Глава 6

Стоило переступить порог, как тревожная атмосфера пропитала меня насквозь. Близнецы неподвижно сидели в гостиной и даже не играли, вжали головы в плечи и слушали, что происходит в соседней комнате. Из кухни мимо гостиной и в гостевую спальню носилась Касс с младшей малышкой на руках. Стоило ей увидеть меня и бальное платье, как она сначала открыла рот, чтобы отругать, а потом заметила чемоданчик медикаментов в руках и облегченно выдохнула.

– Сюда! – показала головой на эпицентр переживаний сестра.

Рядом с кроватью Ханни на стуле сидела мама с ровной спиной и сложенными на коленях руками. Я знала эту позу. Поза отчаяния, когда Анна-Мария Веджвуд всеми силами сохраняет последние крупицы самообладания, чтобы не впасть в истерику. При взгляде на меня она словно оттаяла и начала двигаться.

Я подбежала к кровати, присела на край и посмотрела на свояченицу. До чего же бледная! Она словно потерялась в этих одеялах и подушках, провалилась в недра промятого матраса. Рядом с ней, прижавшись к маминому животу, спала двухлетняя Зои. Сама же Ханни едва открывала глаза, будто из последних сил.

– Что случилось? – спросила я у вставшей со стула матери.

Я поставила чемодан на колени и открыла его, глядя на бесчисленные пузырьки.

– Сами не знаем. Ты встретила отца? Он дал тебе укрепляющие?

– Вот. – Я достала пузырьки и стала читать названия. – Что надо дать и сколько?

– Кто бы знал. Говорят, что в городе не осталось ни одного врача. Все на конференции.

– Как же так? В этот день что, не болеют?

Я начала читать инструкции и поняла, что отец отдал за эти лекарства целое состояние. Наверное, опустошил заначку, чтобы купить. Но вот что из этого давать? Если бы еще кто разбирался в лекарствах!

Я понимала отца. Не зная, он просто взял из лекарской лавки то, что посоветовали по симптомам. А посоветовали, как всегда, все самое дорогое.

– Ханни, что у тебя болит? – Я наклонилась к девушке. Потрогала лоб, посмотрела на кожу, послушала, как дышит.

– Тошнит… голова кружится… сердце бешено стучит, – еле размыкая губы, сказала Ханни. – Сил… нет.

Я подняла на маму глаза. Думаю, она поняла, о чем я думаю, потому что едва заметно пожала плечами.

– Ханни, а ты, случайно, не беременна? – спросила я.

Мама поджала губы, ожидая ответа, как и я.

– Нет, – замотала головой девушка. – Точно нет. У меня как раз… ну… это…

Мы с мамой одновременно выдохнули. И дело не в том, что пятый малыш в семье мог постучаться к нам в дверь, а в том, что тогда с лекарствами все было бы еще в сто крат сложнее. Беременным столько всего нельзя!

– Хорошо. Что еще болит? Живот? Ты что-то съела несвежее?

– Я… – Ханни отвела глаза и больше ничего не сказала.

Я наклонилась пониже, чтобы подставить ей ухо на случай, если Ханни стесняется что-то сказать. И почувствовала странный лекарственный запах. Пахло чем-то знакомым и в то же время очень отталкивающим. Будто подсознание не могло подбросить нужное воспоминание, но говорило, что это связано с чем-то опасным.

И как понять, что ей давать без врача?

– Она много пила?

– Нет, отказывается.

– Надо. – Что-то мне подсказывало, что чем меньше будет пахнуть от нее этим неприятным, что она выпила, тем лучше. – Нужно, чтобы все вышло. Пусть тебя вырвет. Так надо!

Я споила Ханни несколько чашек воды, прежде чем она окончательно взмолилась о пощаде. За это время она два раза прочистила желудок, и, кажется, от нее стало меньше тянуть этим непонятным запахом.

Я еще раз прочитала инструкции на лекарствах. Как я могу дать что-то без рецепта врача? Разве что вот это общеукрепляющее…

Папа застыл в дверях.

– Ну как? – спросил он.

– Прочистили желудок, – пожала я плечами, совершенно не понимая, правильно ли действую.

– Почему не дала лекарства? Там же много.

– Главный принцип – не навреди. Нам бы врача.

– Шэн отправился в соседний город, дай Ортон ему здоровья. Обещал привезти.

Я сразу почувствовала, будто у меня с плеч сняли пару сотен драконят. Если Шэн берется за дело, он всегда доводит его до конца.

***

Я все думала, что же мне этот запах напоминает. Казалось, что если вспомню, то обязательно пойму, что не так с Ханни, но сосредоточиться мешала мама. Она прожигала взглядом, словно горящими углями, мое платье и грязные пятки, требуя пояснений. Казалось, что изумрудное творение портного вот-вот вспыхнет и превратится в пепел от одной силы молчаливого негодования леди.

Ох, Анна-Мария Веджвуд, лучше тебе не знать, что со мной произошло. Мое платье, мои туфли, моя юбка с монетами, мой дракон и моя честь – все там, в особняке в зажиточном квартале. Я понесла большие потери, но не была сокрушена. Надеюсь, Эш вернется. Юбку с монетами Шэн обещал принести в целости и сохранности, а туфли и платье компенсирую продажей вот этого бального.

– Пойду отнесу Зои в кровать, – взглядом показала мне на выход мама, требуя разговора.

Пришлось делать вид, что Ханни срочно нужно подоткнуть одеяло. Я взяла на руки Зои, передала матери, не глядя в глаза, и быстро уселась на кровать обратно. Моя спина была пряма – в точности как у Анны-Марии, когда я вошла, – пока она не удалилась.

– Ханни, что ты выпила? – тихо спросила я. – Я никому не скажу. Мне нужно знать, чтобы помочь тебе.

Девушка смотрела на свои руки, сцепленные в замок на животе.

– Где мой братец? – Я оглянулась по сторонам, понимая, что не видела Ллойда, когда зашла. Он был единственным, кто мог разговорить ее.

– Не надо. Не зови, – вдруг сказала Ханни еле слышно. – Ему нельзя знать.

В голове мигом возникли предположения. Брату нельзя знать о том, что принимала его жена. Значит, это вызовет между ними ссору.

– Ты приняла что-то абортативное? – вдруг осенило меня.

– Нет, что ты! Всего лишь противозачаточные травы, – шепотом возмутилась свояченица.

Так вот почему они мне казались такими знакомыми и противными! Мама пила их по молодости, и однажды я нечаянно отхлебнула глоток. Потом Анна-Мария промывала мне желудок – помню до трясучки. Вот откуда такие неприятные ассоциации!

Теперь все ясно. Хотя бы понятно, что за причина так резко подкосила здоровье Ханни.

– Тебе их прописал доктор?

– Нет. Посоветовали. – Девушка снова гипнотизировала свои руки. – Только не говори брату. Ты знаешь, он против этого. И… я правда больше не могу.

– Я тебя не осуждаю. – Я положила руку на сцепленные в замок пальцы Ханни. – Уж кто-кто, но не я.

Сама сегодня таких дел наворотила – не разгребешь. До сих пор дергаюсь от подозрительной тишины и поглядываю на дверь, будто на пороге может возникнуть Райян.

Что самое противное – с надеждой поглядываю. Даже усилившийся ветер за окном вселяет трепет ожидания.

– Я привез доктора! – раздался громкий голос Шэна, и я расслабила спину, сгорбившись колесом. Дверь хлопнула так, будто ее кто-то пнул со всего размаху.

– Ну там и ветер! Еле добрались. Доброй ночи, я доктор Лирмиан Гарминский, – представился мужчина.

– Я сама скажу все врачу, – тихо пообещала я Ханни, и та возмущенно открыла рот. – И не переживай, он давал клятву о неразглашении, как и все врачи.

Свояченица неуверенно выдохнула.

Я поднялась, чтобы встретить Шэна и доктора, и взглядом поблагодарила друга детства. В это время на него налетел отец, затряс его руку:

– Благодарю. Ты всегда помогаешь нам. Даже не знаю, как тебя благодарить.

Шэн едва склонил голову, принимая благодарность, а когда поднял, то посмотрел прямо на меня и сказал отцу:

– Я ничего такого не сделал. Вы семья Мэд, а это значит, и моя семья, отец.

Зашедшая мама выронила кружку. Посмотрела на костюм Шэна, потом на мое платье и задумчиво замолчала.

Похоже, для нее тоже стало сюрпризом, что соседушка, который гостил в доме у своего деда, оказался очень обеспеченным.

Врач уже прошел к Ханни, поэтому я быстрее кинулась за ним. То, что он поздоровался только с отцом и полностью игнорировал женскую половину, было дурным знаком. Знала я таких докторов.

– Кто ее муж? – требовательно спросил он, как только переступил порог и принюхался.

Ох, кажется, я слышу звон монет взятки за молчание. Но правда, где же Ллойд?

Особняк Рендольфов

– Ты тоже это чувствуешь? – Чарити Рендольф отложила книгу в сторону и встала.

Муж, Кристиан Рендольф, уже вышел на балкон, окидывая взглядом небо.

Стоило его жене встать рядом, как ее прическу тут же растрепал ветер, выдернул шпильки из волос и рассыпал их по полу.

– Стихия бушует. – Чарити не обратила внимания на испорченную прическу, она вцепилась в перила балкона и слушала завывания ветра. – Райян!

– Да. – Старший Рендольф закрыл глаза и неожиданно широко улыбнулся. – А наш сын чертовски удачлив!

– О чем ты? Разве не видишь, что происходит со стихией? – Чарити проследила взглядом, как по улице пронесся маленький смерч.

– Райяну теперь подвластна седьмая ступень. Знаешь, что это значит?

– Он нашел свою имби. – Взгляд Чарити не прекращал беспокойно метаться. – Нашел и потерял.

– Потерял – найдет! Еще ни одна имби не спряталась от своего дракона! – чрезмерно довольно произнес лорд Рендольф, распрямив плечи.

А вот леди Чарити положила руку на сердце и потерла кожу.

– С пятого уровня сразу на седьмой, – прошептала она, качая головой. – Поисковые смерчи носятся по всему городу, Кристиан. Неужели у нашего мальчика не образовалась связь?

– Если бы не образовалась, он бы не взял седьмой уровень ветра. Просто… леди ему попалась под стать, Чарити. Давно пора кому-то сбавить его спесь. – Лорд Рендольф довольно и совсем не по-джентльменски запихнул руки в карманы брюк.

– Разве имби может сопротивляться силе зова? Я беспокоюсь. У меня плохое предчувствие. – Леди Чарити нервно затеребила кулон.

– Кто знает, какой у нее дар, – задумчиво посмотрел вдаль Кристиан Рендольф, а потом повернул голову к жене. – Впервые за век в нашем роду имби, да еще и у нашего сына, а ты еще не празднуешь? К утру он ее найдет, помяни мое слово.

Ветер хлестнул лорда волосами леди Рендольф, он взял жену под локоток и завел в дом.

– Не переживай. Еще ни одной имби не удалось скрываться от имбиса дольше шести часов. А наш Райян сильный дракон. Ставлю на два часа.

Чарити подняла глаза на мужа. Не могла же она сказать, что сердце не на месте. Не поверит и обзовет глупышкой. Лучше она подождет. Шесть часов – не так уж и много.

***

Райян

– А где сама имби? – Мой друг Балти посмотрел на добычу, разложенную на столе в нашем охотничьем домике. – Туфли, платье, даже нижняя юбка и ящерица в клетке. Твоя леди сбежала от тебя голая? Или превратилась в эту рептилию?

Балтимор Нивертон склонился над клеткой со скалящейся «ящерицей» и вдруг резко отшатнулся:

– Откуда он? Это же…

– Дракон, – закончил я, прекрасно понимая его удивление.

Да я сам чуть с неба не упал, когда мелкий приземлился мне на морду. И мало того, что умудрился пролезть когтями под чешую, так еще норовил добраться до глаз.

Даже сейчас устраивает воинственное болтание клетки, глядя на меня оранжевыми глазами, топорщит чешую и имитирует звук ветра.

– Это он что, стихию пародирует? – Друг присел перед клеткой, чтобы его глаза были на одном уровне с оранжевыми радужками.

Я неопределенно мотнул опухшей от мыслей головой. Балти поднялся и протянул мне руку:

– Я же тебя не поздравил с обретением седьмого уровня ветра! Такой только у короля, теперь и у тебя. Весь драконий народ гудит с утра. Правда, что ты запускал поисковые смерчи всю ночь?

Об этом уже все знают? Вот тебе и седьмой уровень – ни шагу без огласки.

Сказать мне было нечего. Не хотелось обсуждать, и без того настроение на нуле.

– Ну что ты раскис, дружище? Ты же теперь второй после короля! А деву свою найдешь.

– Я не чувствую связи.

– А был у старейшин?

– Перед рассветом. Я даже входил в луч.

– И? Не молчи!

– Связи нет.

– Но как такое возможно? Шестой уровень дракон обретает, только если нашел имби и соединился с ней. Потом связь нерушима! – Балти искренне не понимал. В точности как я.

Я устало потер лоб, закрыл ладонью глаза и прислушался к себе.

– Райян, – тихо позвал Балти, – а ты чувствовал к ней притяжение?

– Нереальное. Я ее распознал под чужой личиной, наложенной одаренным. Сразу понял, когда оригинал обнял. И вторую обманку раскусил, хотя на нее ту же юбку напялили. – Я стрельнул взглядом в юбку с монетами.

– А она с чудинкой, – задумчиво рассмотрел систему креплений монет в юбке Балти. – Копит на что-то.

– Из небогатой семьи. Все это я нашел в одной из комнат. Похоже, что она там переодевалась. Туфли дешевые и в грязи – значит, шла по грязным улицам, а не добиралась в карете. Платье скромное. Вот только монет на приличную сумму.

– И все носила при себе? Домовитая! Тебе повезло.

– Не очень. Это значит, что там, где она живет, небезопасно.

– Сирота?

– Скорее всего.

– Значит, выполняла заказ за деньги.

– Диана поклялась древними, что это случайная девушка.

– И что просила взамен?

– Выбраться оттуда.

– И не пришла за вещами после встречи с тобой?

– Не просто не пришла, еще и как-то воздействовала на рыжую девушку, чтобы обмануть меня и запутать следы. Оставила деньги, которые так оберегала. Девушку же заставила зажечь с Закари прямо в кустах.

Это мне особо не нравилось. Моя имби была готова на все, чтобы сбежать от меня.

– Подожди, что ты сказал про воздействие на девушку? Значит, у нас есть зацепка. Это же дар убеждения. Надо искать в семьях политиков.

– Я уже всех перебрал за утро. Только одна семья с даром убеждения, и у тех мальчик.

– Значит, тупик. – Балти обращался скорее сам к себе, а потом вдруг встрепенулся: – А с дракончиком что будешь делать?

– Пока держи язык за зубами, что видел его. И осторожно узнай, не терял ли кто-то из родовитых маленького ребенка.

Балти с тревогой посмотрел на клетку:

– Зачарованный на оборот малыш пугает меня больше, чем непонятно откуда взявшийся детеныш дракона.

Я еще раз посмотрел на звереныша в клетке, а тот вдруг выдал:

– Кря!

Мэд

Ханни к утру стало немного легче. Совершенно не помню, как заснула прямо в гостиной, но когда открыла глаза, то первым, кого увидела, была мама.

– Проснулась, – констатировала она. – Полдень.

Я встала, разминая шею и сонно потягиваясь. Наверное, намекает, что надо помочь по хозяйству, а я все еще сплю.

– Сейчас умоюсь и переоденусь, – сонно пробормотала я.

– Сначала мы поговорим, юная леди. Вчера было не до этого, да и мужчины были рядом… – Анна-Мария Веджвуд нервно выдохнула и быстро-быстро проговорила: – Надеюсь, что ты сможешь мне все объяснить!

– Что именно?

– Шэн рассказал нам с отцом все. Признался в своем происхождении…

Мама же всегда мечтала об обеспеченном женихе для меня, тогда почему так сильно задирает подбородок и сцепляет зубы? Я, конечно, замуж не собираюсь, но рассчитывала, что Шэн сможет отболтать нас двоих и родители будут снисходительны, если узнают о высоком положении его семьи. Тут и вылазку на бал можно забыть, верно?

Но Анна-Мария Веджвуд горела тихой и тщательно скрываемой яростью.

– Я тебе говорила не связываться с ним.

– Мы дружим, – честно ответила я.

– Дружим? Он купил тебе дорогое платье, признался, что богат, отвел на бал, ввел в свет. Ты понимаешь, куда он тебя ведет?

Я молчала. Картина, которую она нарисовала себе, была однозначна. Мама не дождалась ответа:

– К алтарю он тебя ведет, Мэд! Вот помяни мое слово, что через неделю, когда ты станешь совершеннолетней, он заявится просить твоей руки. А я тебе сто раз говорила, о ком надо мечтать!

Да что она заладила про имбисов, будто других мужчин вокруг нет?

– Мэд? – нетерпеливо стукнула кулаком по подлокотнику кресла мама. – Только не говори, что ты влюбилась в Шэна!

– Нет! – Я затрясла головой, и мама тут же облегченно опустила плечи на мое искреннее возмущение.

Строго глядя мне в глаза так, будто хотела вбить в голову нерадивой дочери установку, она сказала:

– Запомни, ты можешь связаться только с имбисом. Чем родовитей, тем лучше. Иначе никто тебя не защитит. Ты погубишь всех.

Такое пугающее выражение лица у мамы я видела впервые.

– Мам, ты о чем?

– Если бы ты была осторожна, как я, ты бы еще могла позволить себе кого-то вроде Шэна. Но ты… – мама отрывисто выдохнула, глотая слова, а потом продолжила, – ты обязательно себя подставишь. И тогда даже не представляешь, к чему все это приведет.

Анна-Мария Веджвуд вскочила с места, забежала на кухню, взяла оттуда огромные ножницы и пробежала мимо на выход.

Я вскочила следом и остановилась в дверях. Мама решительно резала свой куст роз.

***

Шэн

– Ты перешел дорогу Рендольфам?

Отец пригласил меня в свой кабинет, стоило мне только проснуться.

– Что случилось? – Я сел на стул напротив его рабочего места, спокойно распрямив плечи и уверенно разведя ноги в стороны.

– Это я у тебя должен спросить, – лениво отложил ручку в сторону Ричард Ротис и бросил быстрый оценивающий взгляд. – Нужна моя помощь?

– Сам справлюсь. – Я не дернулся.

Язык тела не менее важен, чем голос и интонация. Иногда даже намного более весом, чем слова. Все эти истины я усвоил еще в детстве.

– Полагаю, через полчаса у нас будут гости. Это из-за твоей Мэд?

Моей Мэд. Стоило услышать эти слова из уст отца, как я благодарно улыбнулся. Он на моей стороне, даже против такого сильного рода имбисов. Разве есть родитель лучше?

– Я готов. – Я позволил себе улыбку и легкий кивок, благодаря отца за признание.

Плечи Ричарда Ротиса едва дрогнули.

– Да пребудет с тобой Ортон, сынок.

Я вышел из кабинета окрыленный. Все-таки что бы ни говорили о силе любви, идти против своих родных очень тяжело. И я был благодарен отцу за поддержку, сейчас, как никогда, она очень важна.

Вчера юбка ушла вместе с наживкой. Большой прокол! Мало того что Мэд мне шею намылит за потерю своей переносной копилки (деньги-то я верну!), так еще и такая зацепка для Райяна.

Порыв ветра врезался в дверь прежде, чем в нее постучали. Похоже, кое-кто не в духе! Но он даже не представляет, в какой злости мариновался я со вчерашнего вечера.

Обманчиво спокойный стук никак не вязался с ветром, заставлявшим все стекла в доме дрожать.

Я дал знак дворецкому открыть, а сам сел в гостиной на диван. Служанка тенью встала у стены, готовая принимать распоряжения по обслуживанию гостей.

– Лорд Райян Рендольф! – объявил дворецкий, но не успел он распахнуть двери гостиной, как ветер отшвырнул двойные створки в стороны.

Злющий представитель древнего рода вошел в просторный зал, нашел меня взглядом и сощурил один глаз.

– Доброго дня, лорд Рендольф. – Я встал. – Чем обязан? Думал, после вчерашнего бала все будут до вечера отсыпаться. Вас привели неотложные политические дела?

Юбка с грохотом звякнула о стеклянный стол, и я едва удержал руки при себе, чтобы тут же не забрать ее. Тщательно удерживая маску дружелюбия, спросил: