Г

лава

3

Несколько раз Радим просыпался и снова проваливался в сон. Его мучили галлюцинации, переплетающиеся с реальными голосами, доносящимися до слуха. В глазах стоял туман; тело словно горело из-за высокой температуры; периодически немел затылок.

Когда над лицом астрофизика в очередной раз проскользнул сканер, уронив в глаза полоску приводящего света, Азаров проснулся и расслышал эмоционально накаленный диалог:

– Мы никогда не оставим своего сослуживца! Азаров – член экипажа! – звучал голос Хмурого. – А вам придется ответить за содеянное! Вы напали на гражданина другого государства!

– Не стоит горячиться, молодой человек, – ответил знакомый астрофизику мягкий бас. – Никому не нужен международный скандал, но мы можем его устроить по факту вашего здесь нахождения. Летчики Северной Федерации на станции империи – это угроза национальной безопасности.

– О чем Вы?! – возмутился командир. – Мы исследователи и были вынуждены остановиться у вас, потому что у «Галеры» почти не осталось топлива в двигателях. Нам необходимо добраться до Земли. Никто не собирался шпионить за вами.

– Однако вы, командир, еще и военный, – напомнил низкий голос. – Докажите свою непричастность к разведслужбе!

– Ну вот что, советник: у вас полно интуитов на станции, пусть они и доказывают!..

Азаров слышал, как Пётр развернулся и быстро вышел из палаты, и после этого снова погрузился в беспокойный сон.

Наутро космолетчик очнулся, почувствовав нежное прикосновение, – что-то влажное и мягкое скользило по его щекам и шее, оставляя освежающий аромат мяты. Летчик глубоко вздохнул, улавливая знакомый запах, и открыл глаза. Перед взором его поплыли темные и светлые пятна, но вскоре картинка прояснилась, и пилот увидел Дею Радау. Физик оторопел: сидя рядом с его кроватью, императрица, как ни в чем не бывало, умывала Азарова влажными салфетками и делала это без капли неприязни или чванливости. Очередная встреча с женщиной-интуитом заставила юношу внутренне напрячься.

Увидев, что пилот проснулся, императрица едва заметно улыбнулась и поприветствовала, назвав гостя по имени. Астрофизик в растерянности приподнялся на локоть и осмотрелся – в палате никого более не было. Он поставил глаза на женщину.

– Вы? Здесь?..

– Не удивляйся, – ответила она. – Это мой долг – позаботиться о твоем выздоровлении, потому что в случившемся есть и моя вина.

Радим коснулся лба в попытке осмыслить происходящее и только теперь заметил, что раздет до трусов.

– Что со мной было?

– Я велела генералу задержать тебя для разговора, если только ты не будешь против, но под его давлением Служба охраны станции изрядно переусердствовала.

Радим усмехнулся:

– Своеобразно у вас проявляется гостеприимство!

– Я приношу свои извинения в связи с этим инцидентом, – искренне произнесла женщина. – Тем более, как мне объяснили врачи, у тебя случилась резкая реакция на введенный препарат. Ты почти сутки был невменяем, мучился из-за высокой температуры и галлюцинаций… Виновные понесут ответственность, уверяю тебя.

Слушая объяснения Радау, юноша восстанавливал в памяти ход событий; он вспомнил о друзьях, о покинутой им «Галере», о том, как Светлов накануне метался по площадке, пытаясь что-то предпринять.

– Однако несколько странно, что у вас генералы занимаются столь мелкими делами как задержание пришлого пилота, если только меня не сочли шпионом, – заметил Азаров.

– Видишь ли, он еще и мой советник…

– Тогда вдвойне странно.

На лице женщины появилась улыбка, скрывавшая за собой, однако, желание разрядить ситуацию и удержать беседу в позитивном русле, улыбка снисходительности. Императрица нажала кнопку на браслете-комлинке и отдала приказ:

– Передайте советнику, что я жду его в медицинском секторе.

На том конце что-то бодро ответили, и через пару минут в комнату вошел уже ранее примеченный Азаровым осанистый мужчина в черной форме со спущенным с правого плеча коротким плащом.

Бросив холодный взгляд в сторону раздетого летчика, советник слегка поклонился монархине.

– Ваше Величество?..

– Знакомьтесь: это генерал-майор космических войск и мой советник по внутренним делам Обители Себастьян Оттер, – представила астрофизику своего подданного Дея. – Он отвечает за безопасность ближнего космоса как военный и помогает мне поддерживать эффективную работу Обители как советник, – императрица встала и начала медленно обходить кровать пилота. – Не буду скрывать: когда я увидела тебя, Радим, у меня возникло большое желание переговорить с тобой по весьма серьезному вопросу. Я обратилась к советнику с просьбой задержать тебя на нашей станции. Однако мне и в голову не могло прийти, что под его влиянием Служба охраны сделает это с таким рвением…

– Ваше Величество, – вмешался советник, – совершенно очевидно, что в отношении этих молодцев иначе поступить было невозможно…

Императрица красноречиво взглянула на Оттера, заставив его тем самым умолкнуть, и жестко произнесла:

– Нашего гостя можно было бы задержать более цивилизованным способом.

Советник склонил голову.

– Боюсь, что нет…

Потеряв терпение, астрофизик прервал их спор:

– Быть может, вы мне наконец объясните что происходит? Зачем я понадобился вам?

Дея взглянула пилоту в глаза, и летчик снова почувствовал странную пронизывающую его мозг силу.

– Ты сам знаешь ответ на этот вопрос.

Несколько секунд Радим в полной тишине осмысливал услышанное, но потом лишь раздраженно бросил:

– Кажется, здесь все бредят!

Он встал и пошатывающейся походкой направился к полке, где лежал его летный костюм. От слабости у Азарова кружилась голова, в ушах периодически возникал противный звон.

– Где мой экипаж?

– Твои друзья решили дождаться, пока ты поправишься, – сообщил советник. – Мы предложили им комфортабельные номера, где летчики могли бы жить, но они, проявив недоверие, отказались и предпочли ждать на борту «Галеры».

Ничего не ответив, Азаров принялся натягивать на себя спецбелье, а затем и летный костюм. Дея смотрела на него, отмечая юношескую гибкость и стройность пилота, граничащую с подростковой худобой. На левом плече спеца виднелась небольшая татуировка – сложный остроконечный орнамент. Женщине импонировало все в этом молодом человеке: движения, телосложение, точеные черты лица, спокойный взгляд серо-голубых глаз, высокий лоб, густой темно-русый волос.

– Твой командир Радуновский сказал, что на борту ты необходим, потому что выполняешь обязанности второго пилота, что в свои тридцать лет ты весьма преуспел в области астрофизики, в навигационном деле и в системном администрировании, поэтому и стал одним из членов экспедиции, – задумчиво произнесла женщина. – Это так?

Юноша на секунду замер. Он понял, что монархиня была хорошо осведомлена. Возможно, Радау уже знала весь экипаж по именам, знала обязанности каждого и также была в курсе того, с какой целью и куда летел «Рубин». И вовсе не беспечность Радуновского могла послужить тому виной, Пётр ни при каких обстоятельствах не стал бы предоставлять императрице всю информацию. Правительница сама могла узнать все, используя свои сверхспособности.

Собравшись с мыслями, Радим застегнул увесистый ремень и обернулся к императрице.

– Радуновский не мог этого сказать. Прошу больше не зондировать почву.

Оттер усмехнулся, сложив руки на груди.

– Он постоянно дерзит, Ваше Величество…

Радау жестом попросила советника замолчать и обратилась к космолетчику:

– Радим! Я прошу тебя задержаться в империи на некоторое время. Это очень важно для меня.

– Извините, но меня ждет экипаж. Я должен идти.

Юноша накинул на плечо рюкзак и собрался было удалиться, однако рослый советник преградил ему путь.

– Не вежливо отказывать императрице в такой просьбе. Или, быть может, ты слишком труслив, чтобы остаться?

Азаров вплотную приблизился к Оттеру, голос его оставался спокойным:

– Послушайте, советник! Я не знаю, что за порядки царят в вашей империи, и не знаю, что вообще здесь творится, но уверяю вас – у меня сейчас задача одна: скорее вернуться домой, на Землю. И именно это я намерен сделать…

Внезапно все ощутили мощный толчок, выбивающий из-под ног пол. Потеряв равновесие, Радим поскользнулся и упал. Советник успел подхватить находящуюся поблизости Радау под локоть, однако не удержал ее – императрица споткнулась о длинный подол дорогого платья и оказалась на коленях. С полок по инерции посыпались постельное белье и коробки с медикаментами. Себастьян поспешил прикрыть женщину своей спиной и тут же получил сильный удар коробом в плечо.

В воздухе разлился отдаленный вой сирены, кто-то закричал, выдавая панику. С рокотом и лязгом по секторам поселения пронесся звук ломающихся где-то конструкций, и его отголосок несколько раз пересек пространство. Новым аккордом прозвучал стон коверкающегося металла и звон отлетающих заклепок обшивки. Искусственное гравитационное поле на борту начало испытывать небольшие колебания, вызывая у людей неприятное ощущения.

Через несколько секунд тряска заметно ослабла. Оттер с трудом выпрямился и помог монархине встать. Лицо его было искажено от боли. Следом, потирая шею, поднялся юноша. Он осмотрелся, отмечая, что аппаратура и мебель оказались предусмотрительно закреплены на местах.

– Что это?

Императрица взглянула в сторону иллюминатора.

– Это часть нашего существования. Мы находимся в космосе, поэтому нам часто приходится сталкиваться с потоками метеороидов и осколками. Экранирующее поле и лазерные пушки в некоторой степени обеспечивают защиту от космических тел, но в случаях, когда плотность метеороидного потока высока, происходят такого рода вещи. Поэтому у нас круглосуточно дежурит ремонтная группа из дроидов и техников. Они выходят в открытый космос и восстанавливают обшивку станции. В прошлом месяце в момент такого удара погибла дюжина человек, два десятка попали в медсектор. Мы потеряли значительный запас воздуха.

Радим подошел к иллюминатору и всмотрелся в бездонный сумрак космоса. В безвоздушном пространстве сверкающей россыпью прокатились многочисленные вспышки, и тогда в их свете юноша увидел хаотично несущиеся на станцию осколки космических тел. Они налетали один за другим на защитное поле, вызывая тем самым его всплески и кратковременное свечение, после чего разрушались. Однако часть космических странников стремительно преодолевали защитный экран, и тогда по ним принимались строчить фотонные пушки. Пространство вокруг космического поселения напоминало поле боя. По корпусу станции то и дело бродила мелкая дробь, в помещении дрожал свет.

В груди Азарова что-то сжалось. Он вдруг почувствовал уязвимость и императрицы и самой империи. Какой бы властью ни обладала эта женщина, сколь бы стойким ни был ее характер, перед силами космоса она и ее народ были беспомощны. Юноша обернулся и молча наблюдал, как Дея уговаривала мучающегося от боли Оттера показаться врачу, но тот наотрез отказывался, аргументируя это несерьезностью ушиба. В общении их чувствовались долгие отношения, невероятно укрепившиеся с годами. Себастьян мог позволить себе неформальное общение с правительницей с глазу на глаз или в тесном кругу; более того, он считал себя в праве наставлять ее, подобно отцу, и Радау выслушивала его, очевидно, не всегда соглашаясь с услышанным.

Послышался писк коммуникатора. Оттер сообщил по каналу связи, что «Астра в норме», вероятно, дав таким образом отбой Службе охраны Ее Величества. Между тем поток метеороидов начал истощаться, звук тревоги стих. Из настенных динамиков донесся голос, сообщивший о полученных повреждениях и о введении ограничений перемещения жителей по территории станции. Итог походил на разрушения после атаки вражеской эскадрильи. Пилот встретился с Радау взглядом. Удивительно, но в ее глазах не было страха, в ней не было суетности, чувствовались лишь досада и усталость. Физик начал колебаться, размышляя над просьбой императрицы задержаться здесь. Почувствовав это, Дея оставила советника и подошла к летчику.