Глава 1

Дождь как начался с обеда, так и не собирался прекращаться. Бернат даже запрягать не стал – если погода будет, то с утра съездит на мельницу. По такой слякоти ждать, что с Агера приедет кто-то за солью, не приходилось. Деревенскую дорогу развезло, у дверей запертой домины Заточенных богов собралась огромная грязная лужа. Небо повисло над Салеком низкое и тяжелое.

Жена затеяла мясной пирог к ужину и все неодобрительно посматривала на Берната. Вроде мужик у нее баклуши бьет. Бернат почесал бороду: дел было много, но все необязательные, несрочные. Например, поправить гнутые гвозди или заточить ножи. Про ножи Ката за завтраком напоминала, но Бернат ушел косить. Утром ничто не предвещало ухудшения погоды. Теперь скошенная трава мокла ровно так, как мокло все вокруг…

На улице вроде бы заржала лошадь. Потом кто-то мощно ударил в ворота – откройте, хозяева! Гости к вам незваные! Ката нахмурилась еще больше, но промолчала. Женщина она была спокойная и неразговорчивая. Зато уж если скажет, то как отрежет.

Бернат отложил гвозди и молоток и пошел отпирать стальной засов. Эти кованые засовы он поставил прошлой осенью, когда по Салеку пронесся слух о пришлых, что по чуланам и сараям воруют инструмент. Вора, правда, потом поймали, он оказался местным дурачком и украденное не продавал, а прятал в лесу – запасал на плохой год. Бернат даже припомнил день, когда его поймали. Сидел, бедный, мокрый от дождя, и все повторял: «Придет плохой год, люди звереть будут, умрем все. Придет плохой год…»

Дурачка было не жалко, но пожалели матушку его. Уж она мужиков благодарила… А спрашивается, за что? Бестолковый же человек, ни к какой работе не приученный.

Бернат потянул воротину и обнаружил на деревенской улице черную дорожную карету, запряженную парой лошадей.

Извозчик подул теплом в красные ладони, спросил:

– Хозяин, не пустишь ли седока моего на ночь? Ступица вон треснула, боюсь, до города не доедем, поломаемся…

Одно из передних колес действительно сидело на оси неровно.

– А что за седок-то? За постой-то заплатит?

Извозчик отворил дверцу, окликнул:

– Эй, сударь! Не спите ли?

– Что случилось?

– Дык все, сударь. Поломалась карета, дальше везти не могу. Вот хозяин здешний на постой предлагает… Будет у вас чем заплатить?

– Заплатить-то будет чем. Далеко ли до города? Смогу сам добраться?

– Да мили четыре, не больше. Сможете, но не по такой дороге. Вон как развезло. Да и стемнеет скоро. Я за вами завтра с утра приеду. Вы уж не серчайте, но куда мы без колеса…

Извозчик замялся. Понятное дело – если его седок торопится, деньги придется вернуть.

– Значит, завтра. Ну что же. Я не спешу.

Из кареты вышел высокий, плотно закутанный в серый дорожный плащ человек. Лицо его скрывала шляпа с широкими обвислыми полями, в каких обычно ходит рабочий люд. Вещей у него, можно сказать, не было. Одна небольшая кожаная сумка.

Извозчик вынул из-под сиденья ящичек с инструментом и принялся колдовать над пострадавшим колесом.

Бернат поежился – холодный дождь забрался ему за ворот.

– Следуйте за мной, сударь. Здесь недалеко.

«Сударь» не выглядел богатеем, так что границы его платежеспособности следовало узнать как можно раньше. Может, он и не из тех приличных людей, которых стоит пускать в дом? Может, его устроит ночь на сеновале, над стойлами?

Гость окинул дом внимательным взглядом, и Бернат представил, каким его жилье должно казаться проезжему человеку. А что? Хороший, добротный дом, беленые стены. Пусть крыша покрыта не черепицей, а соломой, зато подновляли ее лишь в прошлом году.

И на дворе чисто. Трава окошена, забор аккуратный, только этой весной поправил. Зимние сугробы старый заборчик совсем на грядки уложили, так Ката, еще весенние ручьи не просохли, начала увещевать: поправь, муж! Люди засмеют.

Под навесом-гатаром будущий постоялец снял успевшую вымокнуть шляпу и плащ.

– Вот здесь одежду оставьте, сударь, Ката потом просушит и почистит.

У входа в дом были устроены крючки для верхней одежды и стойки для рабочего инструмента и сумок.

Бернат отворил дверь, впуская гостя внутрь.

Ката в мучном облаке обернулась к ним, поправила прядку. Бернат точно знал, что цепкий глаз супруги не упустит ни одной детали и точно определит, какую цену взять за ночлег.

Сапоги гость тоже снял у входа. Огляделся, поставил на лавку у двери саквояж. Чуть поклонился хозяйке:

– Благодарю за приют, добрые люди. Меня зовут Ферг. Я лекарь.

Хозяева переглянулись, но ничего не сказали.

Шляпа гостя скрывала темные, до плеч, волосы, уже чуть тронутые сединой. Подбородок и щеки покрывала короткая борода, которую, пожалуй, еще пару дней назад можно было бы назвать щетиной. Лекарь смотрел внимательно и цепко, словно хотел надолго запомнить все увиденное.

– Идемте, сударь. Покажу, где будете спать. Сейчас принесу воды умыться с дороги. А там и ужинать сядем. Ката пирог поставила…

Лекарь кивнул, вновь подхватил сумку, прошел за Бернатом в дальнюю комнату. Бернат посмотрел, как тот устраивается на новом месте. Шагнул к окну, посмотрел на мокрый окошенный холм. Вынул из сумки свежую льняную рубаху и полотенце.

– Вам поесть-то в комнату подать или с нами отужинаете?

Гость легко улыбнулся:

– Я предпочел бы ужинать в компании. Если вы, конечно, не против.

Бернат уверил его, что будет рад оказанной чести, и поспешил за медным тазом и кувшином с водой.

Ката поймала мужа за рукав:

– Бернат, он лекарь.

– Я понял.

– Ты денег-то не бери… ты поговори с ним…

Бернат только усмехнулся. Жена думала ровно так, как думал он сам. Был у Каты племянник, хороший мальчуган, добрый. Да только, как тут говорят, поцеловал его Князь Мертвецов…

И можно было бы заранее гроб сколачивать, если бы не одно обстоятельство. Каждому в окрестностях столицы известно, что Лига лекарей и целителей Агера давно с этой напастью справилась. Ходили слухи, что есть даже особые обереги, что не дают душе раньше времени покинуть тело, возвращают и память, и здоровье. Если, правда, успеть с лечением…

Тэдора, сестра Каты, два дня проплакала, на третий послала мужика своего в город, но тот еще не вернулся. Может, агерские лекари и не захотели его слушать, а может, не смог он им сколько нужно заплатить. Семья-то небогатая…

Ката поставила в печь разогреваться тушенного с яблоками и тыквой зайца. Тыква была прошлогодняя, но в погребе прекрасно сохранилась. Там ждали своего часа еще три или четыре такие же. Кстати, о погребе… Ради такого дела можно и вина кувшин нацедить…

Когда собрались к столу, на улице стало совсем темно. В первую очередь из-за туч, которые нависли еще ниже и, казалось, брюхом уже задевали верхушки дальних сосен.

– Этой дорогой в наше время мало ездят, – начал осторожные расспросы хозяин. – Неужто заблудились?

– Ну что вы! Я хорошо знаю окрестности Агера. Дорога эта хоть и не самая наезженная, зато телег мало и экипажей. Не люблю глотать пыль. Впрочем, на тракте, возможно, или колесо не сломалось бы, или извозчик нашел бы кузницу по пути. Дождь нас сильно подвел.

– Да и не только вас… Издалека к нам?

– Издалека. Сейчас – от Буды, до того – из самой Лютеции… давно меня в этих местах не было.

Хозяин с уважением покивал.

– Сколько же вы это уже в пути? Чудные места, наверное, видели.

– Долго. И места видел разные. Удивительные места. А что же здесь, в Агере? Все такая же спокойная жизнь?

– Ну, у нас новостей мало. Разве проезжие чего расскажут, или кто из наших на рынок съездит. А давно никого не было…

– Неужели совсем никаких новостей?

Ката чуть поджала губы, надеясь, что муж не упустит момента, скажет про мальчика. Но Бернат молчал, и она тогда не выдержала:

– Есть, есть новость, сударь. Но никто не назовет ее приятной…

– Ну что ты, жена… не отужинали еще… а от этих разговоров аппетит у кого угодно пропадет!

Гость нахмурился:

– Не волнуйтесь, мой аппетит останется со мной при любых обстоятельствах. К тому же, Бернат, ваша супруга превосходно готовит.

– Да, это она умеет…

– Так что случилось?

Ката виновато вздохнула и ответила:

– А то, что Князь Мертвецов снова вернулся.

Лекарь чуть приподнял брови:

– Да ну?

Кажется, тема перестала его интересовать, потому что все внимание он вновь уделил заячьей ножке.

– Так и я бы не поверила, сударь, кабы своими глазами не видела. Судите сами. Есть у меня сестра. Они с мужем держат солеварню тут, у самой Горки. Ну и скотина у них, понятно. Два ослика, козы. Вот этих коз на лужок водит ее сын, мой племянник. Раньше водил. Да далеко ходить-то не надо было. Вон он, холм, за окошечком. Так за ним частные владения заканчиваются. Вот там у них козы и паслись. Умные они животные, эти козы, зря на них молва наговаривает. Вот Тэдора как-то заходит в свой огород… а там коза с козленком топчутся, знай, значит, ботву объедают… сами, выходит, пришли домой-то, дорогу не перепутали. Она их в сарай. Сын вроде недоглядел. Ну и пошла за холм-то. А он там и лежит. Ни живой, ни мертвый. Только в небо смотрит. А глаза пустые… Сначала еще бормотал что-то. А потом все… только вроде кашляет… Мы сначала думали, может, его ударил кто. Да я сама смотрела – нет ни синяков, ни ссадин. По всему и выходит, что Князь это. Князь Мертвецов. Вы сударь… – она чуть замялась, – как отужинаете, может, взглянете на мальчика? Мы с вас и денег за постой не возьмем, а то и сами доплатим, сколько скажете.

– Щедрое предложение. Я обязательно посмотрю на вашего племянника, хозяюшка. Давно ли с ним это случилось?

– Да вот уж четвертый день пошел. Муж-то Тэдорин в город поехал, за лекарем. А вот как получилось. Судьба-то к нам вас сама привела.

Лекарь кивнул. Отставил опустевшую тарелку. Сходил за своей кожаной сумкой:

– Идемте!

Идти было недалеко. Сестрица Каты жила через двор.

Высокая худощавая женщина в годах, на вид постарше жены Берната, гостям удивилась, но расспрашивать не стала – горе притупляет любое любопытство.

– Я лекарь, меня зовут Ферг. Разрешите осмотреть мальчика?

– Конечно!

Женщина сцепила руки и поспешила показать дорогу, освещая путь масляной лампой.

– Вот, сударь, это здесь.

Мальчика, на вид лет четырнадцати, скорее, следовало называть юношей. Он лежал, укрытый одеялом, которое не морщила ни единая складка. Взгляд его был устремлен в потолок.

Лекарь, поморщившись, достал из кармана какую-то магическую вещь, на конце которой через мгновение вспыхнул яркий желтоватый луч. Лучом лекарь поводил по лицу больного. Ресницы сомкнулись, чуть приподнялась верхняя губа: свет ему не понравился.

– Стихийная деменция магической природы, – непонятно сказал лекарь. – Только этого не хватало.

Затем он достал из дорожной сумки еще один предмет – гладко отшлифованный деревянный шарик. Вложил его в руку юноши. Правой своей рукой накрыл его пальцы вместе с шаром, кистью левой руки коснулся лба. Долго хмурился, прислушиваясь к чему-то. Затем покачал головой:

– Это не Князь. Внешне похоже, но природа магии другая. Амулет на нее не реагирует.

– Так, может, этот ваш амулет…

– Надежный. Я сам его делал. Да и использовать пришлось не так давно. Нет, тут другое. Нужно разобраться…

– Так что же?

– Завтра, как до города доберусь, пришлю сюда ученика и телегу. Придется вам недельку в городе пожить. Попробуем найти решение.

Назвавшийся Фергом вздохнул и добавил:

– Излечения не обещаю. Обещаю сделать все, что в наших силах.

Он погасил свой магический луч, и в комнате сразу стало полутемно.

«Боюсь, этот случай – не единственный», – пророчески подумал он.

Назад в дом Берната возвращались в молчании, но только закрылась дверь, хозяин спросил:

– Скажите, сударь, вы маг?

Ферг кивнул:

– Немного.

– Воевали, наверное?

– Было дело. Но я лекарь, а не солдат. Мне чаще приходится возвращать жизнь, чем…

– Понимаю. У нас сын в рекруты пошел. Содержание ему хорошее дали. Многие князя Бертока ругают, но, по мне, прав он, поддерживая армию. Без армии любая страна пропадет. Даже если время кажется спокойным и тихим.

– Сейчас разве спокойное время? – удивился Ферг.

– А как же! Разве вон вольные за Тисой меж собой воевать начнут. Но это не считается, это вроде не наши земли. Они все-таки моравские данники…

Лекарь усмехнулся в усы и не стал спорить с хозяином. Но новости про загорских князей запомнил. Раньше он не слыхивал, чтобы они решали разногласия силой.

Хозяйка послушала их немного, да и достала загодя подготовленный кувшинчик молодого белого вина.

Перед тем как лечь в постель, лекарь вынул из сумки бумагу и чернильный прибор и долго писал что-то при свете свечи. Бернат, засыпая, все еще видел косой луч на половице.

* * *

– Не так! Бела, демон твою душу!

Белала Вораш пожала плечами. Подняла со стола матово-белый камень, сообщила:

– Я быстрей взглядом в нем дырку просверлю, чем магией.

Жрец нахмурил тонкие брови:

– Бела, боги тебя не слышат! Повтори призыв.

– Да нету их тут, я не ощущаю. Вашу магию, Тольбе, чувствую. А больше нет никого.

Черные, с бежевыми вставками, ниспадающие одежды жреца колыхнулись, когда он протянул руку и, шепнув короткое слово призыва, коснулся камня. В центре матовой сферы, как раз под указательным пальцем, образовалось аккуратное отверстие.

Белала послушно повторила те же самые действия, и они опять не принесли результата. Она разозлилась, взяла камень в руку и заставила светиться изнутри. Без всякого призыва, одним усилием воли.

– Напрасно тратишь собственные силы, – вздохнул жрец. – Ладно, ступай. Я напишу мастеру Гархашу, может, он снисходительно отнесется к твоему нраву. Но я не завидую тому, кто займется твоим обучением.

Белала небрежно поклонилась и вышла. Вредный старик в последний месяц перед отъездом допекал ее больше обычного. Правда, результат их занятий по-прежнему оставлял желать лучшего. Дело не двигалось с мертвой точки, даже если Бела искренне и честно выполняла все требования Тольбе. Но жрец сдаваться не собирался. И в результате Бела досконально знала все три тайных обряда, все ключевые порядки на служении Великим Заточенным богам и даже Доктрину жертвы вольной и невольной, хотя и говорила много раз, что храму себя посвящать не собирается.

Особенно если открываются другие, куда более интересные перспективы.

Белала хотела стать, ни много ни мало, боевым магом. Трансильвании нужны сильные маги, и совет мастеров иногда набирает новых учеников. Правда, обычно это мальчики от десяти до двенадцати лет. Но бывали и уникальные случаи. Даже Тольбе признаёт, что у нее способности к магии сильно выше среднего.

Впрочем, даже если и не удастся, в столице у нее наверняка будет больше возможностей для успешной карьеры, чем в родном захолустье. Что бы об этом ни думал отец.

До отъезда в столичный Сибу оставалась одна ночь. Вещи собраны, няньки уже проплакали глаза, заранее прощаясь с непутевой воспитанницей. Даже приятели Лас и Гет успели вручить ей прощальный подарок. Белала тепло улыбнулась воспоминанию. Парни сами выковали специально для нее пару отличных метательных ножей с рукоятками в форме головы демона. Лезвия их были остро заточены. К ножам полагались кожаные ножны. Предполагалось, что один из ножей нужно носить пристегнутым к левому предплечью, а второй – к бедру. К ножнам даже были прикреплены специальные ремешки с пряжками. Бела, конечно же, сразу прицепила ножны куда следует и обнаружила, что они совершенно не мешают двигаться. Надо только одежду подобрать такую, чтобы и скрывала их, и не мешала быстро достать.

Хороший подарок. Куда лучше, чем отцовские. Бела даже удивилась его выбору. Серебряное колье с крупными красными камнями, зеркальце, какие обычно возят в багаже, веер. Кружевной, с пушистыми перьями и глазами черного опала.

Это были красивые вещи, может, и необходимые знатной даме для столичной жизни, но какие-то непонятно далекие и ненужные.

– Госпожа Вораш! Отец ждет вас в библиотеке! – издали окликнул слуга.

– Иду!

Библиотека в замке маленькая – всего три небольших стеллажа с книгами. Все они достались Белферану Ворашу в наследство от дяди, который и был первым хозяином имения, а также мебель, бо́льшая часть здешней прислуги и даже Тольбе, жрец Заточенных богов. В замке был маленький домашний храм с жертвенником и молельней. По большим праздникам жертвенник омывала кровь специально выращенных куриц и гусей. По мнению Белалы, курицы и гуси страдали зря – весь мир знает, Заточенные уже тридцать лет как мертвы.

…Граф Вораш сидел за дубовым столом и перекладывал какие-то старые, уже желтые от времени бумаги. У него за плечом стоял высокий молодой человек в приметной военной одежде – долгополом сером доломане, украшенном шнурами и черными лентами. Короткий черный плащ его был накинут на одно плечо. Такую одежду с недавних пор стали носить конные воины и военные маги горного Муреша. Муреш – княжество маленькое, но оно считается главным союзником Трансильвании в военных делах, к тому же их маги самые могущественные по эту сторону Карпатских гор.

– Бела, познакомься. Этого молодого господина зовут Галат. Он только что прибыл из Сибу. Князь просит нас поторопиться, так что выезжаем на рассвете. Я надеюсь, ты готова?

Галат чуть поклонился. Бела подумала, что самой заметной его чертой является мундир. Стоит отвернуться, и ни лица не вспомнишь, ни даже цвета глаз.

– Магистрат и совет магов Трансильвании в особом порядке рассмотрели мое послание. Нас уже завтра примет сам князь Орель. И возможно…

– Не нужно торопить события, – предостерег офицер Галат. – Господин Вораш, ваши успехи на дипломатическом поприще были высоко оценены. Однако с вашей дочерью двор пока мало знаком.

– Я должна произвести впечатление, – улыбнулась Белала. – Я готова. Для этого ведь мы и собирались в Сибу?

Галат снова склонил голову, соглашаясь.

Белферан заметил:

– Возможно, не только для этого. Однако не будем торопить события, как правильно заметил господин капитан. Ступай. До рассвета осталось не так много времени.

Белала, вежливо попрощавшись с отцом и его гостем, покинула библиотеку. Но отправилась она не в ту маленькую комнатку, которая служила ей обычно и учебным кабинетом, и спальней. Она быстрым шагом пересекла двор и поднялась на донжон. В этот час замок казался маленьким и пустым. Даже заброшенным. И два чадящих факела у ворот лишь подчеркивали это впечатление. Сверху, с открытой всем ветрам наблюдательной площадки, факелы выглядели светлячками…

Над лесистыми склонами медленно таял закат. Небо вылиняло, и на белесом его фоне редкие облака казались перьями фламинго – такие же легкие и насыщенно-розовые.

А на западе небо уже наливалось синевой. И там, низко над горизонтом, висела стареющая луна. Огромная, словно нарисованная. На ее боку легко было различить линии, точки и пятна. Говорят, луна потворствует Заточенным богам. При ее свете боги сильнее.