Глава 3

«Разведёнка-разведёнка, разведёнка-брошенка» – цоканье каблуков складывалось в издевательскую дурацкую рифму, непонятно откуда взятую. Натка спешила, и цоканье было шустрым. Она проворочалась почти всю ночь, уснула под утро и проспала. На работу собиралась по-солдатски за двадцать минут и теперь неслась к студии, снова опаздывая. Вбежала, на ходу здороваясь с вахтёршей, распахнула дверь (теперь Кешиного!) кабинета:

– Доброе утро!

Картина повторила вчерашнюю: Кеша сидит за столом Нины и смотрит на часы на руке.

– Так, Никитина, опять опаздываем! На одиннадцать минут! А коллеги, между прочим, ждут тебя.

Прянишников повёл рукой в сторону журналистов, чинно рассевшихся вдоль стены на диванчике. Свободными оставались место с края диванчика и кресло возле Кешиного стола. Она села на диванчик. Кеша сидел, по-бабьи подперев щёку рукой, и глядел на Натку с вялым осуждением. Может, тоже не выспался?

– Кеш, да ладно тебе. Ну, проспала. У меня ещё время толком не переключилось после Москвы. И вчера я отсюда ушла в восемь.

– Во первых, не Кеша, а Иннокентий Яковлевич, во вторых у тебя ненормированный рабочий день, так что на работу должна приходить вовремя.

Читая нотацию, Кеша сел ровно и начал постукивать ручкой по разложенным на столе бумагам.

– Слушай, хватит меня воспитывать, а? – вспыхнула Натка.– Я, между прочим, вчера вечером задержалась, потому что твою работу делала – Анжелку правила. А ты мне тычешь какими-то минутами! Ну вот она я, дождались меня. Может, теперь про выпуск поговорим?

– А вот учить меня работать не надо. Начальник здесь я. И если тебе непонятно, что на работу надо приходить вовремя…

– Кеш, извини, я опоздала, – в комнату влетела Марина Кудрявцева, быстренько плюхнулась в кресло напротив шефа, тряхнула головой, откидывая свою русую гриву за спину, закинула ногу на ногу и пристроила блокнотик поверх своей экстремальной мини-юбки. Приготовилась писать план сегодняшних новостей.

– Я много пропустила?

– Нет, Мариш, мы еще не начинали, – Прянишников в упор разглядывал Маринкин блокнотик и, похоже, несколько упустил нить беседы.– На чем мы остановились?

– На том, что ты здесь начальник – подсказала Натка.

– Точно. Слушайте, а как я вчера новости провел? Нормально? – Кеша оглядел корреспондентов, явно ожидая восторгов и похвалы.

– Нормально провёл, – нейтральным голосом ответила Дина Дубинина. Остальной народ молчал.

– Никитина, а тебе понравилось?

– Не знаю. Я вчера выпуск не посмотрела, я во время эфира домой возвращалась. Наверное, нормально, ты же не в первый раз в кадре работаешь.

– Ну-ну, – помрачнел Прянишников, оглядывая корреспондентов. Те дипломатично отводившили глаза. – Ладно, давайте планироваться. Мариночка, пиши. Первым сюжетом пойдет материал от Лосевой из Москвы. Там Гудков чего-то с северным завозом решает, деньги выбивает авансом. Потом совещание по золотодобыче. Поедет Беликова. Так, затем из морпорта звонили, докерский профком опять бастует, поедет…

Прянишников опять сам раскидал все сюжеты, и опять все темы мимо Натки.

– Кеш, а мне что делать?

– А тебе, Никитина, готовых тем не хватило. Но уверен, ты справишься – ты же умеешь себе работу находить? Вот и поищи тему, подумай, может, надумаешь что по работе. И вообще

***

– Слушай, Нат, ты бы поаккуратнее с Иннокентием общалась. От вас просто искры летят, ты его заводишь, как красная тряпка быка!

Дина курила в открытую форточку. Идти на улицу, где как раз расползались мокрые клубы тумана, привет холодного моря, было неохота. Некурящая Натка не возражала, а больше и возражать было некому. Остальные два стола в кабинете пустовали. Маруся Рюмина была в декретном отпуске, а Валера Кедрач приходил к двенадцати.

– Дин, да он просто цепляется ко мне. Тоже мне, начальник. Начальник, так наладь работу, а не гайки закручивай. Хронометрирует он меня, а сам по двадцать минут с утра про всякую фигню болтает. Вчера текст мой про это рукоделье детское править затеял, как будто я плохо пишу! А Анжелкины перлы пропустил, а там полный караул! Анна Ивановна вчера просто за голову хваталась от её текста! Самому же с этим её бредом в эфир выходить! Кстати, как он вчера смотрелся в новостях?

– Ужасно. Полкоробки театрального грима извел, пудры с килограмм, и все равно видно, что лицо нечистое. Хотя как ведущий отработал прекрасно, и выпуск выстроил грамотно. Слушай, а чего ты сегодня взвинченная такая? У тебя что-то случилось?

Натка вздохнула.

– Случилось. У меня, Дина, муж ребёнка ждет.

– Не поняла? – забыла про сигарету Дубинина.

– Генка, говорю, ребенка ждёт. От Нади. Он ушел к ней жить.

– Что, просто так собрал вещи и ушел? – хмыкнула Динка, затягиваясь.

– Ага.

– Счастливая!

– Кто? – опешила Натка.

– Да ты, конечно. Представляешь, счастье-то какое: мужик собрал вещи и ушел. Сам. Насовсем.

– Да ну тебя, пострадать не даёшь, – рассмеялась Натка, отмахиваясь.

Чему завидовала приятельница, было понятно. Для Дины лёгкое расставание с мужчиной было больной темой. Сначала она долго и тяжело расставалась с мужем. Когда устала терпеть скандалы с рефреном «твоя идиотская работа» и «нормальная жена должна дома сидеть», решила действовать. Купила, поднатужившись и набрав денег в долг, однокомнатную квартиру и предложила супругу туда переехать, а ей с сыном оставить двухкомнатную. Могла бы и по-другому решить: развод, раздел имущества. Тем более, что у супруга-предпринимателя и так была вторая двухкомнатная квартира, в ней он сделал офис. Но купить бывшему мужу квартиру, куда бы он мог уйти, Динке показалось правильнее. А мужу её показалось иначе. Он пару месяцев закатывал Динке регулярные истерики с разделом мебели и барахла и воплями, что все в этом доме куплено на его деньги.

Закончилась эта история забавно и неожиданно. Динка делала сюжет об американских миссионерах, наводнивших город – пять конфессий на городок с полутора сотнями тысяч населения! И герои её сюжета, мормоны, напросились к ней в гости. Пришли, огляделись: а давайте помолимся, чтобы в этом доме царили любовь и согласие! Помолились, Динка тоже, сложив ручки, попросила о своём, о девичьем. Минут через сорок после ухода мармонов в дом пришел её супруг и с криком «Я эту гребаную квартиру уже видеть не могу» собрал сумки и съехал.

Но на этом её тема с мужиками не закончилась. Не прошло и пары месяцев после исхода бывшего мужа, как Дубинину угораздило спутаться с Мишей Кривцовым. Она рассчитывала на необременительный секс, но старый неухоженный истосковавшийся по женской ласке холостяк Кривцов моментально врос в Динку всеми фибрами своей души, возжелал связать с ней свою судьбу и у неё поселиться. Причём произошло это столь стремительно – хватило нескольких свиданий, – что Динке пришлось отдирать его с мясом, и рана кровоточила до сих пор. Отодранный Кривцов теперь мстил. Он каким-то образом раздобыл американский грант, выпускал на него хилую предпринимательскую газетку и каждый раз находил повод написать в ней о женском коварстве. Коварную он описывал в самых нелестных эпитетах, и хотя имени её Кривцов в своих опусах не называл, все, кто знал об их с Динкой романе, отлично понимали, о ком идет речь.

– Нет, ну правда, Нат, – села рядом с ней Дубинина, – с чего ты расстраиваешься? Ты его любишь, мужа своего?

– Когда-то любила. Сейчас – не знаю.

Натка помолчала, собираясь с мыслями.

– Знаешь, я просто привыкла, что Генка есть в моей жизни. Он ведь первый у меня. И никогда другого мужчины у меня не было… Дин, мне страшно, я не знаю, как жить одной.

– Да как у нас большинство тёток живет! Ты посмотри, кто из наших теледам при муже? Я развелась, Ленка Ступина развелась, Ольга-режиссёрша своего алкаша выгнала. Дуся вообще никогда замуж не ходила, Кира одна живет, Анька Беликова и Маринка Кудрявцева тоже замуж не торопятся. Умные потому что.

– Лемешева у нас счастливая супруга. И Маринка, вроде, живет с кем-то. Он у нее какой-то тренер по лыжному спорту,– возразила Натка.

– Да? Ну, дай им бог, хотя Маринка мало похожа на верную жену, в таком-то мини… Насчёт Танечки – разговор отдельный, сама понимаешь. Кто у нас ещё? Степнова со своим мужиком регулярно разводится. Заявления подает, потом забирает. Я точно знаю, у меня подруга в суде работает. Только у Лисовской крепкая семья, наверное, потому что еврейская.

– Грустная картина, что-то я даже не думала об этом. Получается, либо семья, либо работа?

– Получается, у кого что получится. А факт, что не всякий мужик жену-журналистку выдержит. А то, что Генка твой ушёл – не катастрофа. Что ты, сама, что ли, не проживешь? Зарабатываешь хорошо, квартира у тебя есть, теперь ещё и свобода. Подожди, еще оценишь, какой подарок тебе сделал муж своим уходом.

– Кто от кого ушел? – в кабинет вошел Кеша Прянишников и с интересом уставился на женщин. Натке показалось, что он даже дышать перестал от любопытства.

– Никто, это мы так, о преимуществах развода, – быстро ответила она.

– Известно, какие преимущества – мечтательно расслабился Прянишников, – можно спать с кем хочешь. Вот ты, Никитина, если бы была в разводе, могла бы спать со мной!

– Кеш, иногда твои шуточки граничат с сексуальными домогательствами, – фыркнула Натка. – Твоё счастье, что мы не в Америке, а то подала бы на тебя в суд.

– Да ладно тебе, не трепыхайся. Я гипотетически. Я что зашёл-то. Тут из Москвы звонили, просят с мужиком одним связаться. Он к ним в передачу письмо прислал, что очень красивый и хочет лицо своё продать. Для рекламы, что ли. Найди его, вот адрес. Поговори, вдруг псих какой.

Натке в Кешином голосе послышалась надежда: а вдруг и вправду псих? То-то она с ним повозится!

По адресу оказался дом-развалюха на окраине Северска. На звонок никто не ответил, и Натка сунула в почтовый ящик записочку. Так, мол, и так, съёмочная группа северского телевидения желает с вами пообщаться по просьбе московского телевидения. Позвоните! И вернулась на студию.

***

– Ой, Никитина, привет! Ты уже вернулась! Что-то ты бледная какая-то, осунулась. И потолстела!

– Тань, ты бы определилась в комплиментах. Если я осунулась, то как же я потолстела, – ничуть не обиделась Натка.