляюще твердила я.

– Что ж ты так защищаешь-то его? – спросил Андрюха.

–Я не защищаю. Я не знаю! – рявкнула я, потому что происходящее начинало меня раздражать.

– Посиди здесь немного, может вспомнишь, – тихо сказал Павел и покинул помещение подвала. За ним вышли Андрюха и еще трое ребят, закрыли дверь и я услышала как они щелкнули металлической задвижкой. «Спасибо, хоть свет не выключили», – с досадой пробормотала я, но свет тут же погас и я печально усмехнулась.

«Стоило ли это того?» – прикидывала я, удобнее устраиваясь на полу. – «Интересно, что они будут со мной делать? Неужели пытать? Может здесь есть крысы? Тогда и пытать не придется. Меня либо съедят живьем, либо я умру от страха». Второе мне казалось более вероятней, потому что все надежды покинули меня и я тихо заплакала.

«Как там мой ребенок?» – продолжала я терзать себе душу. Лерка с моими родителями даже не догадываются куда я попала. Интересно, меня убьют? А если убьют, узнают ли об этом мои родители? А Кирилл? Или я буду считаться без вести пропавшей? Такие ребята, как эти, наверху, умеют обстряпывать такие дела аккуратно и без подозрений, к бабке не ходи. Черт, куда же я ввязалась? И ради чего? Мне бы дочку свою растить. Скоро восьмое марта, в детском садике будет утренник. Моя Лерка сольно поет песню про мамонтенка. Увижу ли я это? На мои глаза все сильнее наворачивались слезы и я громко заорала от жалости к себе.

Погрузившись в свои мысли, я видимо задремала, потому что когда открыла глаза, в комнате был Бубанов со своей оравой.

– Ну? Чего надумала? – спросил он, склонившись надо мной.

– Думаю: может снова курить начать? – серьезно поинтересовалась я в ответ, пристально глядя ему в глаза. Павел улыбнулся, покачал головой и направился к выходу.

– Братва, приступайте, – бросил Бубанов через плечо и вышел из подвала. От стены отлепились трое парней и во главе с Андрюхой пошли на меня. Я истошно заорала, понимая, что они собираются делать. Мне захотелось тут же умереть, но в их планах я ошиблась. Хотя желание меня не покинуло. Через пару минут двое парней крепко держали мне руки и ноги, а Андрюха достал из кармана пачку иголок.

– Ну что, дорогая, поиграем в «Саласпилс»?

– Мой муж тебя найдет и убьет, а я буду на это смотреть и улыбаться, – злорадно процедила я от безысходности. Андрюха хмыкнул и засунул мне под ноготь большого пальца две иглы. Я опять заорала, но никто из этих придурков даже глазом не моргнул. Так они продолжали пытки более сорока минут, а может и больше. Для меня время замедлило бег, а голова начала кружиться. Я визжала и брыкалась, а они задавали мне один и тот же вопрос: «Где Бонза?»

Видимо я потеряла сознание, потому что когда открыла глаза в комнате было пусто. Я уже подумала, что это дурной сон, но с трудом поднявшись почувствовала сильное головокружение, а на пальцы рук было страшно смотреть. Они все были в крови, которая успела засохнуть. Боли я уже не чувствовала, только то, что руки онемели и совершенно меня не слушались. От жалости к себе я громко зарыдала и в слух проклинала своего бывшего мужа, Бубанова и его бандитскую шайку.

– С каждым разом ты удивляешь меня все больше, – услышала я над собой голос Павла. – Ты не проронила ни одной слезинки пока мои ребята развлекались, а теперь сидишь и воешь.

– Ненавижу тебя! Ублюдок, – сквозь зубы пробормотала я, глядя ему в глаза. Он опять улыбнулся и резко заехал мне кулаком в челюсть. От неожиданности и сильного удара, я завалилась на спину, но вставать не спешила, а лежала и тихонько напевала себе под нос.

– Жаль мне тебя, Оксана Викторовна, – ошарашил меня мой мучитель.

– Себя пожалей. Когда мой муж узнает, что ты со мной сделал, мало тебе не покажется, – тихо процедила я.

– Ты меня напугала. Я оценил, – хмыкнул он в ответ. Наступила тишина, потому что отвечать что-то я сочла ниже своего достоинства. Хотя какое уж тут достоинство, если меня, скорее всего, убьют? Ну и пусть, зато в последние минуты своей жизни я была тверда и непреклонна. Если мой муж об этом узнает, наверняка будет гордиться мной. «Вот черт», – одернула я себя, – «из-за него я приму страшную смерть, а сижу и как последняя дура рассуждаю как он будет мною гордиться». От этих мыслей мне стало обидно за себя, за своих родителей, за Лерку, которая будет расти без меня и я снова заплакала.

– Поговорим по-другому? – спросил Бубанов, опускаясь передо мной на корточки. Я молчала, а он, вновь усмехнувшись, достал из кармана раскладной нож. Тут я подскочила, но Павел одним рывком вернул меня в прежнее положение.

– Я сейчас задам тебе один вопрос и если ты на него правильно ответишь, сохранишь свою девичью красоту, – тихо сказал он и аккуратно провел лезвием по моей щеке. Меня бросило сначала в жар, потом в холод и тело покрыло мелкими мурашками.

– Где Кирилл?

– Я не знаю, – так же тихо ответила я и вновь по моим щекам потекли слезы. – Я правда не знаю. Неужели ты думаешь я терпела бы все это ради бывшего мужа?

–Эх, – вздохнул он, – слишком же сильно ты его любишь.

– На самом деле не очень, – попыталась пошутить я. – Но это неважно. Можешь хоть на куски меня порезать, но ничего нового я тебе сообщить не смогу.

Павел долго и пристально смотрел мне в глаза, потом поднялся и протянул мне руку. Мне хотелось ее отбросить, но я понимала, что сил подняться самой у меня нет и поспешно в него вцепилась. Ноги подкосились и я бы непременно рухнула на пол, не поддержи меня Павел под руку. Мы вышли из подвала и мне в глаза ударил яркий солнечный свет. Надо же! Оказывается я просидела в подвале всего несколько часов, а мне казалось никак не меньше вечности.

– Паш, ты что, с ума сошел, – бросился в нашу сторону Андрей, – какого черта ты ее оттуда вытащил? Дай нам еще немного времени и она расколется.

– Значит так, – начал Бубанов, – девчонка едет домой. Наблюдение снимаем и ищем другие варианты как поймать Бонзу.

– Ты что, не понимаешь, – все больше заводился Андрюха, – она сто процентов знает где он, а нам тут разную лабуду впаривает.

– Я же сказал, девочка уезжает. Я ей верю!

– Но… Братва не поймет… – не сдавался Андрей.

– Мне плевать! Пока что еще я здесь принимаю решения. Ищите другие варианты. Узнаю, что к Оксане полезли – лично пристрелю, – он обвел гневным взглядом всех присутствующих мужчин, в количестве восьми душ, и повел меня на второй этаж. Я подхватила свою сумку, но тут же бросила ее на пол. Пальцы страшно заныли и боль отозвалась во мне с новой силой. Павел бросился ко мне, но увидев мой гневный взгляд, резко передумал. Я аккуратно повесила сумку на изгиб руки и на радостях, что скоро увижу свою малышку, быстрым шагом слетела обратно с лестницы.