Угощение было нехитрым, основным его поставщиком послужил погреб в доме: квашеная капустка, присыпанная выращенным на подоконнике зеленым лучком, хрустящие бочковые огурчики, рядом с которыми красовались на блюде огромные, с Китов кулак, бурые помидоры, тоже из дубовой бочки. Тут же в мисках дожидались своего часа моченая янтарная антоновка да соленые грибочки. Ни тебе красной рыбки, ни колбаски копченой, ни сыра и уж тем более икры. Зато щедрыми ломтями нарезан ноздреватый ржаной хлеб, испеченный самой хозяйкой, а к нему – сливочно-сладкое деревенское масло из хозяйства Хватовых. Гости были неприхотливы, деликатесов не требовали. Они с аппетитом принялись накладывать в тарелки закуску, а Лева первым делом схватился за хлебницу.

– Вкуснотища! – сказал он, впившись зубами в ломоть. – С месяц об этом мечтал! Такой вкусный хлеб только у вас, тетя Лида!

– Лева, а подарки? – спохватилась Машенька.

– Да погоди ты, – отмахнулась Лидия. – Пусть поест.

– Да вы гляньте сначала! Мы вам пилу купили! Бензиновую!

Именинница вздрогнула и побледнела:

– Как ты сказала?!

– Бензопилу, а что?

– Ты, Мария, выбирала или он? – кивнула Лидия на Леву.

– Он, а почему ты так разволновалась?

– Я потом с тобой об этом поговорю. А сейчас давайте праздновать.

– Подумаешь, пила, – пожала плечами Машенька. – Лева сам выбрал ее вам в подарок, и что здесь такого? Вещь в хозяйстве нужная.

– А топор на кой? – хмыкнул Кит.

– То топор! А то бензопила! – возразила Машенька. – С нею дров можно больше заготовить!

– Дров у нас хватает, – улыбнулась Лидия. – Но все равно: спасибо тебе, Машенька. И тебе, Лева, – добавила она тихо. Парень до ушей залился краской, даже веснушки с лица почти исчезли, и уткнулся в тарелку.

– Я тебе еще кое-что купила, тетя Лида, – порозовела Машенька. – Но это потом. А сейчас: с днем рожденья! Лева! Хватит лопать! Поздравь тетю Лиду!

– С днем рожденья, – смущенно сказал тот.

– По такому празднику можно и выпить, – пробасил Кит, потянувшись к запотевшей бутылке водки, пристроившейся на краю стола. Мол, предмет незначительный и в предстоящем застолье далеко не главный.

– Ты смотри, Николай, – строго сказала Лидия. – Не забывайся. Сам знаешь, – добавила она со значением.

– Мы по маленькой, – серебряным смехом, как колокольчиком, прозвенела Машенька и подставила свою рюмку. – За день рожденья, Лидуша!

– Мне чуть-чуть, – торопливо сказал Лева. – На донышке.

Лидия выпила полную. За свои сорок два.

– Да-а, метет нынче… – вздохнула она. – Слышите, как ветер-то воет?

– Ужас! – поежилась Машенька. – Я такой зимы не припомню. Чтобы столько снега, да еще морозы стояли больше месяца! Просто кошмар! Даже не верится, что подобное может быть! Раньше зимы были мягкими, я даже длинную шубу себе так и не купила. Зачем, если ее надеваешь от силы раза три? А теперь мерзну в своем полушубке, он хоть и красивый, но совсем не теплый.

– Кто о чем, а наша птичка все о нарядах, – хмыкнул Лева. – Ее только одно волнует: покупать шубу или не покупать? Да купи ты ее уже, наконец! Не терзайся!

– Отстань! Я не какая-нибудь транжира. И не пустышка, – надулась Машенька.

– Вот говорят: человек – царь природы, – глядя в темное окно, за которым выл ветер, задумчиво сказала Лидия. – Да какой же он царь? Он гость природы. Причем наглый и бесцеремонный. Гляньте-ка, что в округе летом делается! Все, прости, господи, зас…ли! Едут в машине – мусор прямо на обочину бросают, куда ни глянь – свалка, леса вырубают без жалости, а дома на этих участках строят без ума. И повсюду так, не только у нас. Во всем мире. Все гостят, за собой не прибирая, – поджала и без того узкие губы Лидия. Рот превратился в ниточку. – Природа это терпит, но до поры до времени. А потом ее терпение кончается. И она, хозяйка, принимается нас учить. То цунами накатит, то вулкан взбесится, то пожар спалит все дотла, а у нас вот так, как нынче зимой, города снегом заперло. И все цари сидят по домам, ждут. И ничего ты тут не поделаешь. Стихия. Ее можно только попросить, как в былые времена, когда молебен батюшке заказывали, чтобы сжалилась. А она возьмет да и не простит гостя-то непрошеного. И что тогда будет, а? Что молчите-то?

– А что тут скажешь? – вздохнул Лева. – Все верно. Только кто все это делает? Кто гадит-то? Я не делаю, ты не делаешь, Машенька тоже. Кит ничего плохого не делает. Кого ни спроси – все природу любят, все ее охраняют. Все хорошие. Тогда откуда берется плохое? Так же не бывает? Много хороших людей с хорошими мыслями, собравшись вместе, не могут совершить столько плохого. Тем не менее именно они это и делают. То есть мы. Все вместе. Мы уничтожаем природу. Ты, я, Машенька, Кит. Какая-то нелепость. Что вы на это скажете, тетя Лида?

Лидия хотела было ему ответить, но тут за окном показалась узкая полоса света и раздался негромкий, но настойчивый стук в дверь. Кто-то стоял на крыльце с фонарем и просился в гости.

– Чу! Стучат! Коля, ступай, открой ему.

– Микоша? – улыбнулась Машенька.

– А кто ж еще? Прознал, что мы за стол сели, ноги в руки – и сюда.

– Да как же он узнал?

– Звук льющейся в рюмки водки Микоша, будучи на Северном полюсе, услышит с Южного, – пошутила Лидия. – Сколько уж раз проверено: стоит сесть за стол, и он тут как тут! Наводнение проще остановить, чем Микошу, рвущегося к выпивке. Открой ему, Коля, иначе он нам дверь снесет. Слышь? Опять стучит!

Серьезный разговор с появлением Микоши был закончен. Все знали, что при нем лучше и не начинать, все равно рта никому не даст открыть. Микоша считал себя главным экспертом по всем без исключения вопросам, начиная с гипотезы зарождения Вселенной и заканчивая стиркой носков.

Кит ушел в сени, и вскоре на пороге жарко натопленной комнаты возник мужичок с ноготок, красноносый, с жиденькими седыми волосиками на яйцеобразной голове, и, переминаясь с ноги на ногу, виновато сказал:

– Доброго здоровьица всей честной компании. С днем рожденья, соседка. Я вот тебе сальца принес в подарочек, так сказать… – и торопливо принялся разворачивать белую тряпицу. Фонарь он оставил в сенях.

– Садись уже, сосед, – скупо улыбнулась Лидия.

– Сальца, думаю, им не хватает. К застолью-то, – все суетился Микоша. – Я, как узнал, загодя расстарался. – Взгляд мужичка выхватил из всей расставленной посуды початую бутылку водки и больше уже от нее не отрывался. – Хватовы-то кабанчика на днях закололи, а я помогал. Вот они и отблагодарили, костями на супчик да салом. Хорош был кабанчик, сала много. Сам засолил, – похвастался он. – В этом деле я мастак. Рецепт у меня есть особый, я тебе, Лидия Ивановна, потом шепну на ушко, потому как секрет. Ты порежь сальца-то…

– Да садись ты уже!

Кит всего лишь дружески подтолкнул Микошу в спину, отчего тот пролетел аккурат до ближайшего пустого стула и приземлился на него вместе с тряпицей, в которую было завернуто сало.

– Мы уже выпили, – сурово сказала Лидия, – так что ты уж сам расстарайся, сосед. Кит, возьми у него сало, порежь.

Микоша, заметно дрожа рукой, но в то же время бережно, стараясь не пролить ни капли, налил в рюмку водки до самых краев. И нетерпеливо заерзал на стуле.

– Что ж не пьешь? – с улыбкой спросила Лидия. – Сказали тебе: мы уже.

– Штрафную, значит? – осклабился Микоша. Вместо зубов у него во рту торчали гнилые пеньки.

– Штрафную, штрафную! – подхватила Машенька, заливаясь серебряным колокольчиком.

– Ну, ежели такая красивая барышня просит… И хозяйка дозволяет. Из уважения к присутствующим дамам! – гаркнул Микоша. Голос у него был зычный, как у какого-нибудь двухметрового гиганта с соответствующим объемом легких, и такая же не по росту большая нога. Глянешь на сапоги – великан, а глаза поднимешь: где ж великан-то? Метр с кепкой. Но зато голосище! Вот какой был Микоша.

Он бережно, стараясь не дрожать рукой, поднес рюмку ко рту и, сложив губы трубочкой, не выпил, а скорее вытянул из нее водку. Высосал до капли, причем беззвучно, без чмоканья, без вульгарного бульканья, со всем глубочайшим уважением к употребляемому продукту. После чего нюхнул кусок хлеба, положил его на стол рядом с пустой тарелкой и с тоской уставился на бутылку, в которой водки еще было больше половины.

– Передохни чуток, – пробасил Кит, ставя перед Микошей миску с нарезанным толстыми ломтями бело-розовым салом.

– То не мне, гостям, – важно сказал тот.

– А ты что ж? – насмешливо спросила Лидия. – И не закусываешь никогда?

– Чего тут закусывать? – вздохнул Микоша. – Я ж сегодня лояльный и обоюдный.

– Как-как? – прыснула Машенька.

– Трезвый, говорю, как стекло. С утра готовился.

– А-а-а… – протянула Лидия, а Лева хмыкнул.

– Погода-то, а? – стал подводить разговор к очередной рюмке Микоша. У него были свои, годами отработанные методы пития на халяву и своеобразный кодекс чести. Кодекс чести алкоголика, как ни смешно это звучит. – С утра передавали штормовое предупреждение, – важно сказал он.

– Кит, ты бы включил телевизор, – заволновалась Лидия.

– А что нам погода? – пожал могучими плечами тот.

– Включи, говорю!

Кит послушно взялся за пульт.

– …специальный выпуск новостей…

– А я что говорю? – встрепенулся Микоша. – Вот за хорошую погоду…

– Да погоди ты! – прикрикнула Лидия. – Это местные новости. Не о том они сейчас.

– …сбежал опасный преступник.

– Откуда сбежал? – заволновалась Машенька.

– …из психиатрической больницы, – равнодушно сообщила хорошенькая дикторша с экрана телевизора. – Убиты главный врач Маргарита Павловна Абрамова и один из санитаров. Почти шесть лет назад Владимир Тычковский, совершивший с особой жестокостью несколько изнасилований и убийств, был признан судом невменяемым и помещен в психиатрический стационар закрытого типа под усиленное наблюдение. Сегодня ему удалось оттуда бежать. Помните, что этот человек особо опасен, к тому же у него сейчас рецидив болезни. Немедленно сообщайте в милицию о его появлении! Приметы Тычковского: высокого роста, среднего телосложения, темноволосый, черты лица правильные…

– Лучше бы фото показали, – проворчал Лева.

– Обратите внимание на фото: перед вами опасный преступник… – словно в ответ на его слова сказала хорошенькая дикторша.

Лидия, подавшись вперед, впилась взглядом в экран телевизора, Машенька тоже не на шутку разволновалась. И в этот момент по экрану пошли широкие полосы, раздалось шипение, треск, потом изображение и вовсе исчезло, звук тоже.

– Кит! – закричала Лидия. – Что это такое?!

– Должно быть, антенна отошла, Лидуша, – пробормотал тот.

– Да почему ж она отошла?!

– Так ураган… – развел руками Кит. – Хорошо хоть свет есть. В такую погоду всякое бывает.

– А еще этот маньяк, – вздрогнула Машенька. – Б-р-р-р…

– Да чего нам бояться? – Кит сжал огромные кулаки и показал их всем. – Пущай только тронет кого из вас! А антенну я, Лидуша, починю. Хочешь, сейчас и полезу на крышу?

– Ты что, спятил? – рассердилась Лидия. – Куда ты, чудило, полезешь? На улице ураган! Ну не дал бог человеку мозгов, чисто дитя малое! Господи, прости, – она торопливо перекрестилась. – Не умрем без телевизора. Вон, радио есть, – кивнула она на видавший виды тюнер.

– Вот за радио… – потянулся к бутылке Микоша. – Давай выпьем, тезка!

По паспорту его, как и Кита, звали Николаем, хотя об этом все давно уже позабыли, поэтому переглянулись удивленно.

– Тю! Неугомонный! – покачал головой Кит. – Ладно, наливай.

– Николай! – строго сказала Лидия. – Помни!

– Да ты бы не волновалась, соседка, – заступился за Кита Микоша, наливая две полные рюмки водки себе и ему. Он уже прекрасно знал, кто сколько пьет, знал, что Леве предлагать бесполезно, Машенька тоже вряд ли поддержит. Единственная надежда – Кит, если удастся уговорить Лидию немного отпустить вожжи. – Ты глянь на него. Ему ж ведро надо, чтобы захмелеть. То ли дело я. Нюхну – и готово.

– Знаю я, как ты нюхнешь. Раз нюхнешь – бутылки нет. Потом ищи тебя в блюде со студнем, веди домой, спать укладывай. А коли не допил, так на ссору начнешь нарываться, руки распускать. Мороки с тобой, – поморщилась Лидия. – Хотя куда ты сегодня пойдешь? – вздохнула она. – Метель на дворе, да и на улице ни души, ссоры искать не с кем. А здесь тебя Коля мигом успокоит. Похоже, все мы сегодня в одной лодке. Пейте, черт с вами, – неожиданно грубо сказала она.

– Ну, за стихию! – поднял рюмку Микоша. – Чтоб никакой маньяк не помешал нам, товарищи, культурно посидеть. То есть чтоб она бы помешала какому-нибудь маньяку помешать нам… – Он сбился, Машенька с Левой переглянулись и прыснули. – В общем, за нас! – закончил путаный тост Микоша. – Хорошо сидим!

– Чего сказал-то? – вздрогнул Кит.

– То не я, то классика! – Микоша поднял вверх указательный палец. – Не нравится, скажу по-другому: как же я вас люблю, дорогие мои соседи и их дорогие товарищи гости! Вот за это и выпьем. За любовь! – гаркнул он.

Не успел Микоша поднести рюмку ко рту, как раздался стук в дверь.

– Кого там несет? – удивленно спросила Лидия. – В такую-то погоду!

– Еще гости? – предположила Машенька.

– Мы никого не ждем, – сурово сказала именинница.

– А Хватовы? – напомнил Лева.

– Они не пойдут, у них кабанчик, – тут же заступился за Хватовых Микоша. – И брага выхаживалась, сам видел. Нынче гнать будут, – мечтательно сказал он. – На первак не позовут, так я завтра на остаточки нагряну. Не, точно не Хватовы.

– А кто? – переглянулись женщины.

– Я посмотрю, – встал из-за стола Кит.

– Осторожнее там, – предупредила его Лидия.

– А пойдемте все! – предложил Лева и тоже встал.

– Все так все. Имеются в виду мужчины, бабам там делать нечего. Ну, за нас, за мужчин! Походную, так сказать. – Микоша махом опрокинул рюмку водки и, путаясь в ногах, стал вылезать из-за стола.

– Машенька, и в самом деле, останься здесь со мной, – попросила Лидия. – Они сами разберутся.

– А если это он? – вздрогнула девушка.

– Он один, а нас много. Не волнуйся, девочка.

Она подошла к Машеньке и положила руки ей на плечи. Так, стоя у нее за спиной, Лидия неотрывно смотрела на цветастую занавеску и ждала. Лицо у нее было странное.

– Я вовсе не волнуюсь, – сказала Машенька. – То есть мое волнение… Ты знаешь, отчего оно… Я просто вспомнила…

– Не думай об этом. Все в прошлом.

– Он пришел, чтобы напомнить нам о прошлом, – вздрогнула Машенька.

– Все будет хорошо. – Лидия ласково погладила ее нежные плечи под белым свитером. – Может быть, это и не он вовсе? Валя Хватова зашла муки спросить для пирога. Или поздравить меня решила. По-соседски.

Когда же в сенях послышались топот ног и взволнованные голоса, среди которых не было женского, похожего на Валин, Лидия вздрогнула и глухо сказала:

– Неужели случилось?