Медленно

«Жигули»

– …Слушай, а как все было? – спросил Володя Петров, сосредоточенно глядя на дорогу.

– То есть?

– Когда ты нашел Нину мертвой? И что произошло до того?

– Я же тебе уже рассказывал, – заерзал на сиденье Греков.

– И все-таки.

– О господи! Мы поссорились. Последнее время вообще все шло не так. Уволил бригаду строителей, которые откровенно халтурили, расстроился, увидев их работу, нервы расшатались. Она же потребовала внимания. Слово за слово, дальше ты и сам знаешь. Как это у нас было. Я выскочил из дома и кинулся к машине. Она кричала вслед: «Если ты сейчас уйдешь, ты никогда меня больше не увидишь! Никогда!!!»

– И ты все же ушел?

– Володя, это не в первый раз. Нина постоянно угрожала мне самоубийством, если я подам на развод.

– Допустим. Что касается Нининых угроз в тот вечер, соседи это подтверждают, – задумчиво сказал Петров. – Она действительно так и сказала: «Ты никогда меня больше не увидишь».

– А ты что, проверял?! – возмутился Греков.

– Извини, но это моя работа. А что было дальше?

– Я сел в машину и уехал в Зеленоград.

– Почему же ты все-таки вернулся? – тихо спросил Петров.

– Я вспомнил, что оставил на даче пистолет. Понимаешь, поскольку такие сцены повторялись, по крайней мере, раз в месяц, сразу я этому не придал значения. Не хотел, чтобы жена подумала, будто я поверил ее угрозам! И я уехал. Был уже вечер. Погода мерзкая. Шел дождь. На улице темно, пасмурно. Настроение у меня тоже было мерзкое. Я сидел дома, смотрел в окно…

– Пил?

– Было малость, – кивнул Юрий. – И вдруг я подумал: вот в такую погоду люди, склонные к суициду, и кончают жизнь самоубийством. И вновь вспомнил про пистолет. Тут мне вдруг стало не по себе. Сердце заныло. Как-никак, мы с Нинкой… Ниной восемь лет прожили. Не душа в душу, конечно, но друг к другу притерпелись. Я словно почувствовал что-то. Лег спать, но сон не шел. Ворочался, ворочался, а потом не выдержал. Этот пистолет не давал мне покоя! Что он лежит в ящике, в шкафу. Я встал, оделся и пошел на дачу.

– Пешком пошел?

– Я же выпил. Не садиться же за руль в таком состоянии? У нас там стационарный пост, на выезде из Зеленограда. Рисковать я не люблю. Тем более идти недолго – минут двадцать, а быстрым шагом и того меньше.

– Все время хотел спросить: зачем строить дачу в двух шагах от квартиры?

– Во-первых, не в двух шагах, – вздохнув, сказал Греков. – Во-вторых, это не дача, а загородный дом. Мы планировали, когда он будет готов окончательно, продать свою однушку и переехать туда насовсем.

– Понятно, – кивнул Петров.

– Ну, слава богу! А то я уж подумал, что ты меня в чем-то подозреваешь!

– Что ты, Юра! – отмахнулся Петров.

– Так вот, когда я вернулся, было уже около полуночи. Я удивился, что входная дверь открыта. Легла спать и не закрылась? У нас, конечно, спокойно, но все-таки… Все запираются на ночь. Я вошел в дом и крикнул: «Нина! Ты где?» Мне никто не ответил. Тогда я прошел в гостиную и…

Юрий замолчал. Петров тоже молчал, напряженно глядя на дорогу, потом спросил:

– Тебе тяжело вспоминать?

– Да, знаешь. Непросто. Она была там, в гостиной, на диване. Я сразу все понял. Она все-таки это сделала…

– Эксперт говорит, что она умерла между одиннадцатью и полуночью.

– Да? Что ж… Возможно, – безразлично сказал Греков. – Я сразу же стал звонить тебе.

– Да, я помню, – кивнул Петров, безотрывно глядя на дорогу. – У меня на часах было две минуты первого.

– Извини, но я на часы не смотрел.

– Понимаю. Скажи… – Петров вдруг замялся. – Я знаю, что Нина была не в ладах с техникой. А как же тогда оружие? Если бы она отравилась, или надышалась бы угарным газом, это было бы по-женски. Но пистолет…

– Не забывай, что она была женой спортсмена-стрелка. Разумеется, я показывал ей оружие и пытался научить с ним обращаться.

– А зачем?

– Разве тебе не хочется, чтобы самый близкий человек разделял твои интересы? Уважал твое хобби? Чтобы ты мог поговорить с ним об этом? Допустим, ты женился или завел подружку. Что, не стал бы агитировать свою девушку ходить в бассейн? Не пытался бы дать ей уроки плавания?

– Конечно, да, – охотно согласился Петров. – Мне было бы приятно, если бы она видела, как хорошо плаваю я, да и сама бы смотрелась в бассейне неплохо.

– Я думал точно так же и приобщал Нину к стрельбе, в клуб водил. Оружие Нина держала в руках неоднократно и на курок нажимала, хотя и не попадала в цель. Зрение у нее было плохое. Но чтобы приставить пистолет к виску и выстрелить, не надо даже очки надевать. Так что…

– Странно, что она не оставила предсмертной записки, – вздохнул Володя Петров.

– Разве мало она об этом говорила? – слегка удивился Греков.

– О том, что собирается покончить жизнь самоубийством? – в свою очередь удивился Петров. – Ни разу!

– Это тебе ни разу.

– А тебе?

– Володя, это уже не смешно. Мы пошли по второму кругу. Мне говорила. У нее была депрессия. А последнее время она вообще все время находилась в подавленном состоянии.

– Из-за чего?

– Из-за того, что не могла иметь детей.

– А она обследовалась? Ходила к врачу?

Юрий нахмурился. Да его жена только и делала, что ходила по врачам! Он злился на то, сколько его Пробка относила денег в частные клиники. Ведь результат – ноль. Давно уже пора было понять, что детей у них не будет.

– А ты хотел иметь детей? – тихо спросил Володя.

– Ну разумеется!

– Обследовался?

– Ты что, издеваешься надо мной?

И Юрий Греков невольно расправил широкие плечи. Кто бы сомневался, что у такого большого сильного мужчины что-то не в порядке! Взять его и взять Нинку. Да одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: это она во всем виновата!

– Странно… – задумчиво сказал Петров. – У ее старшей сестры двое.

– Ну и что?

– Значит, с наследственностью все в порядке. Может быть, Нина серьезно болела, и это стало причиной бесплодия?

– Я-то откуда знаю! – резко сказал Греков.

– А ты не говорил с врачом?

– Ну что ты ко мне пристал?! При чем здесь это? Она умерла, понимаешь! Теперь то, чем она была больна, не имеет ни малейшего значения!

– Ты знаешь, что Михаил Одинцов, покончивший с собой в конце этой зимы, тоже страдал бесплодием?

– На что ты намекаешь? – насторожился Юрий.

Петрова явно занесло не туда. Надо его притормозить.

– Я не намекаю. Я просто констатирую факт.

– Констатировать факт – это моя работа, – напомнил Греков.

– Юра, не злись, просто я пытаюсь понять, почему эта женщина едет рядом. – И Петров через его плечо посмотрел на красный «ягуар».

– Быть может, она сумасшедшая? Маньячка?

– Одинцова? Она по образованию психолог.

– По-твоему, психолог не может сойти с ума?

– Всякое бывает. А что ты так разволновался? Я просто ищу…

– В данном случае ты ищешь аналогию.

– Быть может, они ходили в одну и ту же клинику? Михаил Одинцов и Нина?

– Где их и довели до самоубийства? Какая чушь! – Греков чуть не рассмеялся.

– Почему ты так думаешь? – тихо спросил Петров.

– Потому что… Если уж Одинцов и ходил по врачам, то, учитывая, сколько у него было денег, это были отнюдь не те врачи, к которым обращалась моя жена!

При этих словах Володя Петров как-то странно посмотрел на друга и, кажется, усмехнулся.

– Что? Что такое? – заволновался Юрий.

– Ты так хорошо знал свою жену? – вдруг тихо спросил Петров.

– Послушай, давай поговорим о чем-нибудь отвлеченном. Не о Нине.

– Хорошо, – охотно согласился Петров. – Я расскажу тебе одну презанимательную историю. На первый взгляд она может показаться фантастической, и если бы я не знал на сто процентов, что так было на самом деле, не поверил бы ни за что! Это история самой невероятной карьеры. Не просто из грязи в князи. С самого дна, из отбросов общества – на вершину социальной лестницы, где слава, почет, уважение. И деньги. Интересно послушать?

– Ну, давай, – кивнул Греков.

О чем угодно, только не о Нине. Пусть Володька немного его развлечет. Поток машин движется очень уж медленно, но на кольцевой так бывает. Где-то, на выезде с крупной магистрали, вливается большой ручеек и движение начинает тормозиться. Как только они минуют опасный участок, вновь поедут быстро.

Через какой-нибудь час будут на месте. Через какой-нибудь час…

Автобус

– Ой, девочки-и-и… Давайте помянем нашу Нину-у-у…

Всхлипывания.

– Да. Пусть земля ей будет пухом!

– Хорошая была женщина.

– Да, да. Не чокаясь.

Коллектив, в котором когда-то работала жена Грекова, приехал на похороны почти в полном составе. Библиотека была небольшая и располагалась не в отдельном здании, а на первом этаже жилого дома. Штат состоял из девяти человек, но зачастую работало гораздо меньше людей, потому что зарплата была маленькая, соответственно текучесть кадров – большая. Даже те, кто работал недавно, покойницу хорошо знали. Хотя вот уже шесть лет как Нина перешла в разряд домохозяек, она по-прежнему приезжала в библиотеку: привозила торт к чаю или шампанское к празднику, устраивала посиделки.

А работу свою Нина очень любила и после замужества бросать ее не собиралась. Два года ездила в Москву, к девяти часам, и ни разу не опоздала, хотя, добираться приходилось двумя видами транспорта аж полтора часа. Но Нина была энтузиасткой.

В конце концов, практичный Юрий Греков возмутился и сказал:

– Скоро ты будешь тратить на дорогу больше, чем зарабатываешь. Извини, но я не вижу в этом никакого смысла. В Зеленограде тоже есть библиотеки. Если уж ты так хочешь…

– Я хочу работать в этой библиотеке, – тихо сказала Нина.

– А какая разница, эта или та?

– Для тебя – никакой.

В самом деле, Греков никак не понимал привязанности жены к коллегам. Обстановка в любом женском коллективе достаточно напряженная, эти же выясняли отношения все время, без передыха, и всегда на повышенных тонах. На взгляд Юрия Грекова, делить им было абсолютно нечего – зарплата мизерная, работа скучная. Но женщины это женщины, склоки и сплетни – их стихия. Юрий Греков откровенно не любил бабья.

Консерватизма жены он понять не хотел, а Нина просто боялась любых перемен. Жена предпочитала ездить на старую работу, а не найти новую. Она ходила в этот «гадюшник», как в сердцах называл его Греков с упорством мазохиста, который хочет, чтобы его изо дня в день пытали и били плетьми.

– Почему? – добивался он.

– Они мои подруги.

– Подруги?! Да они мне про тебя такое говорили, когда мы еще не были женаты! Да и потом всеми силами пытались развести! Подруги!

– Они просто ревновали меня к тебе. Знали, что если я выйду замуж, то не смогу больше с ними работать. Они меня любят.

– А разве поэтому не должны желать тебе счастья?

– Должны. Но себя они любят больше. Это естественно. Когда я была не замужем… – и жена тихонько вздыхала, – …это их примиряло. У них ведь семьи, дети. А у меня и того нет. И я все время говорила: «Девочки, вы не понимаете своего счастья». За это меня и любили. Ведь больше всего дорожат тем, кто вызывает наибольшую жалость. Без меня они окончательно перессорятся.

– В общем, так: я тебя выслушал, и все, что ты сказала, бред – от начала и до конца. Работать ты больше не будешь. Сиди дома. Денег у нас хватает. А я хочу, во-первых, покоя, во-вторых, приходить с работы к накрытому столу, в-третьих, чтобы в шкафу всегда висели чистые, отглаженные и накрахмаленные рубашки…

– А разве не…

– Ты меня поняла?

– Хорошо.

Жена сдалась, но втайне продолжала ездить в библиотеку. Раз в неделю, а если не получалось, то хотя бы раз в месяц. Говорила, что на рынок, или в Москву – по магазинам развеяться. На самом же деле мчалась туда. И даже помогала подругам, продолжала выполнять свою работу, хотя уже и не числилась в штате…