Глава 4

У Елизаветы Дубровской начало дня оказалось тяжелым. Близнецы беспокойно спали ночью. Ничего удивительного в том, что утром голова молодой матери напоминала колокол. Она принялась за утренние дела, но из-за усталости все получалось у нее долго и неловко. Она поминутно смотрела на часы, дожидаясь прихода няни. Но Лида запаздывала, что было на нее совсем не похоже. Поэтому кормить детей, готовить им смесь, пеленать их пришлось самой. Лиза курсировала между кухней и детской под истошные вопли малышей и уговаривала себя не впадать в панику. Это было непросто, так как горластая Маша требовала еды, и небольшое количество грудного молока ее совсем не удовлетворило.

– Что здесь происходит? – недовольно произнесла свекровь, переступая порог детской. Казалось, ее безмерно удивляет то, что в одной из комнат их загородного дома откуда ни возьмись оказались маленькие дети, которые шумят, требуют к себе внимания, словом, ведут себя неприлично.

– Ох, Ольга Сергеевна, как хорошо, что вы пришли, – проговорила Лиза, вручая ей в руки Сашу и бутылочку молочной смеси. Сама она занялась Машей.

– Где Лида? – недоуменно спросила свекровь, обшаривая взглядом комнату.

– Лида пока не пришла, – пояснила Елизавета. Теперь, когда оба ребенка оказались на руках и поспешно насыщались смесью, можно было перевести дух. – Странно, что она даже не позвонила.

Свекровь ничего не ответила. Она неловко держала на руках мальчика, наблюдая за тем, как ритмично двигаются его щеки. Саша напоминал куклу хорошего качества. По комплекции он был немного мельче сестры, да и по характеру доставлял матери куда меньше хлопот, чем крупная и крикливая Маша. Рождение двойни было для молодых супругов неожиданным даром, поскольку одновременное появление сына и дочки отвечало запросам как матери, так и отца. Андрей Мерцалов, движимый мечтой всех мужчин, хотел непременно получить наследника, Лиза не имела ничего против красивой, умной дочки – помощницы. Теперь, глядя на щекастую девочку с легкими полкового командира и красивого мальчика с густыми щеточками ресниц, родители размышляли о странной иронии судьбы.

Наконец Саша насытился и стал забавляться, выталкивая языком соску изо рта. Молочные ручейки бежали по его щекам, попадая на шелковый халат бабушки. Ольга Сергеевна выразила неудовольствие.

– Не знаю, о чем там думает твоя драгоценная Лида, но я не могу себе позволить сидеть целый день как на привязи. Большой дом требует заботы хозяйки. Ты же этим заниматься не будешь!

Дубровская вздохнула. Конечно, свекровь немного лукавила. Ей вовсе не было никакой нужды готовить обед или драить лестницы. Они могли себе позволить помощников, хотя, слов нет, наемной силой тоже нужно было управлять, что Ольга Сергеевна всегда делала мастерски. Всю свою жизнь она обеспечивала надежный тыл своему мужу, затем сыну. Женитьба Андрея не изменила заведенного порядка. Его молодая жена увлеченно занималась работой, на хозяйство у нее не оставалось времени, да и охоты не было. Поэтому Ольга Сергеевна, поначалу ревниво следившая за каждым шагом молодой супруги, быстро поняла, что конкуренцию в быту та ей не составит. Она с облегчением вздохнула, поздравив себя с тем, что сын всегда будет ощущать ее надобность. Однако, проявляя склонность к театральным импровизациям, она иногда любила пожаловаться домашним, как ей приходится нелегко в одиночку тащить на себе весь груз хозяйственных хлопот. Ну а Лизе не гнушалась давать советы и наставления, как нерадивой хозяйке, теша себя надеждой, что безалаберная невестка никогда им следовать не будет.

Вот и сейчас, верно уловив настроение свекрови, Лиза только кивнула головой.

– Я справлюсь, Ольга Сергеевна. Вы можете заниматься хозяйством.

– Ну, как я могу заниматься делами, если знаю, что дети фактически предоставлены сами себе, а няньку где-то носят черти?

Тем не менее, негодуя и причитая, она отстранила от себя Сашеньку, проверяя, сильно ли запачкан шелковый халат. В отличие от невестки она всегда следила за красотой домашней одежды. Ей уже приходилось пенять Лизе на то, что носить с момента родов один и тот же халат недопустимо. Мало ли о чем начнет думать ее сын, устав видеть дома неряшливую жену!

В общем после того, как посильная помощь была оказана и Ольга Сергеевна удалилась, Дубровская почувствовала облегчение. Ей проще было управляться самой, чем слышать постоянные нравоучения свекрови. Она погуляла с малышами в саду, затем, присев под раскидистую липу, задремала, уронив голову на руки. Она чувствовала себя едва ли не роботом, какой-то совершенной машиной в теле человека, поскольку умудрялась одновременно дремать и качать коляску, почувствовав едва заметное шевеление детей.

День, состоящий из череды бодрствований, сна и кормлений, медленно катился к вечеру. На дорожки сада легли длинные тени. На липовой аллее послышался шорох автомобильных шин. С работы вернулся Андрей. Он появлялся всегда веселый, оживленный, словно прибывший из другого мира. Лиза получала от него поцелуй в щеку, равно как и свекровь, никогда не пропускавшая момента возвращения сына. Он мыл руки, потом целовал по очереди детей, попутно интересуясь тем, как они провели день. Дубровская ловила себя на мысли, что ее рапорты мужу день ото дня становятся короче. Ну, в самом деле, не рассказывать же ему, что Маша переела и, срыгнув, запачкала подушку на диване в гостиной, а Сашеньку мучили газы.

– Ну, как ты? – спросил он, поглядывая на жену. Лиза казалась ему бледной, изможденной, словом, такой, какой он привык ее видеть после рождения детей.

– Ничего. Просто немного устала, – говорила она.

– Не мудрено, сегодня не вышла Лида, – заметила свекровь. – Не знаю, что она думает, но, мне кажется, няньку нужно менять.

– Не стоит, – возразила Лиза. – Лида замечательно справляется, кроме того, она всегда приходит раньше, чем требуется. Значит, у нее что-то произошло.

– Что-то настолько серьезное, что она не взяла на себя труд сообщить причину по телефону, – с иронией заметила Ольга Сергеевна.

– Ну, а как день прошел у тебя? – спрашивала Лиза, тщательно скрывая, как она завидует мужу.

– О, ничего интересного! Все как всегда, совещание в офисе, выезд на завод, встреча с партнерами за обедом, – заметил он, ослабляя узел галстука и падая на диван. – Как приятно наконец оказаться дома! – он с удовольствием потянулся.

С этим Дубровская вряд ли могла согласиться. Когда-то, после процесса, она так же, как и он, с облегчением оставляла в стороне свои деловые бумаги и сетовала, что в неделе всего два выходных. Теперь же, когда дни недели слились для нее в один нескончаемый круговорот сплошных будней, она чувствовала себя вялой и апатичной. Единственными яркими пятнами в ее скучной и размеренной жизни становились вечера, когда возвращался муж, когда они садились ужинать под монотонное ворчание телевизора. Время шло быстрее, и она не успевала насытиться обществом мужа, как наступал черед купать, кормить и укладывать детей на ночь. Правда, Лизе казалось, что с каждым днем супруг приходит позже, находя причину задерживаться в офисе допоздна. Раньше ее это не особо напрягало, теперь же она стала очень чувствительной. Все называли ее состояние послеродовой депрессией, но относились к нему как к блажи, которая сама собой пройдет.

– Похоже, мне придется скоро уехать в командировку, – сказал Андрей.

– Когда? – упавшим голосом поинтересовалась она.

– На следующей неделе. Но не беспокойся, это короткая поездка. Каких-нибудь четыре дня, и я вернусь.

Для нее четыре дня звучали как четыре года.

– А не может кто-нибудь поехать вместо тебя? – взмолилась она. – Я и так вижу тебя не часто. Кроме того, я надеялась, что ты поможешь мне с детьми.

– Но у тебя и без меня помощников хватает, – сказал он, с улыбкой глядя на нарядную мать. Та восприняла его реплику как упрек.

– Современные молодые женщины очень избалованы, – сказала она. – У них есть все для того, чтобы они могли воспитывать детей без хлопот, но они всегда недовольны. В наше время материнство было куда более серьезной ношей.

Она намекала на тот подвиг, который однажды ей удалось совершить в жизни. У Андрея не было ни братьев, ни сестер. Впрочем, и Лиза была единственным ребенком в семье. Может, поэтому появление в семье сразу двух детей воспринималось ими как многодетность.

Они сели за овальный стол в столовой и приступили к ужину. Говорили в основном Ольга Сергеевна и Андрей. Настроение Лизы было подпорчено предстоящей поездкой мужа, и она спрашивала себя, не ищет ли Андрей повод сбежать из семьи именно тогда, когда ей так нужна его поддержка. Многие ее подруги жаловались на невнимательность мужей, частые отъезды и загруженность на работе, за которыми, как правило, умело скрывалось нежелание тащить груз семейных забот, а иногда легкие интрижки на стороне. Для Лизы это было равносильно предательству, и ее расплывшаяся талия и блеклый, замученный вид не являлись для изменщика смягчающими обстоятельствами.

Она ревниво рассматривала супруга, словно пытаясь обнаружить на нем следы его возможных увлечений. Андрею Мерцалову не исполнилось еще тридцати пяти лет, но его уже можно было по праву назвать состоявшимся мужчиной. Он являлся успешным игроком фармацевтического рынка, и все, к чему бы он ни прикасался на протяжении последних десяти лет, было обречено на успех и сулило немалую финансовую выгоду. Известно, что удача создает вокруг мужчины сияющий ореол, в котором он кажется в сто раз привлекательнее, чем есть на самом деле. На счастье (или на беду?) Лизы, Мерцалов был и без этого хорош собой. Стройный, подвижный, его издалека можно было принять за юношу. Однако вблизи становилось ясно, что он далеко не мальчишка, а серьезный и привлекательный молодой мужчина.

Дубровская думала о том, как несправедлива природа. Если внешность женщины после родов переживает не самые лучшие времена и бедняжка, не жалея сил, стремится вернуть себе прежнюю форму, то счастливый отец ничуть не дурнеет, разве что становится легкой добычей для скучающих дам, не обремененных потомством. Сама же Лиза чувствовала себя сейчас куда старше своего мужа, и это обстоятельство ее отнюдь не радовало.

Ее невеселые мысли были прерваны внезапным появлением няни. Лида пришла как раз тогда, когда семейство Мерцаловых, покончив с основным блюдом – телятиной под мятным соусом с гарниром из молодых овощей, – приступило к чаепитию. Аппетитный пирог с абрикосами был уже разрезан на куски, чай заварен в фарфоровом чайнике, расписанном цветами, и Ольга Сергеевна томилась в ожидании комплиментов. Домочадцы были просто обязаны оценить ее усилия по приготовлению ужина. Поэтому приход Лиды, с любой точки зрения, был совсем некстати.

– Отлично, милая, – раздраженно проговорила она. – На часах как раз около восьми, вы опоздали ровно на двенадцать часов. Что случилось? Вы перепутали день с ночью?

Нянюшка выглядела немного странно. Конечно, одета она была опрятно, как всегда, но в глаза бросался ее встревоженный, немного даже шальной вид. Казалось, она от кого-то спасалась бегством, а сейчас, оказавшись в безопасности, среди людей, она не могла вспомнить, что ее сюда привело.

– Ох! – сказала она, взявшись за голову, и, не дождавшись приглашения, с размаху уселась на стул. Такая вольность вызвала протест хозяйки.

– Заходить в столовую в верхней одежде недопустимо! – заявила Ольга Сергеевна. Она уже не говорила о том, что гостья пренебрегла правилами приличия и даже не принесла хозяевам извинения за внезапное вторжение!

– Оставь, мама, – махнул рукой Мерцалов, повернув к няне озабоченное лицо. – Что с вами, Лида? Вам плохо?