– Ну да, конечно… – с сарказмом произнесла Лаура. – Привез бы колонки, инструменты, и от тишины остались бы лишь воспоминания. Тебе не столько она нужна, сколько отсутствие соседей.

– И это тоже, – засмеялся Рауль.

– Ой, этот уже здесь… – встрепенулась Лаура, только сейчас заметив молодого мужчину, лениво раскачивающегося на установленных во дворе, освещенном тусклым светом фонаря, качелях. Незнакомец неторопливо подносил ко рту зажженную сигарету, с глубокомысленным видом затягивался и сцеживал, почти не разжимая зубов, дым.

Я заметила, что до этого расслабленная спина Лауры натянулась как струна. Плечи девушки сами собой расправились, а пальцы невольно сжались в кулаки, словно Лаура приготовилась к драке. Перехватив мой недоуменный взгляд, она сунула руки в карманы куртки и вздернула подбородок.

– Спокойно, Лаура, – засмеялся Рауль.

– Я спокойна! – ответила она звенящим голосом.

Но не успела я спросить, в чем дело, как незнакомец, заметив нас, крикнул:

– Эй, я уж думал, вы не приедете! Все на месте, только вас не хватает.

Переведя взгляд на Лауру, парень расплылся в доброжелательной улыбке крокодила:

– А-а, вон в чем дело… За рулем была малышка Лаура! Небось, опять поставила навигатор вверх ногами и долго везла вас в противоположном направлении?

– Идиот, – обронила девушка сквозь зубы и ускорила шаг, направляясь к двери.

– Я шучу, шучу, сеньорита Лаура! – развел руками парень. – Куда же ты? А поздороваться? А дать мне поцеловать тебя два раза?

– Отравишься! – буркнула девушка, рывком открывая тяжелую дверь.

– Да знаю, знаю, что ты у нас ядовита, как рыба фугу. Но мой каменный желудок и не такое переваривал!

Лаура, прежде чем скрыться в доме, остановилась и, картинно морща нос, шумно втянула воздух с разлитым в нем густым «ароматом» удобренной навозом земли.

– Давид, это ты так воздух испортил? – с нарочито встревоженным выражением лица обратилась она к парню. – Божечки, Давид, проверь свой каменный желудок у доктора! Не знаю, какие помои ты переварил вместо обеда, но пахнет ужасно!

Рауль, бросив сумки на землю, захохотал и захлопал, выказывая одобрение. Лаура же поспешно, пока ее не настигла следующая реплика «врага», скрылась за дверью.

– Вот так всегда. И что я ей такого сказал?.. – с деланым недоумением на лице развернулся к нам парень. – Оскорбила! И даже не поцеловала!

– Хочешь, я тебя за нее поцелую? – с усмешкой предложил Рауль, шагая навстречу громиле. Они обнялись с радостью встретившихся после долгой разлуки братьев.

– Давид – мой самый близкий друг, – весело, все еще обнимая рукой за широченные плечи грубияна, представил мне его Рауль. – А на перепалку с Лаурой не обращай внимания! Это их многолетняя манера общаться.

– Не представляю, как мы с твоей сестрицей выживем под одной крышей, – буркнул Давид. – Боюсь, что она меня в один из дней ужалит, и я скончаюсь в страшных муках.

– Если ты только первым ее не сожрешь.

– Там жрать нечего – одни кости, – вздохнул Давид с лживым сожалением.

Я, не зная, как реагировать, стояла с вежливой улыбкой и мечтала о том, чтобы укрыться в доме от холодного ветра, от которого мало спасали куртка и свитер.

– А это, так понимаю, и есть та русская матрешка, которая причинила нам столько головной боли? – снизошел Давид до меня.

Я сдержала чуть было не сорвавшееся с языка замечание, что причинить головную боль этому товарищу никак не могла хотя бы потому, что впервые его видела.

Бесцеремонный взгляд Давида ощупывал мое лицо с таким вниманием, будто собирался приобрести его в личное пользование и выискивал скрытые дефекты. Мне стоило великого труда не отвести взгляда, а продолжать смотреть этому нахалу прямо в глаза.

– Ничего, симпатичная. Пожалуй, усилия, затраченные на ее поиски, соответствуют внешности, – обронил Давид таким тоном, будто сообщал другу технические характеристики какого-нибудь аппарата или машины. И уже мельком окинул взглядом мою фигуру. – Даже хорошенькая.

«Чего о тебе не скажешь», – чуть не вырвалось у меня. Привлекательным назвать Давида можно было с большой натяжкой, и то лишь в случае, если бы в радиусе ста километров вымерли все мужчины и остались одни самцы орангутангов. Был он ниже Рауля на полторы головы, но из-за широких плеч и крупного сложения казался громилой. Глядя на него, думалось, что он – собрание приставленных друг к другу геометрических фигур, такой мультяшный человек с абсолютно круглой головой, соединенной с телом-квадратом цилиндрической шеей и той же формы руками, размерами в обхвате с мое бедро. Общую картину собрания идеальных геометрических фигур нарушал вид ног, чью кривизну не скрывали даже широкие джинсы. Возможно, Давид был ровесником Рауля, но казался старше из-за залысин. Черты его лица были крупными и расплывчатыми: нос с широкой нечеткой переносицей, полные губы с размытыми границами, невнятной формы подбородок. Пожалуй, только глаза были по-настоящему красивыми – по-испански крупными, темными, наполненные пугающим магнетизмом и с густыми, как щетка, ресницами. Мне подумалось, что природа-художница, изобразив лицо Давида, оставила рисунок под дождем и спохватилась, когда капли размыли линии, но еще не успели коснуться прорисованных глаз.

Этот тип мне не понравился сразу, и только из-за того, что он близкий друг Рауля (и что их связывает?!) я решила, что постараюсь найти в нем еше что-то, помимо глаз, привлекательное.

– Анна – красавица! – сказал Рауль, обнимая меня за плечи. И, обращаясь уже ко мне, пояснил:

– В устах Давида «даже хорошенькая» звучит как высший критерий красоты. Обычно Давид отзывается о женской привлекательности скудно и бывает красноречив в комментариях, лишь когда видит по-настоящему некрасивую женщину.

– Ну что ж, спасибо, – выдавила я улыбку.

– Мы пойдем в дом: Анна замерзла. Вон как дрожит, – сказал другу Рауль, надевая на плечо ремни обеих сумок.

– Русская – и замерзла, – вполне искренне удивился Давид, закуривая вторую сигарету.

– То, что я русская, еще не значит, что привыкла спать на снегу, – парировала я с приятной улыбкой, хотя с большим бы удовольствием скорчила бы Давиду рожу.

Рауль открыл тяжеленную дверь из растрескавшегося дерева, за которой оказалась еще одна – стеклянная, «расчерченная» на квадраты металлическими рамами-прутьями. И мы вошли в жарко натопленное помещение с голыми стенами из грубо вытесанного камня. Судя по огромному, занимающему почти все пространство, деревянному столу и расставленным по его периметру стульям, – столовую. В помещении стоял веселый шум, так не вяжущийся с некоторой мрачностью, которую придавали приглушенный свет настенных рожков-светильников и косые асимметричные тени, падающие на земляной пол. Приехавшие раньше нас выгружали из коробок, выставленных на стол, продукты и носили их в другое помещение в конце столовой, дверь в которое я не сразу заметила. Лаура стояла рядом со столом и жадными глотками пила прямо из бутылки воду.

– Наконец-то! – к нам, широко раскинув руки для объятий, направилась худощавая девушка с «шапкой» коротких, мелко вьющихся темных волос, со скуластым лицом и пронзительно-голубыми глазами. Расцеловавшись с Раулем, поцеловала по испанской привычке в обе щеки и меня.

– Моника! – представилась она, протягивая узкую длинную ладонь и улыбаясь с такой радостью, будто только моего приезда и ожидала. – Рада с тобой познакомиться. Рауль много о тебе рассказывал.

– Ну не знаю, не знаю… – засмеялся он. – То ли я много говорил об Анне, то ли кое-кто меня о ней постоянно расспрашивал. Анна, Моника – моя подруга. Даже страшно вспомнить, сколько лет мы знакомы, пожалуй, только Давида я знаю дольше, и то ненамного. Как дела, красавица? – спросил Рауль, обращаясь уже к Монике, и ущипнул ее за щеку.

– А как еще могут быть у меня дела? Отлично! Ждали вас. Лаура сказала, что вы попали в плен к вашей маме.

– На самом деле мы ждали Лауру, до обеда она работала. Ну а потом уж застряли в доме родителей. Сама знаешь, если моя мама решит кого накормить обедом… А Марк где? Хочу представить ему Анну. Не вижу его…

В этот момент раздался такой грохот, будто с большой высоты упало что-то тяжелое.

– Зато слышишь, – встрепенулась Моника, оглядываясь. – Марк, небо, ты что там уронил?

Из помещения, дверь в которое находилась в конце столовой, показался невысокий парень с написанным на лице виноватым выражением.

– Коробку с молочными пакетами. Тяжелая! Но ничего не разбилось и не разлилось! – поспешно добавил он.

– Дорогой, я же просила тебя быть аккуратным! – мягко упрекнула молодого человека Моника, но тут же и сменила тему: – Иди сюда, я тебе представлю Анну. И поздороваешься с Лаурой.

Выглядел Марк как типичный программист: круглые очки, рассеянный взгляд карих глаз с припухшими веками, длинные курчавые волосы, стянутые в небрежный хвост, свободный свитер с вылезшими петлями и вытертыми на локтях рукавами. Впрочем, джинсы его были новыми, и обувь казалась дорогой.

Он по очереди поцеловал нас с Лаурой, пожал руку Раулю и после обмена короткими вежливыми вопросами и ответами подхватил очередную упаковку с пластиковыми бутылками и удалился.

– Помощь нужна? – спросил Рауль, кивая на оставшуюся коробку.

– Да Марк отнесет… – махнула рукой девушка. Рауль же, видимо, решив, что в руках Марка ноша рискует не добраться до пункта назначения, поставил сумки на пол, подхватил коробку и кивнул нам с Лаурой:

– Пойдемте, познакомлю вас с остальными.

Вторая комната оказалась не кухней, как я подумала, а хозяйственным помещением с огромным нагревательным баком, прикрученным к стене, от которого вниз, скрываясь в полу, шли трубы с вентилями. Вдоль другой стены стояли современная стиральная машина и холодильник. Больше ничего в этом помещении не было, и пустующее пространство заставляли коробками с провизией.

– Оренсе! – воскликнул, обращаясь к Раулю, парень весьма приметной внешности. Во-первых, сам по себе он был довольно ярок – высокий, смуглый, с черными крупными глазами и густыми бровями. Во-вторых, выделялся из всей компании длинными дредами, убранными назад и перехваченными кожаным шнурком. В-третьих, руки его, от кистей до локтей, были покрыты цветными татуировками. В-четвертых, нижнюю губу и бровь молодого человека украшал пирсинг, а в оба уха были вдеты металлические кольца. Одет парень был соответственно своему стилю – в стоптанные кеды, джинсы, обтрепанные понизу, с прорехами на штанинах (подобных джинсов был любитель и Рауль), и свободного кроя рубаху с закатанными рукавами.

– Здоро€во! – обрадованно хлопнул друга по плечу Рауль.

– Привет, Чави! – поздоровалась, выныривая из-за спины брата, Лаура. И парень, увидев ее, расплылся в обрадованно-удивленной улыбке:

– О, красотка, рад, что ты почтила нас своим присутствием!

– Это Чави, мой друг и гитарист в группе, – представил мне парня Рауль. А затем и подошедшую познакомиться с нами девушку Чави. В отличие от своего бойфренда, Сара выглядела не так кричаще. Одета просто и соответственно обстановке – в темный джемпер и джинсы-дудочки. И хоть фигура ее казалась непропорционально сложенной – с длинной спиной и, наоборот, коротковатыми ногами, – девушку я нашла привлекательной: узкое личико с изумительной оливковой кожей казалось похожим на лица персонажей из японских аниме из-за огромных, орехового цвета, глаз, маленького рта и заостренного подбородка. Длинные волнистые волосы Сара собрала высоко, в небрежный пучок, из которого выбилось несколько прядей.

– Эрнандес приедет? – спросил, обращаясь к Раулю, Чави после церемонии представления и приветствия. Похоже, обращаться ко всем по фамилии, входило в его привычку. Интересно, как он выговорит мою – Скороходова?

– Завтра, с женой, – кивнул Рауль и пояснил нам с Лаурой, что Серхио Эрнандес – это новый басист в группе, который пришел на смену ушедшему летом. Новый человек не только в группе, но и в компании.

– Жаль, остальные не смогли, – вздохнул сокрушенно Чави. – Если бы мы собрались на отдых, как всегда, в ноябре… А то досиделись до рождественской недели, на которую у всех есть свои планы.

– В ноябре, Чави, у нас самая работа была, – засмеялся Рауль. – Диск записывали.

– Записали бы раньше, если бы ты нам планы не сбил – то аварией, то изменениями в коллективе, – проворчал Чави.

– Но согласись, вышло лучше! С новыми песнями.

– О, начинается, – вроде бы обращаясь ко мне, но так, чтобы услышали и молодые люди, прошептала Лаура. – Сейчас заговорят о диске, концертах – и все, мы их потеряли. Анна, подумай хорошенько, нужен ли тебе мой брат-зануда, который часами может говорить о музыке.

– Лучше пусть уж говорит о музыке, чем делится подробностями своей работы, – парировал Чави.

К нам, болтающим и смеющимся, незаметно подошла еще одна девушка, которую мы не сразу заметили. Внешности она была совершенно неброской, с простым лицом, почти лишенным природных красок. По отдельности его части – нос, губы, маленький рот – казались привлекательными, но вместе никак не складывались в органичную картину. Небольшие глаза светлого оттенка и русые жидкие волосы, подстриженные ровным коротким каре с прямой челкой… Такая внешность могла бы принадлежать жительнице любой европейской страны, но менее всего, на мой взгляд, ярким испанкам. В первый момент мне подумалось, что девушка, как и я, иностранка, но заговорила она без акцента.

– Нурия, – представилась она первой. И равнодушно, ради приличия, скользнув по моей щеке прохладными губами, повернулась к мужской половине компании:

– Давида не видели?

– Во дворе курит, – ответил Рауль.

Простое лицо Нурии просияло так, словно его, сонного, коснулся луч утреннего солнца. И, преобразившись, будто по волшебству, стало удивительно привлекательным. Так яркую бабочку в сумерках ошибочно принимаешь за невзрачного мотылька. И пока я откровенно рассматривала девушку, она уже пробормотала извинения и покинула помещение. Лаура проводила ее долгим взглядом, а затем, разворачиваясь к присутствующим, веселым голосом спросила:

– И где наши комнаты?

– Пойдемте, я вам покажу, – спохватилась Моника. – Спальни практически одинаковые, лучших или худших нет, поэтому мы взяли на себя смелость распределить их между парами.

Она направилась к другой двери в конце столовой, за которой, оказалось, скрывалась ведущая вверх крутая лестница с высокими каменными ступенями – выщербленными, стертыми множеством ног, со сколотыми у некоторых краями.

– Сколько лет этому дому? – спросила я, поднимаясь следом за Раулем.

– Не знаю, – не оглядываясь, ответила Моника. – Предполагаю, что лет триста-четыреста. Не самый старый, попадаются и тысячелетние. На сайте не содержится информации о возрасте – большое упущение, считаю. А с хозяином я не общалась. Кажется, обо всем договаривался Давид. Только не уверена в том, что он поинтересовался такой «мелочью», как возраст дома.

– Думаю, ты права, – хмыкнул Рауль. – Давида меньше всего интересует историческая ценность таких домов. Ему хоть многовековый подавай, хоть шалаш, хоть грот, хоть современную квартиру – все одно, лишь бы там была более-менее приличная кухня.

– Кухня? – удивилась я.

– Давид – повар. Приготовление еды для него – не процесс, а священный ритуал, поэтому к подбору кухонной утвари и продуктов он подходит щепетильно. Да что это я, лучший способ убедиться в том, что Давид кулинарный гений – попробовать его блюда.

– Пожалуй, я буду питаться отдельно, – буркнула Лаура. – Сомневаюсь в том, что он не сыпанет в мою тарелку яду.

– Если будешь держать язык за зубами, то не отравит, – оглянулся на сестру с усмешкой Рауль.

Миновав две узкие площадки, мы вошли в еще одну дверь и оказались в гостиной. Размерами она значительно уступала столовой и была не такой вытянутой и узкой. Одну ее стену занимал камин, не прикрытый решеткой, и выполнявший лишь декоративные функции. Вдоль противоположной стены в каменных нишах, образовывающих своеобразные полки, стояли книги с потрепанными корешками. Я засмотрелась на эту библиотеку: книги у меня всегда ассоциировались с деревом, но в каменных полках тоже что-то было…

– Ну как вам?

– Мне нравится! – воскликнула я, опережая Рауля с Лаурой. И с интересом окинула взглядом тяжелые кресла, которые, казалось, перенесли сюда из музея. Сколько поколений людей они пережили? Мне подумалось, что, если опуститься в такое кресло и прикрыть глаза, оно шепотом будет передавать тебе разговоры прежних хозяев. Я незаметно, с уважением и восхищением тронула пальцами массивный каркас. Дерево оказалось гладким, но отполировали его не инструменты, а касающиеся на протяжении многих веков руки. Погладила ладонью пыльную обивку из потертого красного бархата, на ощупь теплую, и еще больше убедилась, что старинные вещи обладают не только памятью, но и душой.

У не занятой камином и полками-нишами стены стоял предмет, который я поначалу приняла за комод. Но оказался он старым громоздким проигрывателем с «тумбой» для пластинок. Вспомнилось, что, когда мне было года четыре, мы с мамой отправились в гости к ее приятельнице, и там, в одной из комнат, я увидела проигрыватель, мгновенно завороживший меня загадочностью и количеством ручек на деревянной панели. И пока меня не засекли, я всласть накрутилась этих ручек, сбив все настройки.

И вот сейчас подобная вещь стояла в гостиной испанского дома. Правда, внимание на нее обратила только я: Лауру интересовал куда больше выбор спальни, а Раулю, нагруженному нашими сумками, хотелось поскорей избавиться от тяжестей.

– Вот свободные комнаты, – указала нам Моника на две двери, расположенные по обе стороны от проигрывателя. – Еще одна, вон та, возле лестницы, останется для пары, которая приедет завтра. Спальни, в которых остановились мы, находятся на этом же этаже, только в другой части.

Оглянувшись, я увидела возле входной двери узкий проход, с первого взгляда незаметный. Мне подумалось, что этого «перешейка», соединяющего два крыла, раньше не было, что появился он тогда, когда дом перестраивали под нужды туристов. Моника будто прочитала мои мысли:

– На сайте выложен старый план, оригинальный. В той части, где спальни, было открытое пространство, возможно, еще одна гостиная, куда большего размера, чем эта. Но сейчас из нее сделали три спальни и оставили между ними лишь узкий проход. Плюс тех комнат в том, что они немного изолированы от гостиной, но минус состоит в их размерах – они значительно уступают вашим.

– Этот дом не такой уж большой, – прокомментировал Рауль, обращаясь к нам с Лаурой. – Раньше мы останавливались в таких громадных, что в них легко можно было потеряться, со множеством комнат, гостиными на каждом этаже. Но так как в этот раз мы «проспали» и спохватились тогда, когда уже не осталось свободных домов, обрадовались этому. Впрочем, как еще раньше заметил Чави, половина компании не смогла поехать, так что огромный дом нам просто не нужен.

– На первом этаже, помимо кухни, которую вы не видели, есть маленький зал с пианино, где тоже можно отдыхать. И территория перед домом довольно большая, с бассейном и местом для барбекю.

– Бассейн зимой нам не пригодится, – усмехнулся Рауль. – А вот барбекю обязательно сделаем. Ну что, выбираем комнаты?