– Благодарю, господин великий маг! – крикнул худой мужчина с тонкими длинными усами, свисающими до груди. На его груди висела табличка, которая гласила, что этот торговец находится под защитой одного из мелких торговых домов. – Если бы не вы, я был бы разорен.

– Ты был бы убит, – поправил его я. Торговец мне не понравился. Его узенькие глазки казались еще меньше из-за нависающих бровей и все время бегали туда-сюда. Он смотрел на меня не как на спасителя, а как на возможность получить некий барыш.

– Схватите этих бандитов! Их нужно всех казнить! Выпороть! И всю их деревню! Думаете, я вас не узнал? Узнал! Я обо всем расскажу в Киньяне, и всю вашу деревню уничтожат! Я знаком с главой торгового дома «Белый камыш».

Кто-то из крестьян не выдержал и швырнул в меня вилы. Массив снова полыхнул, и вилы отлетели в сторону, ударив древком по ноге другого бедолагу. Я обернулся, смерил его взглядом, и вдруг двое разбойников, что с мечами, повалились на колени и уперлись лбами в землю. Остальные, глядя на них, тоже опустились, отложив незамысловатое оружие.

– Господин великий маг! – сказал один из мечников, пожилой мужчина. Если не клочковатая жиденькая бородка, его лицо, и без того тощее, выглядело бы, как клин с острием на подбородке. – Господин великий маг! Рассудите нас! Мы не по своей воле напали на караван.

– Кнутом вас никто не гнал! – крикнул торговец.

– Голод хуже кнута, – мужчина поднял голову и посмотрел на меня. – Голод заставит и не такое сделать.

Я растерялся, не зная, как лучше поступить. Я всего лишь хотел остановить убийства, спасти караван, так как сам был в охране, но ввязываться в разбирательства не собирался. Чем дольше я тут оставался, тем больше шансов, что меня смогут узнать в дальнейшем.

– Господин маг, – отбросив страх, обратился ко мне глава разбойников. – Вы – человек большого ума и тысячи талантов, вы выше всех законов, потому сможете рассудить нас по справедливости. Выслушайте нашу историю, умоляю вас, стоя на коленях! Если вы посчитаете, что мы не правы, и нас нужно всех убить, так тому и быть.

– Никто не может быть выше законов, кроме императора, да продлится его жизнь на десять тысяч лет!

Я поднял руку, заставляя торговца замолчать.

– Сначала помогите раненым и уберите мертвых. Вечереет. Тебе стоит расположиться на привал.

После небольшой заминки охранники каравана отнесли своего раненого в сторону, уложили его на землю и дальше занялись разбивкой лагеря. Лекаря в этом караване не было. Торговец, видимо, экономил на всем. Крестьяне же выкопали яму, уложили туда своих мертвых, несколько человек плакали. Что делать с ранами, они тоже не знали, потому я не выдержал, пошел к ним и по мере сил прочистил порезы и зашил.

Дышать в повязке было тяжело, но я не хотел, чтобы они увидели мое слишком юное лицо. Маг-подросток? Это было бы смешно. В представлении крестьян настоящий маг должен быть стариком с бородой до пят, окутанный тайнами и морщинами. По крайней мере, так говорилось в сказках, а в реальной жизни самые сильные маги, которых я видел, выглядели иначе. Достаточно вспомнить Мастера или Кун Веймина.

Наконец, все устроились. Торговец сидел, окруженный своими людьми. Там уже бурлил на огненном камне котелок с кашей. У меня от одного запаха потекли слюни. Повозки были поставлены полукругом, отгораживая его лагерь от леса. А напротив стояли крестьяне. У них не было с собой еды, даже камня для обогрева и приготовления пищи они тоже не захватили, лишь вилы и серпы. И по несостоявшимся разбойникам было видно, что их яростный запал сошел, и остались лишь чувство вины и готовность повиноваться.

После моего знака их глава приблизился, снова упал на колени и заговорил:

– Господин маг, мы все из деревни Рыбачий луг. Деревня наша далеко от главных дорог, и к нам не ездят ни торговцы, ни солдаты. Раз в год с нас собирают налоги да господин торговец приезжает два раза в год.

Я обратил внимание на то, что этот человек неплохо выражает свои мысли. Для крестьянина.

– По осени он скупает урожай и продает то, что нам нужно. А по весне зачастую ссужает нам зерно для посева, и за каждый взятый мешок осенью мы должны вернуть больше.

– А почему бы вам заранее не откладывать зерно для посева? – спросил я и тут же устыдился вопроса, так как все крестьяне уставились на меня, как на идиота.

– Мы так и делаем, – пояснил глава, – но если неурожай, то после налогов у нас остается так мало, что мы едва можем пережить зиму.

– Получается, торговец вас выручает.

– И я о том же говорю, – воскликнул караванщик. – Я спасаю их жизни, а они хотят убить меня, неблагодарные твари.

– Сначала он брал полтора мешка за каждый отданный мешок. Потом два мешка. А в этом году он захотел получить три мешка за один. В прошлом году был плохой урожай, и нам пришлось согласиться на это. Но осенью мы останемся с пустыми руками. С нас возьмут обычный налог, и остаток урожая весь уйдет ему! А чем нам кормить детей? Зимой мы просто умрем с голоду. Потому я предложил убить торговца и сжечь его записи. И я готов понести любое наказание.

– Ты не всегда был крестьянином? – спросил я.

– Я был копейщиком в Северной армии. Потом получил рану, был отпущен и вернулся в свою деревню.

Я помолчал, а потом обратился к торговцу:

– Покажи записи.

– Господин маг. Я поступал по закону. Никто не заставлял их брать мое зерно! – запротестовал торговец.

– Покажи записи!

Охранник принес книгу, где было подробно расписано, кому сколько зерна отдано, сколько с каждого надо будет запросить. И там было не только зерно, но и другие товары, за которые крестьяне также должны были отдать свой урожай.

– Господин маг! По весне зерно всегда стоит дороже, чем после сбора урожая, так что моя выгода не такая уж большая. Я и так рискую жизнью, заезжая так далеко от столицы. Никто больше туда не добирается. А крупные торговые дома не станут тратить время на эту деревушку.

Что бы сделал Тедань? Отрубил бы голову торговцу? Сжег записи? Выпорол крестьян и отпустил их с миром? Байсо мог бы съездить в ту деревню и договориться о работе на «Золотое небо», может, забрал бы часть крестьян и обучил их чему-то более толковому. Или, может, отмахнулся бы.

А я… Я понимал и торговца, и крестьян, и от этого становилось только хуже. У каждого была своя правда. Я с тоской посмотрел в лес. Зачем я только вышел к людям? Чтобы судить, нужно обладать недюжинной уверенностью в себе и в своей правоте. А крестьяне смотрели на меня с надеждой, думали, что мудрый маг сможет разрешить их проблемы.

Если бы они убили торговца, то никто бы не смог предъявить им обвинения, но в будущем им бы пришлось выживать самостоятельно, не рассчитывая на весенний привоз зерна. Если я отпущу караван, то торговец может обвинить деревню, и тогда всех напавших на него казнят, а их семьи высекут до полусмерти. Или тоже казнят. Что лучше – жизнь целой деревни или жизнь караванщика и его охраны? Два года изучения законов страны, истории и учения о Ки никак мне не помогали. И самое главное – какое бы решение я не вынес, я не смогу обеспечить его выполнение. Кун Веймин говорил, что самое сложное – не издать закон, а проследить, чтобы этот закон применялся должным образом. Допустим, скажу я торговцу простить крестьян, он согласится, а через месяц деревня уже будет стонать под палками солдат. Меня рядом не будет, и смерть их ляжет на мои плечи.

Серые бабочки потихоньку начали слетаться на аромат Ки. Я слишком надолго задумался. Крестьяне и торговец с одинаковым ужасом смотрели на то, как бабочки садятся на невидимую стену, окружающую меня.

– Ты! – я указал на торговца. – Ты убедился, что жадность не приведет ни к чем хорошему. И даже самые запуганные люди перед угрозой голодной смерти могут взять в руки оружие. Измени их долг. Ты будешь брать не больше полутора мешков за один. Исправь!

Я подошел к нему, проследил за записями, а потом вынул нож и срезал один ус.

– Теперь частичка тебя будет в моих руках. Я всегда буду знать, где ты и что делаешь! Если ты обвинишь крестьян, я найду тебя и убью лично.

Для пущего эффекта я незаметно запустил в него небольшое заклинание, от которого его пробрала дрожь, и затряслись руки.

– Вы! Возвращайтесь к себе в деревню. Трудитесь лучше на своих полях.

– Но, господин маг! Получается, что я потерял охранника и пережил столько страхов, но ничего не получу взамен? Да еще и зерно отдал почти задаром!

– Они тоже потеряли людей. И получили еще меньше.

– Их долг уменьшился в два раза!

– Хорошо! Я дам тебе и двум твоим людям защиту, которой хватит на несколько дней. И помни о наказании!

– Полтора мешка зерна лучше, чем выжженная деревня, – пожал плечами торговец.

Я создал массивы для него и его людей. Охранники тотчас же проверили их на прочность, потыкав палками и копьями.

– Защита не бесконечная. Чем сильнее в нее бить, тем скорее она рассыпется.

Крестьяне же не стали ждать утра и сразу засобирались в обратный путь. Как раз меньше всего от моей помощи получили они. Бывший солдат еле сдерживал слезы, но все же нашел силы поклониться мне.

– Господин маг, может, поедете с нами в Киньян? – предложил торговец.

Я отказался, сказал, что хочу попутешествовать по стране. Кажется, именно после этих слов он понял, что я не так-то прост, и что моими угрозами не стоит пренебрегать. После этого я взял тяжелый хуа цянь и последовал за крестьянами. Какое-то время я шел молча рядом с их главой. Становилось все темнее и темнее, и я вынул камнесвет, прикрепил его к лезвию копья и влил в него Ки.

– Ничего не изменилось, – пробормотал мужчина. – И ничего не изменится. Мы так и будем умирать с голоду, сколько бы не работали. Умирать в бою. Умирать под палками.

– Торговцы умирают под копьями разбойников и в пасти диких животных, – откликнулся я.

– Они сами выбирают это.

– Они, как и крестьяне, не видят другого выбора.

– Зачем ты вмешался? Я думал, ты, как легендарный герой, ударишь молнией и сотрешь с лица земли жадного торговца!

– Наверное, я не настолько легендарный. – Помолчав, я добавил: – Я пойду в вашу деревню. Я могу сделать так, чтобы зерно дало больше всходов, а земля – лучший урожай. Если вам досаждают хищники, я могу их прогнать. Если есть больные, я их вылечу.

– Зачем? – удивился бывший солдат. – Герои так не поступают. Они только сражаются со злыми людьми и чудовищами. Их не заботят урожаи, скот или болезни.

– Значит, я еще и не герой.